Я её понимала. Меня тоже всегда завораживала страна восходящего солнца, вот только шансы попасть туда лично сводились практически к нулю – после Падения Стен, Япония закрыла свои границы, полностью отгородившись от остального мира. Нам приходилось довольствоваться только теми крупицами знаний, что сумели собрать и тайно вывезти сумасшедшие коллекционеры и не менее безумные ученые. Позволившие украдкой увидеть то, как сильно изменилась там жизнь с приходом магии. А посмотреть было на что.

По ту сторону купола тоже властвовала весна, но более поздняя, чем в сейчас в городе. Вдоль аллеи возвышались высокие цветущие деревья сакуры. Их бедно-розовые лепестки собирались на ветвях точно облака воздушной ваты, иногда, при сильном порыве ветра, в плавном кружении слетая вниз. В воздухе витала приятная цветочная сладость, не резкая, но дурманящая.

Замедлив шаг, я любовалась этим розовым листопадом, чувствуя, что попала в настоящую сказку, ту, про которую рассказывали в детстве, и мне уже было глубоко наплевать, что за чудовище скрывалось за этой тонкой цветочной вуалью. Но замедлившаяся толпа вернула меня в суровую действительность.

По центру геозоны росло широкостволое камфорное дерево, и казалось, ему не было конца. Я проследила взглядом грубую потрескавшуюся кору, поднимая голову все выше, пока не заболела шея, а в глазах не зарябило от пестрой кроны и редких проблесков солнца. Сколько ему было лет?

По периметру дерево огораживали толстые плетеные канаты из рисовой соломы – симэнава, а к ним крепились соломенные кисточки и белые бумажные ленты, сложенные на пример оригами – сиды. Это место было священно.

Посетители медленно двигались по кругу, обходя экспозицию по часовой стрелке, и эта дорога казалась бесконечной, будто мы все застряли во временной петле. Отдельная очередь выстроилась перед смотровой площадкой, обозначенной на дорожке красным кругом. Очередность к нему строго контролировали два низеньких лесовика – тощие мальчишки с сероватой кожей и с короткими жесткими волосами, похожими на колючки дикобраза. С метр ростом, в широких не по размеру штанах и с листьями, запутавшимися в непослушной шевелюре, они создавали больше хаоса, чем порядка, прыгая вокруг и расталкивая зазевавшихся прохожих.

– По очереди.

– Не толпимся.

– Всем тихо!

– Тишина!

Я притормозила, наблюдая как молодой орк, еще без массивных нижних клыков и дредов с племенными украшениями, встал в круг и дождался, когда лесовики замолчат, со всей силы рыкнул:

– Эй, есть кто?!

На следующие несколько секунд в куполе повисла тишина. Все присутствующие замерли, озираясь по сторонам, точно боясь пропустить самое интересное. Пауза затянулась, и когда самые нетерпеливые уже начали тихо перешептываться, потеряв интерес и продвигаясь к выходу, над нашими головами пронесся шепот:

– Есть кто… есть кто… – Скорее утверждение, чем вопрос.

Нельзя было понять кому принадлежит голос, мужчине или женщине. И принадлежит ли он вообще живому существу. Но в нем явно слышалась осознанность – издевка, будто невидимка над нами насмехался.

– Кодама – не вид дерева, – начал вещать громкоговоритель. – Кодама – это священный дух, который обитает в растении. В переводе с японского это означает «эхо», именно запаздывающее эхо может служить показателем, что в дереве поселилось кодама, хотя внешне оно может ничем не отличаться от других.

Я подошла ближе, внимательнее вглядываясь в толстый корявый ствол, в богатую пышную крону, но нет – камфорное дерево было абсолютно обычным. Ни странных рисунков на коре, ни болтающихся на ветвях голов. В любой другой жизни это легко могло сойти за дешевый трюк со спрятанным динамиком, но сейчас мы, разинув рты ходили кругами, ловя каждый звук, что срывался с шуршащей от ветра листвы. Когда только наша вера в сверхъестественное стала абсолютной?

– Знания о деревьях, в которых живут кодами передаются в Японии из поколения в поколение, ведь причинить вред этому священному существу считается страшным грехом.

Явно не впечатленная, Китлари дернула меня в сторону выхода, размахивая картой – впереди был выставочный павильон из Китая из которого уже доносились заунывные восточные мотивы. Небольшой карандашный рисунок в брошюре схематически изображал ветку дерева с крупным распустившимся цветком, напоминающим герберу-переростка, вот только в центре соцветия было дорисовано улыбающееся лицо, отдаленно напоминающее человеческое.

