– Добыча, правда, оказалась неожиданной, – ухмыльнулся чему-то магистр. – Не назойливой мухой, не жалящей осой… Не скалящейся летучей мышью, не гуляющей самостоятельно кошкой… А легкомысленной пташкой, прилетевшей на свет магического фонаря. Невинной бабочкой, совсем не боящейся обжечь хрупкие крылья.

– А кого вы рассчитывали тут застать? – уточнила ревниво. Каких еще ос, мух и кошек он тут разводит?

– Неважно. Сейчас это все не имеет значения, – задумчиво хрипел Салливан, разгуливая со мной по комнате. Словно экскурсию проводил, знакомя с интерьером. Даже жаль, что я все уголки шкафа уже облазила. – Так почему вы себя сразу не обнаружили, Карпова? Мм?

– Вы недооцениваете женское любопытство, – фыркнула равнодушно, стараясь коситься куда угодно, только не на темные, чуть вьющиеся волоски перед носом.

– На брюках оно дало сбой…

– Мне не настолько любопытно! – отрезала решительно.

Так. Самую малость. Не более.

– Шпионка из вас никудышная, Карпова, – проворчал магистр, машинально покачивая, словно баюкая.

А я бы и не прочь была тут уснуть. Устала за день, издергалась, а тепло чужого тела рядом как-то… умиротворяло.

Уснуть! В логове тролля, в его огромных горячих лапищах!

Глупая пташка? Да вне всяких сомнений.

– Так что вы искали, княжна? И что нашли? – в голосе Салливана проявились раздраженные нотки.

Не трудно догадаться, что мое вторжение стало для него сюрпризом скорее неприятным.

Осуждение – в тоне, во взгляде – ранило сильнее привычной фирменной нотации, на которую тролль пока не сподобился. Надо же было попасться за такой глупой проделкой!

– Вы злитесь.

– Вы умеете спокойного человека довести до греха, – туманно заявил шурхов магистр.

Понять бы только, что именно его так задело? Я ведь не нанесла ни ему, ни его логову никакого непоправимого вреда. Так, только простыни слегка помяла.

Может, он догадался, что я узнала о его зависимости от дурацких индийских травок? Мужчины не любят признавать слабости. Но это он зря. Я ведь учусь на целительском и знаю, какие муки способна приносить хроническая магрень. Тем более, порожденная сломанным даром.

Или он был недоволен тем, что я испортила его ловушку, явно рассчитанную на дичь покрупнее. Или что подозревала его тролль знает в чем. Или… что снова на голову свалилась, да еще среди ночи.

А может, его так раздражали мои робкие прикосновения. Рандор поглядывал на мои пальцы неодобрительно. И сопел шумно и рвано, как раскаленный чайник.

– Зачем, Карпова? Зачем. Вы. Влезли. В мой. Кабинет? – сипло вопрошал Салливан, явно не планируя меня пока отпускать. – Вы ведь понимаете, что никуда отсюда не уйдете, пока во всем не признаетесь?

Пытка выходила своеобразной. Я совершенно не стремилась к побегу, так что план магистра был неидеальным.

– Ну?

– Я нашла только ваше лекарство от магрени! – протараторила на выдохе, пряча глаза и ежась в его руках. – Но вы зря этого стыдитесь. Нет ничего дурного в том, чтобы принимать обезболивающее и…

– Карпова!

– Я серьезно! – я стукнула ладошкой по увитой мягкими волосками груди. Нечего меня перебивать! – Я врач. Больше по животным, конечно, но… Словом, я никогда бы вас за это не осудила. Это даже как-то обнадеживает, что и троллям не чуждо человеческое…

– Троллям? – с угрозой в голосе уточнил магистр, сжимая лапой мое неудачно подвернувшееся бедро.

– К тому же, Эустома волшебная – всесторонне полезная травка. И магический иммунитет укрепляет, и при облысении преждевременном помогает, и… В общем, ее где только не применяют. Будете здоровым, крепким, выносливым… Уверена, что уже, – вдохновенно вещала я, то и дело спотыкаясь на неприличных мыслях. – В смысле… Я не про то. Я в общем.

