Трубка ожила. Анна быстро записывала вызов. Мужчина. Травма головы. Пострадавший находился в "зеленой зоне", небольшом лесном массиве, разделяющем районы города.

– Далеко, – водитель повернул ключ в замке зажигания. – Есть какие приметы?

– Говорят, нас встретят.

Взвыла сирена, замигали красно-синие огни – травма головы считалась серьезным поводом для спешки.

В парке, больше напоминающем лес, покружили по дорожкам, пока не увидели встречающего. Мужчина стоял на обочине и махал руками. Он заскочил в салон и взволнованно затараторил о друге, который упал и ударился головой.

– Тише! – Анна привычно взяла ситуацию под контроль. – Куда ехать?

Мужчина угомонился и указал направление.

Водитель пытался удержать машину в колее грунтовки.

– Ну, вы и забрались. Спортсмены, что ли? Или отдыхали?

– Бегали по пересеченке, – сопровождающий кивнул, не отводя напряженного взгляда от дороги. За очередным поворотом, на обочине, лежал пострадавший. Рядом, пытаясь остановить текущую из разбитого виска кровь, суетился его друг.

Анна Сергеевна наклонилась над раненым. Фельдшер раскрыла укладку, вытащила перекись и стерильные салфетки.

– Ничего страшного, – Анна обработала рану. – Но пару швов наложить нужно. Поедем в травмпункт?

– Разумеется, – пациент кивнул и с помощью друзей забрался в салон.

– С ним кто-нибудь едет? – фельдшер вопросительно посмотрела на мужчин.

– А обоим можно? – товарищи явно волновались, что им запретят.

Ложиться на носилки раненый отказался, занял место в кресле.

– Голова кружится? – встревожилась фельдшер. – Глаза откройте! И разговаривайте.

– Хорошо, хорошо… – пациент растянул губы в улыбке, показывая влажную белизну клыков, слишком длинных для человека.

Анна не поняла, что случилось. На очередном повороте машину занесло, водитель выругался, пытаясь удержать её в колее, но внутри салона громыхнуло, и сильный удар кинул Анну вперед, сквозь лобовое стекло. Как в замедленной съемке увидела она обрывки ремня безопасности, который, прежде чем лопнуть, раскромсал тело до кости. Боли не было, лишь испуг и недоумение. Край сознания выхватил куски картины: раскуроченная "Газель" с алым крестом на боку, водитель, лежащий чуть в стороне, и груда окровавленных тряпок – фельдшер. А над всем этим сцепились в жуткой схватке чудовища. Крылья, когти, хвосты сплелись в яростный клубок, словно ветер, лед, огонь и вода сошлись в бою. Они не обращали внимания на людей, и Анна попыталась добраться до фельдшера, проверить, жива ли. Но голова закружилась, желудок скрутило, и все его содержимое оказалось на окровавленной земле. А еще через минуту тело словно онемело, и темнота поглотила окружающее.

Шорохи и знакомый шум пробился в сознание. Анна с трудом разлепила веки. Белое поле потолка. Попыталась повернуть голову – шею словно раскаленным прутом пронзили. Скосила глаза и тут же закрыла – окружающие предметы завертелись в дикой пляске. Но Анна успела заметить ровные квадратики белого и противного водянисто-голубого цвета. Кафель. Тело неприятно сковало, и глотать было трудно. Анна еще раз скосила глаза, переждала приступ тошноты и узнала интубационную трубку. Значит, реанимация. В кои-то веки вытянула счастливый билет. Живая. И все же, что случилось? Авария? Вспомнилась окровавленная, истерзанная Мария. Выжила ли? И водитель…

Мысли были утомительными, словно марафонская дистанция. Спать. Не дали – медсестры заметили изменение в показателях приборов и игру глаз. Вокруг забегали люди. Анестезиолог осторожно извлек трубку, вызвав кашель. Но откашляться не получилось, не хватило сил.

Врач, лицо которого скрывалось за голубой маской, задавал какие-то вопросы. Анна только моргала в ответ и хрипела, заходясь кашлем. А так хотелось отвязаться ото всех и спать. Закрыть глаза, отсечь это мельтешение… Но в покое её не оставили. В руки воткнулись иглы, лечебные растворы побежали по венам, разбавляя кровоток.