– Дзю… дзи… дзиммэндзю, – прочитала я, чувствуя легкую неприязнь от жуткого широкого оскала растения. – Мы точно должны обойти их все? Не знаю, как для тебя, но по моим человеческим меркам все это немного жутковато.

Эльфийка остановилась, тоже заглядывая в листовку:

– Это просто цветы, они даже не разумные.

– Тогда зачем им лица? Они что, так отпугивают хищников? Или привлекают насекомых для опыления? Чему они вообще улыбаются?

Я была готова продолжить список своих недовольств, когда ярко-желтая вспышка где-то на границе бокового зрения сбила меня с мысли. Замолчав, я замерла посреди тропинки, создавая небольшую пробку, и, не обращая внимания на растущее вокруг бурчание толпы, разглядывала черно-желтый значок, одним своим видом вызывающий панику.

– Биологическая опасность?

Тяжелая металлическая дверь была сильно утоплена в каменную кладку коридора, дополнительно скрытая плетущимися лианами, свисающими с потолка точно кисейные шторы. При всей суматохи, наклейку можно было принять за яркий тропический цветок, но ниже, подтверждая все мои опасения, висела табличка «Вход посторонним запрещен».

– Девушка, вы читать умеете?

Высокий мужчина в форме охранника как по волшебству материализовался рядом со мной, тут же оттесняя от заветной двери. Положив руки на широкий кожаный пояс, он расправил плечи, полностью загораживая собой проход.

– Следующая инсталляция прямо и направо.

– Но почему здесь знак биологической опасности? Растения ядовиты?

– Девушка, – растягивая гласные, повторил мужчина, поправляя козырек темно-серой кепки, – вход только для авторизованных сотрудников, а вы двигайтесь дальше по маршруту.

– Как я могу, если это представляет для меня опасность? – решила я сыграть роль обеспокоенной гражданки. – А остальные посетители знают? Нигде в брошюре не написано, что вегетандры могут представлять биологическую опасность!

– Ничто из открытых для посещения объектов не представляет для вас опасность.

– Тогда почему эта зона закрыта?

– Зона арендована исследовательским институтом для работают с лекарственными растениями, – раздраженно вздыхая, отрапортовал охранник. – Это стандартная процедура по ограждению медицинских объектов, а теперь, пожалуйста, пройдите дальше по маршруту и не поднимайте панику на пустом месте.

Я смерила недовольным взглядом сначала мужчину, потом закрытию дверь и, обиженно фыркнув, направилась вперед вслед за остальными посетителями – больше информации мне здесь было не получить. А жаль… Вышел бы отличный текст о правительственном заговоре и скрываемой угрозе из Иномирья.

Китти я нашла блуждающей вокруг отдельно стоящего павильона из темного непрозрачного стекла. Никаких дополнительных вывесок или пояснений, только два высоких фавна, целомудренно одетых в длинные халаты с логотипом ботанического сада, стояли по обе стороны от входа, тщательно проверяя каждого проходящего внутрь.

– Ваш возраст?

– Документ подтверждающий имеется?

Я стушевалась, удивленно переводя взгляд с одного из них на другого, а потом на брошюру. Что это еще за сюрприз?

– Следующая инсталляция строго для совершеннолетних.

Парень и девушка, заговорщицки захихикала, обходя нас с Китти и ныряя за тяжелую черную бархатную портьеру – на короткий миг оголяя полумрак по ту сторону.

Проверив мой паспорт, фавн кивнул в сторону скромно стоящей позади меня эльфийки:

– А за нее поручитесь?

– А нужно?

– Во избежание культурных недоразумений, мы настоятельно не рекомендуем посещение данной инсталляции определенной группе лиц, для которых контент может показаться шокирующим.

– Я пойду! – вспыхнула Китлари, подскакивая ближе и хватая меня за руку. – Я взрослая.

Я с сомнением нахмурилась.

– Может все же подождешь меня снаружи? Я если что тебе расскажу…

По непроницаемому взгляду подруги я поняла, что этот фокус не пройдет. Да простят меня ее родители.