Я зарделась, некстати вспомнив про снадобье «Для мужской силы», которое у нас часто заказывали в аптеке Эстер-Хаза. Глэдис всегда хихикала, когда приходилось его варить. Госпожа Пламберри на это закатывала глаза и говорила, что лекарства нужны всякие. И ничего стыдного в том нет, если какому-нибудь гоблину оно потребуется. В конце концов, гоблинши имели внешность весьма… специфическую.

– Я неплохо осведомлен, Карпова, для чего используется это растение, – медленно выдал магистр, сжимая меня и второй лапищей. – Но не уверен, что «уже». Требуется проверка… эмм… эффективности.

– Полагаете? – я похлопала ресницами, даже не пытаясь вникнуть в его намек. Мне от одного взгляда дурно сделалось.

А взгляд этот сверлил расправленную постель, словно испепелить пытался. От греха подальше.

– Вы ведь не откажетесь стать добровольцем? – ехидно уточнил Салливан.

– Добровольцем… к-куда?

– Как же вы мне дорого обходитесь, – пробормотал магистр свое козырное и воздел глаза к потолку, где еще совсем недавно висела прилипшая я. – Рассказывайте, Карпова.

Затуманенный разум пришел к выводу, что добровольцем меня пока никуда не вызывают. И испытание чудодейственных травок откладывается. Вот какой этот шурхов посягатель… непостоянный!

Но пытка смущением продолжалась: теперь сероглазый тролль смотрел мне прямо в глаза. И с тяжелым вздохом я решила приступить к признаниям. Ночь не резиновая, а вещество в воде уже могло раствориться без следа.

– Этим вечером я видела на улице у озера мужчину. Вашего… эмм… телосложения.

Я окинула Салливана беглым придирчивым взглядом и осталась недовольна. Не магистром, конечно (в этом тролле все было совершенно). А своей нездоровой реакцией на него. К примеру, мне захотелось теснее к нему прижаться. И почему-то внутри все щекотно и восторженно взрывалось от этой неприличной идеи.

– Мужчину. И?

– Он был в плаще. В шерстяном, но очень похожем на ваш. И воротник был так же поднят, как вы носите, – я наморщила нос. Да правда же был похож! И ничего я не выдумала. Наверное. – Этот мужик что-то высыпал в воду из серебряной шкатулки и скрылся в лесу! Понимаете?

– С трудом, – фыркнул тролль-тугодум.

Джил и Софи я решила не впутывать. Неизвестно ведь, какое развитие получит история. Может, завтра меня усадят перед Малым Советом и накажут за вторжение в кабинет преподавателя.

Хотя вряд ли Салливан на меня нажалуется. Для этого магистру надо было как минимум выпустить меня из рук. А он держал мертвой хваткой. Словно от моих ответов зависело, выпустят ли меня вообще на свободу. Или сей же час начнут на что-нибудь посягать.

– Там мог быть яд или другое запрещенное вещество, – пояснила троллю. – Иначе зачем делать это тайно, если не желаешь никому навредить? Я отправила Квита проведать Атарину, а сама…

– А сами, вместо того, чтобы сообщить охране, понеслись сюда! – возмущенно запыхтел Салливан. – Проверять, нет ли у меня серебряных шкатулок, шерстяных плащей и запрещенных ядов?

– Сама не знаю, что ожидала найти! – я заерзала ужом в магистерских ладонях. – Просто действовала… по наитию…

Как минимум, я надеялась раздобыть теплый свитер. Мне еще на улицу выходить за пробами воды. Но не признаваться же в этом?

– Ох уж это ваше «наитие», – прорычал сквозь зубы Салливан, сжимая меня в руках покрепче и впечатывая в лохматую грудь, чтобы не ерзала. Так резко, словно начинал терять терпение. Или контроль. Или… голову. – А где в этот момент было ваше благоразумие?

– Какое еще благоразумие? – поперхнулась удивленно.

– Ах, да… Никакого, – признал ошибку магистр. – А если бы это и впрямь был я? И застал бы вас за глупой шпионской игрой? Вы хоть временами думаете о последствиях?! Так, для разнообразия…

Я картинно закатила глаза. А вот и фирменная нотация подоспела!

Да лучше бы и правда… добровольцем вызвал… куда-нибудь. А не вот это вот все.