И только убедившись, что Анна в полном сознании и не собирается снова проваливаться в небытие, ей позволили отдохнуть. Отсутствие информации оказалось тяжелее, чем неподвижность. Поцарапанное трубкой горло болело, мешая даже дышать. А санитаркам и медсестрам болтать было некогда – в реанимации не хватало персонала, уследить бы за всеми. Но они изо всех сил поддерживали больных, то и дело слышалось воркование:

– Вот так, хорошо. Молодец. А теперь укольчик… ручки давай сюда переложим…

Анну это раздражало, она и в детстве не выносила сюсюканья. Но терпела – у всех свои методы.

Горло заживало, и настал день, когда Анна смогла прохрипеть, сама испугавшись сиплым звукам:

– Что с остальными?

Санитарка обрадовалась:

– Ну, вот мы и заговорили. Вот и хорошо! Значит, поправляемся…

– Что…

– Тсс. Тише. Не разговаривайте. А то станет хуже, что я вашему жениху скажу?

– Жен…

Анна растерялась. Слова санитарки подействовали подобно рауш-наркозу. После неудачного замужества Анна избегала серьезных отношений, и при попытке найти ей «вторую половинку» приходила в ярость. Даже с некоторыми подругами разругалась, которые не смогли выносить её одиночество.

После пяти лет полной зависимости от мужа Анне нравился её образ жизни. Свободная, самодостаточная. Не связанная обязательствами… И вдруг – жених!

– Он у вас заботливый. Почти живет под дверью. Все интересуется, может, лекарства какие нужны… Переживает. Ну, ничего, вас скоро в палату переведут, там и увидитесь.

Известие, что она покинет реанимацию, на мгновение заставило забыть о "женихе":

– Когда? А вот врач после обхода скажет. Ну, отдыхайте! – санитарка подошла к следующему больному.

Решение о переводе в общее отделение травматологии обрадовало. Но одноместная палата с телевизором, холодильником, ортопедической кроватью и отдельным санузлом удивила:

– У меня денег таких нет! – Анна пыталась протестовать, понимая, что подобная роскошь сожрет все её сбережения.

– Все оплачено уже.

Устроив VIP – пациентку, медсестра и санитарка ушли.

Анна огляделась. Палата маленькая, но комфортная. Стены приятного персикового цвета. Белые жалюзи. На стене у изголовья – кнопка экстренного вызова.

Оставалось только гадать, кто такой заботливый. Не тот же сумасшедший?

Дверь слегка приоткрылась. В щель несмело протиснулся мужчина в накинутом на плечи халате.

– Эйр?

– Да, Наири.

Выглядел он плохо. Осунулся, побледнел. Под глубоко запавшими глазами – синяки. Но Анна забыла о жалости:

– Как это понимать?

– Вы о чем? – устало спросил мужчина.

– О палате.

– А что? – Эйр огляделся и решил, что Анна недовольна помещением. – Да, комната маленькая. Но тут есть все необходимое. Просто… более достойных покоев не оказалось.

– Я знаю, какие в этой больнице палаты, практику здесь проходила. Лучше скажи – ты миллионер?

– Так вы о деньгах! – Эйр расслабился. – Не думайте об этом. Ваш комфорт – моя забота.

– С какой стати? Я просила? – кричать Анна не могла, но хрипела так, что Эйр побледнел. – Запомни, ты, псих: я никогда и ни у кого не беру денег! Поэтому иди и скажи там, что в одноместной палате надобности больше нет, меня вполне устроит общая. Понял?

– Наири…

Эйру не понравился подобный настрой, но Анна и не подумала снизить напор:

– И еще. Что ты там про жениха наплел?

Эйр опустил взгляд:

– Простите, Наири. Подобное поведение неприемлемо. Но в больницу не пускают чужаков.

– И правильно делают!

Анне не хотелось выслушивать объяснения даже при том, что Эйр был прав. Она закрыла глаза и притворилась спящей.

Эйр постоял некоторое время, прислушиваясь к её дыханию, осторожно, стараясь не шуметь, переставил стул к двери и уселся верхом, облокотившись на спинку локтями.

