– Увы. Но лучше что-то, чем ничего. Даже если мы найдем половину – это уже намного больше, чем было прежде. А те, кого не найдем… скорее всего, они окажутся сторонниками Волена и его наследницы. И за возможность увидеть их местоположение на карте я дорого бы дал…

– Эймурдин, – напомнила Айна. – Мы все еще можем поехать туда. Наверняка там будет вторая половина этого ключа. И я смогу найти ее среди книг этого подземелья. Уверена в этом!

– Нет. – Я не желал даже слышать от нее ничего подобного. – Забудь про Эймурдин. Если кто-то туда и поедет, то точно не ты. У тебя теперь другие задачи.

Ох, зря я это сказал. Глаза Айны стали как две амбразуры, ощетиненные наконечниками стрел.

– Не смей. Мной. Командовать, – выдохнула моя жена тихо, дрожащим от гнева голосом. – Ты мне не хозяин, Фарр Крылатый! Я сама решу, куда и когда мне ехать! Не смей списывать меня за борт только потому, что я теперь ношу под сердцем твоего наследника!

Она хотела еще что-то добавить, но я посмотрел на нее – сердитую, растрепанную, почти изрыгающую огонь – и понял, что сейчас умру, если не поцелую. Такой прекрасной она была в этот миг.

И сделал это.

И все остальное, чего я хотел с самого момента пробуждения, случилось тоже, хотя на сей раз больше походило на сражение, чем на любовь. Впрочем, такой моя женщина тоже была прекрасна. После, когда она лежала на мне, вцепившись пальцами в плечи и тяжело дыша, я все же сказал то, что был должен.

– Наследник тут ни при чем, Айна. Я тобой не могу рисковать, понимаешь? Все стало слишком опасно.

Она укусила меня за плечо. Больно. Очень больно.

– Жизнь вообще опасная! Была и будет. Но я хочу жить. Жить, а не прятаться. Я не кубышка, чтобы хранить меня в подполье. И если надо будет ехать в Эймурдин, Феррестре, да хоть в Заморье, я поеду! И ты меня не остановишь. Понял?

– Понял, любимая. – Я отыскал ее губы и отплатил за укус долгим поцелуем.

Я точно знал, что не пущу ее в Эймурдин. Ни ее, ни Лиана. Даже если для этого мне придется связать их обоих и отправить на корабле в Северный удел.

Обед подали в малую королевскую столовую.

Вообще-то она только называется малой, а на самом деле способна без труда вместить два десятка человек, и еще место останется. Однако наше многочисленное семейство нечасто собиралось здесь в полном составе: отец, как правило, предпочитал трапезничать в своем кабинете, Айна норовила на весь день сбежать в Башню, дядя Тод вместе с дочками и женой последние несколько месяцев жили вдали от Золотой, а Лиан честно признался мне, что в обществе коронованных особ ощущает себя лишним, да и Шуна, само собой, тоже. Тем удивительнее было на сей раз видеть, что столовая полна народу.

Пока мы с Лианом ездили за близнецами, дядя Тод успел вернуться из Феррестре, и теперь все три его девочки – черноволосые и зеленоглазые, похожие одна на другую, – весело щебетали за столом, легко вовлекая в разговор Айну и Шуну. Даже отец, вопреки обычному, был не слишком задумчив и с заметным удовольствием слушал эту непринужденную, звонкую, как весенний ручей, болтовню. Сам дядя Тод о чем-то негромко беседовал с дядей Патриком, а тетя Мирен предпочла терзать вопросами меня и Лиана. При этом братца она называла исключительно милым мальчиком, от чего тот смущался до румянца на щеках. Да уж… к манере разговора тети Мирен надо еще привыкнуть, она всегда отличалась своеобразием. Время от времени я приходил на выручку, если вопрос был слишком каверзным и братец окончательно терялся. Мне-то ничего не стоило отшутиться даже от самой серьезной темы. Айна с Шуной прекрасно справлялись сами, благо тетя их почти не трогала, а сестрички еще не научились таким виртуозным подковыркам, как их мать.

Я никогда не был настолько же близок с этими девочками, как с детьми тети Элеи и дяди Пата, но мы отлично ладили, и теперь я испытывал искреннюю радость, видя их всех. Соскучился за долгие месяцы разлуки. После нашего выдающегося возвращения в Золотую у меня было не слишком-то много времени пообщаться с кузинами: отец очень быстро отправил всю их семью в Феррестре.