– А вы хоть временами перестаете читать нотации? – проворчала, поудобнее устраиваясь в магистерских объятиях. Несмотря на демонстративные ерзания, я не так уж спешила их покинуть. – Когда спите там или моетесь? Ну, для разнообразия…

– А вы всегда чувствуете себя хозяйкой положения, да? – расфыркался Салливан. – Ходите, где хотите, влезаете, куда не следует… С детства привыкли кататься на радужных рогатых пони?

– На вервольфе. Одомашненном. То есть раньше каталась, – я вздохнула с ностальгическим сожалением. – Сейчас я стала тяжеловата для декана Осворта…

Что-то заковыристо простонав, теперь глаза закатил магистр. У него это тоже неплохо получилось. Профессионально прямо-таки.

– Надо было оставить вас на потолке. И лечь спать.

Рандор угрожающе оскалился. И оттого сильнее напомнил черного волка из Оранжереи, лишившего меня воздуха в легких, почвы под ногами и покоя в душе.

Пока воздух в легких имелся. Но со всем остальным Салливан снова справлялся на отлично.

– Тогда бы я уж точно свалилась вам на голову среди ночи…

– Чары крепкие, до утра бы их хватило, – с сарказмом в голосе заявил Салливан.

Я невольно покосилась на потолок. Как до утра?! А если бы Квит не откликнулся, а магистр решил загуляться до петухов?

– Уверен: не начни я расстегивать ремень, вы бы себя не выдали. Стойко и упрямо провисели бы до рассвета. Как шурхова люстра. У вас ведь все в порядке! Все схвачено и предусмотрено!

– Издеваетесь? – догадалась с опозданием.

– Немножко. Но, Судьба свидетель, я бы оставил вас там, если бы не одно щекотливое обстоятельство, – меня подкинули в лапах под сопровождение громкого вздоха.

– Какое?

– Сейчас ночь. А здесь моя спальня.

– И? – «недопоняла» я.

Подумаешь, спальня. Не впервой же.

– Можете не верить, княжна, но меня пока еще волнует репутация.

– Моя? – с надеждой уточнила у сказочного тролля.

– Моя.

– Не больно-то вас задели статейки в «Трибьюн», – напомнила, хитро щурясь.

Репутация его волнует, как же! И это говорит мужчина, притащивший вампиршу на бал аристократов-первокровок…

– И все же я не готов стать преподавателем, едва занявшим новую должность, но уже ославившемся как…

– Ммм?

– Как человек, из кабинета которого среди ночи выбегают магически несовершеннолетние студентки, одетые в… что это вообще? – нахмурился Салливан, ощупывая пальцами складки на эластичных брючках.

– Костюм для магического растворения, расслабления, медитации и единения с дикой каплей, – поучительно выдала этому троллю.

– Словом, скорее раздетые, чем одетые, – вывел тот итог.

– Вы уж определитесь, хотите вы, чтобы я выбегала среди ночи, или нет, – рассмеялась я над опешившим видом мужчины, все еще размышлявшего в темноте, во что была упакована попавшаяся в лапы дичь. – И что из этого нанесет больший ущерб вашей бесценной репутации нудного тро…

– Карпова!

– Вы знаете, что не последовательны? Говорите одно, а делаете… И смотрите… И… В общем, вы совершенно невыносимы.

– А ваша матушка говорит, что я напоминаю ей вашего отца в молодости.

– Я это и сказала. Вы – невыносимы, – пожала плечами. – Вы потому раздеваться начали, что о своей репутации заботились? Или, может, о моей?

– А это тоже записано в вашем Уставе, как неправомерное действие? – ухмыльнулся с каким-то плотоядным интересом Салливан. – Если не затруднит, перечислите мне по пунктам, что именно входит в запретный список. Чтобы я точно знал, чего делать нельзя. А что можно.

Я надулась потревоженным морским иглошерстом. Намеренно смутить меня хотел! В краску вогнать! Опять не то издевался, не то проверял что-то. Как тогда, в Индии, под Правдолюбицей. И на лестнице, и…

Ох. Зря я вспомнила о лестнице. И прочих «неправомерных действиях». Взгляд глупо уперся в твердые губы, сжатые недовольной полоской.

Видит тролль, еще пару минут в этих горячих лапах, и я сама его поцелую. Я ведь не обещала ничего. Но это стыдно, и моя наследственная гордость рода Карповских никогда бы…

Или эта история совсем не про гордость?