Он никак не мог понять, что делает неправильно. Почему не получается убедить простого человека? А может, все дело в том, что она как раз не простая?

Эйр еще раз всмотрелся в лицо.

Суховатая кожа, покрытая мелкими мимическими морщинками. Между бровей залегла глубокая складка, словно даже во сне Анна думала о чем-то горьком.

Короткие волосы разметались по подушке. Эйр долго не дать определение их цвету – на темно-русом фоне то тут, то там виднелись рыжеватые, словно полинявшие пряди. Со стороны Анна казалась пегой. Пушистые, посеченные кончики волос были видны даже с того расстояния, что разделяло женщину и инкуба.

Эйр прикрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. Он так и не понял, что произошло – в этом мире, пропитанном праной, его умение соблазнять должно было сшибать с ног как мужчин, так и женщин. Но на Анну оно совсем не действовало. Мало того, он даже желаний её не ощущал! То, что считалось невозможным, превратилось в реальность.

Эйр снова посмотрел на ту, что несла на себе печать Праматери Лилит. Лицо осталось бесстрастным, но душу сдавило ледяными оковами: прямо перед ним спал самый страшный кошмар инкубов.

Анна долго лежала, прислушиваясь к звукам вокруг. Но ничего не происходило, только дыхание мужчины мерно нарушало тишину палаты. Наконец, усталость и сон победили – Анна заснула по-настоящему.

Дни потянулись бесконечной чередой. Эйр так и не договорился о переводе в общую палату. Она ругалась, а он просто отмалчивался. День и ночь он проводил на стуле, в полной неподвижности, оживая, когда санитарки приходили умыть и переодеть Анну. Ей пришлось несколько раз закатить истерику. Сгорая от стыда перед медперсоналом, Анна кричала, ругалась и пыталась швырнуть в мужчину подушкой. Но только сообразив, что такое поведение может замедлить выздоровление, Эйр стал выходить ненадолго.

Монотонность больничного распорядка разбавляли визиты следователей – они пытались понять, что случилось, в какую аварию попала "Скорая". Но Анна почти ничего не помнила:

– Машину тряхнуло, словно взорвалось внутри… И все.

В результате пришли к выводу, что от удара в салоне взорвался плохо закрепленный баллон с кислородом. Фельдшер, находящаяся в эпицентре, погибла, а вот врачу и водителю повезло.

Травмы водителя оказались не очень серьезными, он зашел навестить её перед выпиской. Они долго сидели молча, потом поговорили о чем-то незначительном и расстались. Ни он, ни она не смогли заговорить на болезненную тему. А Анна еще и боялась проболтаться о результате бреда – чудовищах, что вырвались из искореженного нутра машины.

В итоге она окончательно решила, что в отпуске займется своим здоровьем. После пережитого потрясения нужен отдых, пахота сутки через сутки выматывает. Аж до галлюцинаций.

Бинты постепенно снимали, вскоре остался только корсет, поддерживающий шею. И врач сообщил, что переводит Анну на амбулаторное лечение. Впереди маячил длинный больничный, а после – неиспользованный отпуск. Времени отоспаться и подлечить нервы вполне хватало.

Забирал Анну Эйр. За эти дни она перестала его бояться. Фантазии на тему мира инкубов стали казаться милой выдумкой по сравнению с тем, что привиделось ей самой. Но все же Анна понимала – обострение психического заболевания может привести к катастрофе.

– Эйр? – глядя, как мужчина ловко складывает её вещи в спортивную сумку, Эра решилась.

– Да, Наири? – он тут же оставил свое занятие и подошел к кровати.

– Эйр, ты… извини, но ты не мог бы поговорить с одним моим знакомым врачом.

– Что-то случилось? Вам хуже? – он встревожился. Рука метнулась к кнопке экстренного вызова.

Анна перехватила его за запястье. Привычно отметила состояние голубых тяжей под кожей – вены хорошие, без изменений. Что на локтевом сгибе, что на запястье… Мысль запнулась – рука казалась слишком изящной для мужчины. Красивой формы пальцы с безупречным маникюром, тонкие, хорошо очерченные мышцы… С него бы скульптуру лепить – пронеслось в голове. И мысли вернулись в нужное русло:

– Нет, Эйр, со мной все хорошо. Просто… – ну как ему сказать? – Ладно, забудь. Давай сперва до дома доберемся.