Ниаре, младшей из сестричек, исполнилось одиннадцать минувшей зимой. Она сидела по левую руку от меня и, волнуясь, как обычно, накручивала на палец длинный кудрявый локон. Когда ее мать целиком отвлеклась на Лиана, Ниа тут же обратила ко мне свой сверкающий взор и засыпала множеством вопросов. На одни я отшучивался, на другие честно отвечал. А сам смотрел на нее и думал, какая же огромная пропасть лежит между этой нежной обласканной богами девочкой и теми детьми, которых мы с Лианом привезли вчера во дворец. Если они когда-нибудь случайно столкнутся в коридорах Чертога, то едва ли найдут хоть одну общую тему для разговора.

Я вздохнул – тихо, чтобы не услышали сидевшие по бокам от меня Ниа с Айной – и отправил в рот кусок крольчатины. Он был сочным и нежным, но я жевал его, точно безвкусную портянку. Ни ночью, ни днем мне не удавалось выбросить из головы Иву и Вереска. Сказать по правде, я наивно надеялся, что они тоже смогут сидеть за этим столом. Что однажды станут частью нашей семьи, такими же близкими нам людьми, сестрой и братом по магии. Однако дядя Пат ясно дал понять: никаких уроков владения Силой для близнецов не будет. Ничего, даже отдаленно напоминающего наше собственное обучение. Иве он не доверял (как, впрочем, и я), а Вереск… Вереску это все уже никак не могло пригодиться.

«Я попробую сегодня. – Лиан послал мне полный понимания взор. – Я очень постараюсь».

Ощущений вдруг стало слишком много. Мир вокруг начал пульсировать светом и звуком, словно мне самому снова было не больше двенадцати и я еще не умел контролировать свое восприятие Силы, пронизывающей все вокруг. Каждый человек обернулся особенно ярким сгустком света. Я сжал в кулаке двузубую вилку и сделал долгий глубокий вдох.

«Вместе, Ли. Сделаем это вместе».

«Хорошо».

Боги, какое же счастье, когда ничего не нужно объяснять! Когда даже говорить ничего не нужно.

Поначалу это пугало меня. Пугало нас обоих. Но человек привыкает ко всему. Да и не так уж оно оказалось и страшно, если присмотреться. Лиан, хвала богам, не пытался читать мои мысли, скорее, изо всех сил старался их не слышать. Равно как я и избегал его сознания. Просто чем дальше, тем сильнее один из нас чувствовал то же, что и другой. А однажды мы поняли, что для разговора нам больше не требуется сотрясать воздух звучащей речью – достаточно просто направить мысль, желая, чтобы она была услышана. Я и прежде знал о существовании такой связи между магами, дядя Пат не раз пользовался ею, но самому мне не приходилось в полной мере ощущать всю ее силу. Наибольшее, чем я мог похвалиться, – это ответная реплика для дяди. Впрочем, в отношении других магов умение говорить внутри так и оставалось для меня почти недостижимым. Зато с Лианом мы теперь могли общаться в любое время и даже на расстоянии.

Детей поселили в старой Вороньей башне. Ближе к вечеру дядя Пат сам отвел нас туда, но сразу сказал, что помогать не будет: дескать, там, где заняты своим делом два колдуна, связанные древними узами, другим вмешиваться не следует. Лиан только плечами пожал: нет так нет.

– На клочки себя не рви, ладно? – предупредил его дядя по дороге к башне. – Я уже говорил и еще раз скажу: мне этот ребенок показался безнадежным во всех отношениях. Понимаю, звучит скверно, но уж как есть.

Вместо ответа Лиан стиснул губы в упрямую полоску. Намерения у него были самые серьезные. Где-то глубоко внутри он уже в полной мере порвался на клочки в своем стремлении добиться желаемого.

В башне близнецам выделили две смежные комнаты, но я ничуть не удивился, увидев их вместе. Брат с сестрой, оба в простой, но чистой и новой одежде, сидели на полу в комнате Вереска и перебирали какие-то гладкие серые камешки – вроде тех, что можно найти на берегу моря. На девчонке теперь было скромное песочное платье с вышивкой по подолу, которое совсем не сочеталось с коротко остриженными волосами. Когда мы пришли, она даже не оторвалась от своего занятия, только кивнула. Ее оболочка света казалась непроницаемой, натянутой, как тетива. Я почувствовал и надежду, и страх, и ощетиненность пополам с презрением. И, как прежде, сильную закрытость. На краткий миг девчонка встретилась со мной взглядом и тут же отвернулась.