– Ладно…

Внутри было темно, слабый свет шел только от стен, на которых то тут, то там вспыхивали цветные рисунки. Помещение напоминало небольшую пещеру, но ее искусственную природу выдавала идеальная круглая форма и выровненные покатые своды. Толпа неторопливо текла по направлению часовой стрелки, надолго замирая на месте, пока перед ними в полной тишине как на интерактивных экранах загорались анимированные картинки.

– В волшебном лесу Химванти многие отшельники и йоги предавались духовным практикам, постигая недоступные им ранее знания и накапливая в своих венах священную энергию тапас, которая могла служить как добру, так и злу.

Стена перед нами заискрилась светящимися линиями, которые соединялись и вновь распадались, чтобы показать нам изображение магического леса и нескольких мужчин, медитирующих под кронами деревьев.

– Но тапас был опасен, особенно в купе с неуемной сексуальной энергией, которая не находила выхода в мужских телах аскетов. Видя опасность для юных женщин, которые проживали рядом с лесом, великий бог Индра принял решение лишить отшельников накопленной ими силы. Тогда он создал двенадцать деревьев Нарифон.

Картинка моргнула и перед нами распустилось дерево, на ветвях которого медленно росли плоды, сначала размером с фасолину, но с каждой секундой приобретая все большее сходство с человеческим телом.

– Его плоды внешне были неотличимы от молодых шестнадцатилетних красавиц, созданных по образу и подобию прекрасной супруги Индры, и обладали невероятной притягательностью для мужчин. Ни один из отшельников не мог устоять перед соблазном, слушая их сладкоголосые песни и видя нескромные танцы.

Свет сменился на ярко-красный, изображая откровенные сцены, отлично подошедшие бы в качестве иллюстраций к Камасутре. Услышав шокированный вздох эльфийки, я взяла ее под руку и потянула дальше к следующей сцене – утомившиеся мужчины спали в объятьях женоподобных фруктов.

– Сорвав плоды и вкусив их, мужчины заснули на четыре долгих месяца, а проснувшись – потеряли накопленный тапас, а с ним свои силы и знания. Таким образом перестав быть опасными, как для женщин вблизи Химвати, так и для власти Индра.

Дерево Нарифон расцвело перед нами во всей красе. Девушки на его ветвях, полностью обнаженные, призывно извивались, хватая воздух полными алыми губами.

– Плоды зреют на деревьях ровно семь дней, а после чахнут и умирают. Ни один мужчина не может пройти мимо них, околдованный их чарующей магией, но соблазнившись – потеряет свою магическую силу и больше никогда не сможет дать потомство.

– Боже, ну и сексизм, – пробормотала я, доходя до конца инсталляции и вытаскивая эльфийку на дневной свет. – Как тебе такое? Возмутительно.

Китлари молчала, устремив взгляд огромных немигающих глаз куда-то в пустоту.

– Эй, ты как? Нормально?

Встрепенувшись, она наконец-то посмотрела на меня, отрицательно покачав головой.

– Ладушки, – обеспокоенно протянула я. Если содомия с фруктами настолько шокировала меня, тайком таскавшую диски с порнофильмами у родителей, то что было говорить об этом неискушенном существе, целое столетие прожившем в затворничестве. – Родители же рассказывали тебе откуда берутся дети?

Хотя откуда мне было знать, как на самом деле размножались эльфы? Ходило много слухов об их неуемной сексуальной энергии, но никому из моих знакомых, даже Мире (а она то точно прикладывала к этому массу усилий) пока не удалось найти этому подтверждения. Может они высекали детей из камня или находили на деревьях? После выставки вегетандров меня мало что могло удивить.

– В результате большой и чистой любви?!

– Ну, почти. – Время для полового посвящения выпало явно неподходящее, да и учитель из меня был никудышный. – Знаешь, тебе лучше порасспрашивать об этом свою маму. Ей виднее, как у вас там и что происходит. Только не говори ей, что я водила тебя на эту выставку.

Китлари понимающе кивнула, пытаясь изобразить прежнюю беззаботную улыбку, но оставаясь отстраненной и немного растерянной. Между нами повисла неловкость, заставившая меня почувствовать себя едва ли не растлителем малолетних эльфов. Просто ужасно, что ее детство закончилось именно здесь – в павильоне с деревом для сексуальных услуг. И я осознавала свою ответственность за случившееся – стило внимательнее изучать инсталляции, прежде чем вести сюда подругу.