В машине Анна задумалась. Демоны из посттравматического бреда не давали покоя. Похоже, психиатр нужен не только Эйру. Она достала телефон и набрала номер бывшего однокурсника.

– Привет. Это Аня. Да. Узнал? Нет, извини, не могу. Я по делу звоню. Ты можешь проконсультировать? Ой, ничего страшного, но кое-что беспокоит. Согласна, не телефонный разговор. Хорошо, спасибо. Пока.

Анна нажала кнопку и посмотрела в окно.

– Мы куда едем?

– За город, Наири. Врач сказал, вам нужен отдых.

Анна насторожилась и выругалась про себя: совсем расслабилась. Знает же, что этому типу нельзя доверять. И что с того, что он ведет себя безупречно?

– Я и дома отдохну. Поворачивайте!

Но водитель словно оглох. Машина промчалась по дороге, мимо стройного ряда берез, и повернула направо. В окне замелькали деревенские дома. Разные: сколоченные из фанеры дачи, основательные срубы и роскошные особняки. Наконец, такси миновало шлагбаум въехало в распахнувшиеся ворота большого коттеджа.

Эйр открыл дверь и протянул Анне руку, приглашая выйти. Водитель обошел машину, достал из багажника сумки, сгрузил у крыльца и повернулся к пассажирам. Выражение его лица было странным. Ноздри трепетали, и взгляд карих глаз ловил каждое движение Эйра. Грудь вздымалась, словно мужчина своими руками толкал машину от больницы.

Эйр не обращал на его состояние никакого внимания. Он замер, ожидая, когда подопечная возьмет протянутую ладонь. И Анна сдалась – шансов справиться с двумя мужчинами у неё не было. А если подчиниться, могут и не тронуть. За эти дни она поверила, что Эйр жесткий, а вот жестокости в нем нет.

Анна выставила ногу из салона. Эйр тут же протянул свободную руку к её голове. Анна отшатнулась, и только потом поняла, что так он оберегает её от случайного удара о крышу машины.

– По-твоему, я совсем дура, и без травм выйти не сумею?

– Простите, Наири.

Эйр отступил на шаг и расплатился с водителем. Тот нехотя сел в машину и, не сводя глаз с Эйра, выехал за ворота.

– Странный какой-то.

– Не обращайте внимания, Наири. Прошу!

Жестом Эйр пригласил Анну в дом и, подхватив по пути сумки, пошел следом, приноравливая свой размашистый шаг к её неторопливой походке.

Дорожка из красноватых плит в обрамлении широких листьев ландыша раздваивалась. Одна часть вела к высоким стриженым кустам, вторая – к дому. Эйр ненавязчиво указал на крыльцо. Анна, проклиная себя за глупость, подчинилась. Если в квартире еще можно было кричать, стучать по батарее, вышибить окно, наконец, то в этом одиноком коттедже…

Застекленная дверь открылась. Появилась немолодая женщина в строгом платье и фартуке. Анна чуть не рассмеялась от облегчения и с любопытством посмотрела на предполагаемую союзницу. Короткие волосы аккуратно уложены, на лице – едва заметный макияж. Анна поежилась – типаж «старая дама», блюститель порядка и морали. Но именно пуританский вид заставил Анну поверит, что она в безопасности. Под строгим оком дуэньи Эйр вряд ли позволит себе лишнего.

– Добрый день. Вы совсем приехали, или ненадолго? Обед готовить?

Дама обращалась непосредственно к Эйру. По гостье её взгляд скользнул, как по муравью, заползшему в кухню. И, похоже, только безукоризненное владение собой заставило её удержаться от брезгливой гримасы.

Но Анне было все равно, как к ней относятся. Внутренне она ликовала: в доме есть еще женщины!

Эйр вопросы проигнорировал, обратившись сперва к Анне:

– Это Инна Петровна. Она экономка в этом доме. Если что-то будет нужно, обращайтесь прямо к ней, Наири.