В глазах Вереска, таких же темно-серых, как у его сестры, не было ничего, кроме готовности принять все, что бы ни уготовила ему судьба. Я зачем-то подмигнул ему, изобразив на лице нелепую улыбку, словно он был пятилетним малышом, которого можно отвлечь подобными глупостями. Однако, вопреки моим ожиданиям, мальчишка улыбнулся в ответ – робко, но искренне, всем своим существом.

Потухший уголек…

Я сел перед ним на корточки и, глядя прямо в глаза, сказал:

– Вереск, послушай, Лиан хочет помочь тебе. Мы не знаем, получится или нет. Скорее всего, нет, но попробовать стоит. Лиан очень опытный целитель, а я поделюсь с ним своей Силой. Ты позволишь нам?

Он медленно опустил ресницы в знак согласия.

Я осторожно подхватил мальчика и перенес на широкий и высокий сундук, покрытый темно-зеленым покрывалом. Сундук стоял в изножье кровати, это было самое удобное место для того, чтобы сделать то, ради чего мы пришли. Когда я уложил Вереска на мягкое покрывало, искусно украшенное узором из цветов и птиц, Лиан почти сразу взялся ладонями за голову мальчика, накрыв пальцами его виски и глаза.

– Держи меня за плечи, – попросил он. – Так будет лучше всего.

Я вдохнул поглубже. Мир вокруг уже начал пульсировать от биения Силы, которая рвалась с кончиков пальцев моего брата. Едва только я коснулся его плеч, все вокруг исчезло – остался только Поток, стремительный и яркий, точно пламя костра. В этот миг меня, как всегда, захлестнуло волной восторга: мало что в этой жизни может сравниться с магией Единения. Прежде мне требовалось достаточно много времени, чтобы осознать и отделить себя в таком слиянии, а потом не потерять снова, но, благодаря бесконечным занятиям, это стало намного проще. На выдохе я уже полностью справился и словно увидел всю картину целиком: себя, Лиана, мальчика и сияние между нами. Я чувствовал, как Сила струится из моих рук и перестает быть моей, сливается с гораздо большим потоком, расправляется, точно крылья птицы, и обнимает, окутывает собой искалеченное тело.

В какой-то момент я даже поверил, что у нас все получится. Пока не почувствовал отчаяние моего брата.

Открыв глаза, я увидел, как дрожат его руки, как отчетливо проступают на пальцах тонкие белые шрамы. Вопреки просьбе дяди, он бросил на это сражение все свои силы… и их оказалось недостаточно. Мы словно уперлись в запертую дверь. Нет, в каменную стену, которая скрывалась за этой дверью, отрезая поток Силы от мальчика.

Лиан бился еще несколько минут, пока не уронил руки обреченно, а потом сам устало осел на пол прямо у сундука и обхватил голову, закрываясь от всего мира. Он был разбит, совершенно раздавлен своим бессилием. Впервые в жизни ему не удалось помочь тому, кто ждал от него исцеления.

– Так и знала, что у вас тоже не получится, – голос Ивы прозвучал глухо, в нем даже не было насмешки – только едкая досада. – Великие колдуны…

Дядя Патрик, который все это время молча стоял у окна, сказал негромко:

– Закрой рот, девочка. – Он стремительно подошел к Лиану и положил руку ему на голову. – Уделался, конечно… Ничему вас жизнь не учит. – Он вздохнул, и я увидел, как из его ладони заструился легкий теплый поток света. У дяди он был совсем другим, но тоже очень красивым. – Забирай своего наатха, Фарр. Хвала богам, твоя помощь ему пригодилась. Помогла не сдохнуть. Забирай, и чтобы я вас тут больше не видел.

Я посмотрел на дядю удивленно.

«Ваша работа окончена, парень. Вам не следует продолжать общение с этими детьми. Я найду им подходящий приют».

– Нет! – от волнения я выкрикнул это вслух. – Ты не можешь так поступить!

«Могу. И сделаю. Забирай Лиана, он сам не дойдет».