– Нет. Не записано, – я заторможенно покачала головой. – Там не такой уж большой список, на самом деле. Новая редакция Устава не осуждает добровольных отношений преподавателей и старшекурсников…

Черт знает зачем я вздумала просветить магистра на совершенно лишнюю, неловкую тему. У нас ведь нет с ним никаких отношений. А если и есть, то вряд ли их можно назвать добровольными. Вон как Салливан каждый раз ворчит, стоит мне ему на голову свалиться!

– Вы на что-то намекаете, или мне померещилось?

– Боги! Нет, конечно! Просто доношу до вашего сведения, что правила в нашей Академии достаточно современные, адекватные и либеральные. Ничем не хуже ваших, английских. После нескольких прецедентов в Уставе подправили пункт, запрещавший профессорам жениться на своих студентках…

– Ну, поскольку пару месяцев назад вы объявили себя абсолютно незаинтересованной в размножении и продолжать мой род гордо отказались… – с ехидными такими нотками завел шурхов магистр. – То, думаю, причин жениться на вас у меня, слава троллям, нет.

– Я хозяйственная, – зачем-то сообщила я.

– Вы все взрываете.

– Честная…

– Ой ли?

– И серебро фамильное чистить умею, – за каким-то троллем похвасталась я «сверхспособностями». Не зря же бабушка Энджи так старалась?

Замуж я, конечно, не собиралась (что я там забыла?). Тем более за вопиюще нудного тролля. Но одно дело, когда сам не хочешь, а другое, когда тебя туда демонстративно не зовут. Обидно как-то.

– У меня нет фамильного серебра, – равнодушным тоном признался мужчина.

– Могу вам свое одолжить. Предварительно хорошенько запачкав, – фыркнула, закатив глаза.

– Вот в таланте пачкать я действительно не сомневаюсь.

Как-то совсем не туда наш разговор зашел. И, судя по повисшей неловкой паузе, мы оба это заметили.

Вдох получился каким-то дрожащим, судорожным. И воздух не дошел до легких, застрял где-то на середине пути. Так толком и не надышавшись, я медленно выдохнула. По ключицам магистра и вверх по шее разбежались полчища мурашек. Твердые губы сжались плотнее, едва пропуская звуки.

– Карпова…

– Ммм?

Бросив тяжелый, чуть разочарованный взгляд на постель (да ненарочно я ее помяла, честное гоблинское!), Салливан вынес меня из спальни в кабинет. И быстрым шагом направился к двери.

– Уходите, княжна. А лучше – убегайте.

– Я не трусиха…

– Правда? – усмехнулся мужчина.

Ехидные, дразнящие искры в серых глазах смущали непомерно. И обещали слишком многое, чтобы так сразу, с разбегу это переварить.

Как-то незаметно меня на ручках донесли до двери и, распахнув ту, вытряхнули с другой стороны. Совершенно неделикатно!

– Спокойной ночи, Карпова.

Дверь захлопнулась перед моим ошеломленным носом. Феноменально! Вежливость горных (зачеркнуто) лондонских троллей во всей красе!

Но в каком-то смысле он, конечно, прав. Вспомнился мой постыдный «Ох», слившийся с хлестким свистом выдернутого из брюк ремня… Да, пожалуй, сегодня я немного трусиха. Чуточку. К такому меня жизнь не подготовила.

На ватных ногах я сделала пару шагов по темному прохладному коридору. После объятий Салливана, в которых я задержалась до неприличия долго, было зябко. А свитер я так и не раздобыла.

Убедив себя, что происшествие в логове тролля окончилось для меня вполне безобидно, оптимистично и вообще в моих интересах, я потопала к лестнице. Пока Академия дремлет, надо выбраться на улицу, взять пробы воды и отнести в маглабораторию при Заповеднике.

Едва попадая ногами по плохо освещенным ступеням, я спускалась осторожно и неторопливо. В кои-то веки никуда не бежала. Тело вообще плохо слушалось после тесного общества одного магистра.

Это-то меня и спасло. Я успела завидеть две черные тени внизу и шмыгнуть в стенную нишу. Кто-то поднимался наверх.

Судя по шагам – мужчина и женщина. Джентльмен как-то неприятно, скользко смеялся. Отдаленно знакомо.

И кому могло понадобиться в столь поздний час шастать по Академии? В темноте? Ну, кроме меня, конечно.