Мы уже собирались вернуться на прежний маршрут к китайскому дереву дзиммэндзю, когда воздух впереди всколыхнулся, мгновенно заполнившись шумом беспокойных голосов и торопливых шагов. Посетители, до этого неспешно прогуливающиеся по тропинкам, громко галдя, стали сбиваться в одну плотную неуправляемую массу, подобно приливной волне цунами, готовую накрыть нас с головой и похоронить в своих недрах.

Эльфика среагировала быстрее меня, отталкивая прочь с дороги и вместе со мной падая на мокрый короткостриженый газон, огороженный низким символическим забором с ограничительными знаками. Будто двигаясь по рельсам, толпа пронеслась мимо нас в сторону главного входа, ни разу не ступив с каменной дорожки.

Но крики становились только громче, неразборчивые и полные тревоги и ужаса. Медленно, точно воздух стал плотным и не пускал вперед, следом потянулись отставшие посетители, едва переставляя ноги. Не пройдя и десятка метров, они начали падать на землю, сраженные невидимым мечом. Один за другим. Люди, гоблины, орки. Они корчились на земле, хватая ртом воздух, но не находя его, хрипя и задыхаясь. Некоторые упорно пытались ползти вперед, спасаясь от невидимой опасности, но почти не двигаясь с места.

Рты открывались в немом крике, лица меняли пугающие гримасы. Они все еще оставались в сознании, когда их тела начали усыхать, уменьшаясь на глазах, точно надувные игрушки, в которых проделали дырку и выпустили весь воздух. Даже огромный рослый орк, до этого возвышавшийся над всеми на пару голов, сжался на тропинке в позе эмбриона, теряясь в своих массивных кожаных одеждах.

– Задержи дыхание, – шепнула Китлари, поднимая меня на ноги и кивая в сторону светящейся впереди надписи «выход». Недалеко, в метрах пятидесяти от нас. Двери уже были распахнуты, но никто не спешил нам на помощь.

Рванув вперед, я внезапно осознала, что ноги меня не слушались. Я споткнулась, полностью повиснув на эльфийке, но та, будто и не чувствуя моего веса, с невероятной для ее хрупкого тела силой, потянула меня к запасному выходу.

Дорога показалась мне бесконечной. Спасительная дверь маячила впереди, недосягаемая, не зависимо от наших усилий. Я пыталась отталкиваться ногами, чтобы помочь Китти, но, очевидно, только мешала ей этим. Легкие горели от недостатка кислорода, а перед глазами поплыла белая пелена. Не в силах больше задерживать дыхание, я сделала глубокий вдох, но не почувствовала облегчения. Горло сдавило еще сильнее, словно кто-то затянул на нем удавку, а тело окончательно сдалось, больше мне не подчиняясь. И когда впереди, наконец, замаячил дневной свет, мое создание полностью поглотила тьма.

Тем, кто никогда это не прочтет

У каждого в детстве наверняка была любимая сказка. О великих волшебниках и злых колдуньях, прекрасных принцессах и отважных принцах. О добре, которое всегда побеждает зло. О любви, которую не может победить даже смерть. Разве мы не представляли себя ее главными героями?

Увы, сказка, в которую нас с вами занесло совсем не об этом. Да, здесь есть драконы и они вполне себе крушат жилые дома и не прочь кого-нибудь съесть, но с ними не принято бороться. Они священные животные. Есть здесь и высокостатусные эльфы и эльфийки, но мы едва ли не вхожи в их круги, да и как вид особо не интересуем. Мир наполнен магией, которая, увы, нам не доступна.

Попав в волшебный мир, сплетенный из наших самых ярких детских фантазий, мы оказались в нем самыми скучными и бесполезными существами. Это сказка, которая была написана для кого-то другого.

Мне не суждено полетать на драконе или сразиться с силами зла. Меня не ждет прекрасный принц и магическое королевство в придачу. Да и любое великое путешествие по Иномирью тоже спокойно обойдется без меня. Увы, в этой истории мне не отведено ни строчки. Как будто я и вовсе не существую.

И в такие минуты в мою голову приходят очень недобрые мысли. Те, что приходиться насильно гнать из головы. Если в этой сказке для нас не нашли места, то почему бы нам не написать новую. Свою. Так, как учили в детстве. Ту, где добро всегда с кулаками, а зло неизменно проигрывает. Ту, в которой даже у самого большого неудачника есть шанс изменить себя и мир вокруг. Ту, в которой мы снова отвоевываем наш мир обратно.