Ива смотрела на нас, упрямо стиснув губы. Похоже, она все понимала. Вереск неподвижно лежал на сундуке, его глаза были закрыты, а грудь поднималась медленно и равномерно. Он крепко спал.

«Позже поговорим, Фаре, – голос дяди в моей голове прозвучал уже мягче. – Вам обоим нужно прийти в себя».

Я сжал челюсти, чтобы не сказать ничего лишнего, особенно вслух. Лиан так и сидел, опустив голову. Пришлось подставить ему плечо, чтобы он смог подняться.

– У меня ничего… не вышло… – речь брата звучала так, словно он выпил полную бутылку инжирной медовухи, не поделившись со мной. – Как же… Ведь так не бывает.

– Значит, бывает.

Сказав это, я решительно направил его к двери. Дядя был прав: мы оба нуждались в отдыхе.

В голову вдруг пришла хорошая идея: я вспомнил, как Лиан говорил, что быстрее всего ему помогает восстановиться горячая вода, и свернул в сторону коридора, который вел к купальне. Пока мы шли, он все бормотал что-то, клеймил себя неудачником и еще более гадкими словами. Спорить смысла не было, в купальне я просто велел ему заткнуться и засунул в просторную горячую ванну. Да и сам залез туда следом.

Вода и правда принесла облегчение – если не уму, то хоть телу. На обратном пути к нашим комнатам Лиан уже не пытался ничего говорить: он едва переставлял ноги и уснул прежде, чем я успел покинуть их с Шуной опочивальню. По счастью, самой степнячки там не было, так что и объяснять ничего не пришлось. Я просто сгрузил братца на кровать, сдернул с него туфли и тихо вышел.

Самому мне вполне удалось прийти в себя: я ощущал усталость и желание надраться ко всем демонам, но с ног не падал.

«Дядя! – Мой неслышимый никому, кроме одного человека, вопль сотряс дворец. – Нам надо поговорить!»

Мне не всегда удавалось вот так до него докричаться, но в этот раз я был достаточно зол.

«Лучше б ты тоже прилег поспать, Фаре. Необязательно орать так сильно. Я буду ждать тебя в своем кабинете».

Когда я пришел, то застал дядю с обычной кипой бумаг на столе. Глаза его за стеклами очков были усталыми, темно-синий камзол валялся смятый в гостевом кресле, на рукаве белой рубахи темнели свежие пятна от чернил, а оболочка света казалась покрытой пылью. Глядя на своего наставника, я понял, что не помню, когда в последний раз видел его веселым и беззаботным.

В какой-то прошлой жизни. До этого проклятого корабля.

– Садись, Фаре. – Дядя со вздохом снял очки, откинулся в кресле и потер виски пальцами. Когда он отнял руки от лица, меня пронзил тяжелый безрадостный взгляд. – О чем именно ты намерен гневаться?

– Почему ты выгоняешь их? – я не стал ходить вокруг да около. – Сам говорил, за девчонкой нужен пригляд. А ее брат вовсе никому не помешает.

– Ох, Фарр… Кабы я знал, что вы так привяжетесь к этим детям, лучше бы сам поехал. – Дядя взял со стола какой-то небольшой свиток пергамента и до предела скрутил, а потом снова позволил этой пружине развернуться. – Пойми, мы не можем облагодетельствовать всех больных сирот в этом мире. Не можем сделать их частью нашей семьи, как ты бы хотел того. Вереск – славный мальчик, но он не маг. Впрочем, дело даже не в этом, конечно, а в его сестре. Мне бы очень хотелось воспитать из нее нашего друга и соратника… Но я боюсь ошибиться, понимаешь? Эта ошибка может нам дорого стоить. Чем больше узнает Ива, тем более опасным оружием она станет. Пусть лучше остается обычной девочкой из деревни.

Дядя отбросил пергамент в сторону, заметил чернильное пятно на рукаве и сморщился. Потом продолжил, не глядя мне в лицо:

– Ее дар не слишком велик. Если его не развивать, он не будет представлять угрозы. Девочке нужно хорошее воспитание, но главным образом – теплый кров и сытная еда. Это то, в чем она нуждается в первую очередь. Равно как и ее брат. Я уже придумал, куда отвезти их. В одном небольшом монастыре будут рады видеть сирот, которым покровительствует королевская семья.

– Но почему они не могут остаться здесь? – Я стиснул подлокотник старого дубового кресла, вырезанный в форме волны.