Цитаты из книг автора «Елена Катишонок»

При чем здесь замечательные люди? Она таких совсем не знала. Да и кто замечателен перед лицом Господа?

Весна начинается не капелью, не таяньем сугробов и не птичьей болтовней – весна наступает, когда меняется воздух так, что каждый звук становится чистым и отчетливым, словно мир проветрили, как хорошая хозяйка проветривает комнаты, выбросив из окон плотную, слежавшуюся вату и вымыв стекла, издающие под ее тряпкой счастливый писк. Вот тогда легко расслышать ксилофон капели, увидеть, как съеживаются серые сугробы, а с голых деревьев несется громкий птичий вздор – это горланят скворцы и грачи.

происхождения, в особенности евреев и цыган

Таким образом, хоть местное население по своим социальным и эстетическим критериям находится на низшей ступени, оно с энтузиазмом относится к искоренению инородцев любого

Работы хватало. Война войной, а жизнь жизнью. Женщины вынашивали и рожали детей, то есть выдерживали труд и боль, мало с чем сравнимые.

Оккупационные власти были довольны и процессу не мешали – внутренняя борьба, как они деликатно назвали охоту на людей, надежно отвлекала население от болезненных вопросов самоуправления и прочих наивностей, что и предусмотрел заранее известный берлинский меморандум.

В принципе Третий Рейх рассматривает местное население благосклонно: будучи «нордическим типом», оно является подходящим материалом для онемечивания.

Политическая самостоятельность местных жителей, гласит берлинский меморандум, должна быть сведена к нулю.

Надя просто другая и всегда будет другой. Да, они породнились, но от этого она не стала им родной – да и не хотела этого никогда. И не вошла она в семью, как думал он в простоте души, а – вышла: вышла замуж за их сына, вот и все.

Как странно, думала она, не замечая, что из глаз медленно текут слезы, прямо в подушку. Как странно: умершие оставляют нам свою недожитую жизнь, мы подхватываем – и живем уже не только свою, но и жизнь тех, кто ушел, только не так, как она могла бы сложиться, – кому ж это ведомо? – а так, как свою собственную, останься они с нами. Мы продолжаем с ними разговаривать, и не только разговаривать – советоваться, спорить, и ждем, что вот-вот откроется дверь – и войдет… А ведь это я – выйду, вот как. Тогда и договорим.