– А она тоже…

– Нет, Инна Петровна – человек, – пояснив очевидную на его взгляд вещь, Эйр повернулся к даме: – Инна Петровна, мы надолго. Комнаты готовы? И будьте добры – позаботьтесь о вкусах госпожи, когда будете подавать обед.

Поджатые губы без слов говорили, что Инна Петровна думает о "госпоже" и её пожеланиях. Но все же снизошла до вопрошающего взгляда.

– Спасибо. Я ничего не хочу. Только отдохнуть.

Эйр встревожился, захлопотал. Завел Анну в дом, оставил сумки в прихожей и тут же прошел на второй этаж:

– Тут три спальни, Наири. Пожалуйста, выберите ту, что вам понравится.

Анна не стала привередничать – зашла в первую же комнату.

– Располагайтесь. Я сейчас принесу вещи. Все, что найдете в шкафах и на полках – тоже ваше.

– Благодарю.

Анна оглядела туалетный столик, заставленный баночками, коробочками и флакончиками. Фирмы разные, но все очень дорогие. У неё никогда не было такой коллекции, она предпочитала количеству – качество, и не всегда оно означало брендовые марки.

В шкафу нашлись банные халаты и несколько домашних платьев. Их простой вид не смог обмануть Анну – качественные, фирменные вещи выглядели подчеркнуто скромно. Ценники, которые Эйр или Инна Петровна забыли срезать, подтвердили правоту.

– Это на первое время, чуть позже я съезжу за покупками, – словно извиняясь, пробормотал Эйр. – Только поясните, что именно вам нужно.

Потом принес сумки и велел:

– Не разбирайте сами, Инна Петровна все сделает.

Видеть экономку Анне не хотелось, и как только Эйр вышел, она тут же нарушила приказ. Вещи, пусть и простенькие, были родными и любимыми. Синий ситцевый халатик с цветами жасмина по подолу, застиранное, но такое уютное махровое полотенце. Голубая пластиковая мыльница с рисунком гортензии на крышке…

Анна решила сразу разложить все по местам, и направилась в смежную с комнатой ванную. Открыла дверь и застыла на пороге.

Если спальня была элегантной, то здесь царила роскошь.

Все металлические предметы – словно из состаренного серебра, включая радиатор и ручку окна! Круглая ванна джакузи наполовину утоплена в пол, чуть в стороне – сверкающие чистотой стеклянные перегородки душевой кабины. За мозаичной ширмой скромно прятался унитаз.

Под окном изящно выгнула изголовье кушетка. Рядом с ней, аккуратно опираясь на тонкие ножки, звало присесть стул-кресло. Полочки развешены так, что удобно доставать содержимое.

В таком окружении и пластиковая мыльница, и дешёвая зубная щетка, и порошок в простой круглой баночке казались нищенски – убогими. Но это делало их только роднее и дороже. Ставя вещи на сверкающую полочку над раковиной, Анна поклялась убить того, кто решиться выкинуть её имущество из-за несоответствующего вида.

При этом очень хотелось погрузиться в теплую, пузырящуюся воду, смыть с себя запах больницы… Но сил открыть кран и ждать, пока ванна наполнится, не хватало. Поэтому она решила ограничиться душем.

Быстро сходила за махровым халатом и полотенцем, заперла дверь и встала под обжигающие струи. Пар туманной пленкой осел на стекле.

Падающая вода успокаивала. Боль от ушибов отступала, нервное напряжение ослабевало… Ароматная пена из синего пузырька укутала тело, натуральная губка ласкала кожу… Все проблемы вдруг показались такими далекими и несущественными… Они закручивались спиралью, утекая в серебристый слив вместе с мыльной водой. Им на смену приходила приятная легкость…

Грохот сорванной с петель двери вырвал Анну из благостного состояния. Испугавшись, она вскрикнула и отшатнулась, наткнувшись на рычаг. А потом закричала от боли, когда сверху обрушился поток кипятка. Память услужливо подсунула недавнюю аварию. Ужас вынырнул из глубин подсознания, и Анна уже ничего не понимала, когда Эйр распахнул дверцу душа и выхватил её из-под обжигающих струй.