– К ЦУМу, – подтвердил охранник, пытаясь развернуться к пассажирам.

Машина тронулась. Света обернулась: лицо у «кожаного» парня было ну очень изумленным… Через несколько секунд, чуть притормозив на выезде, «Чайка» вылетела из Кремля.

Красную площадь пролетели за пару секунд, не больше. Свете показалось, что чего-то на ней не так, но сообразить, что именно, не успела. «Чайка», промчавшись по пустому переулку, выскочила на проспект и, не утруждая себя особым торможением, резко вписались в довольно густой поток машин. Почти тут же вокруг образовалось свободное пространство – водители соседних авто испуганно жались к тротуару, сбрасывали скорость, пропуская черную машину вперед. Справа из-за многоэтажного здания показались колонны Большого театра.

– К ЦУМу, – коротко повторил Сергей.

– Здесь знак, – не очень уверенно предупредил шофер.

– Вперед! – сказали одновременно журналист и охранник.

И водитель, не моргнув, крутанул сверкающий лакировкой руль вправо. На переходе шарахнулись в разные стороны пешеходы.

– А теперь останови, – сказал Сергей.

– Но… не положено…

– Не надо спорить, – вкрадчиво и тихо сказал Сергей.

– Не спорь! – сократил до минимума его фразу охранник.

Машина остановилась.

– Пошли, – кивнул Сергей Свете и коммунисту.

– И я, – зашевелился на своем месте охранник.

– Нет! Мы быстро. Жди.

– Но… Но… – начал было шофер.

Не слушая, Сергей первым выбрался из машины и протянул руку Свете:

– Быстрее!

Коммунист выбрался из авто последним. На лице у него было какое-то растерянное выражение.

– За мной! – коротко скомандовал Сергей и, подхватив под руки Свету и коммуниста, быстро поднялся на невысокое крыльцо ЦУМа. Почти тут же все трое оказались затертыми в суматошной толпе покупателей, которые тащили какие-то сумки, баулы, сетки. Эта покупательская демонстрация быстро втянула «кремлевскую» троицу в магазин.

– Товарищи! Товарищи, минуточку! – обернувшись, Светлана увидела, что к ним сбоку пробивается сквозь толпу милиционер… в какой-то странной форме. Добравшись до товарища коммуниста, страж порядка крепко взял его за руку:

– Прошу проследовать за мной. Вас тоже, – ткнул он пальцем другой руки в Светлану, – и вас, – указал на Сергея.

Толпа вокруг как-то быстро поредела, даже обнаружился небольшой свободный пятачок пространства.

– Какое вы имеете право! – возмутился товарищ коммунист. – Немедленно отпустите мою руку! Я депутат областной Думы, лицо неприкосновенное!

Глаза у милиционера округлились, и он поднес к губам коричневый свисток. Но тут же как-то странно дернулся и начал оседать.

Сергей схватил Светлану за руку и потянул за собой.

– Бежим! – тихо крикнул он коммунисту. Тот мгновение поколебался, но бросился следом. Они снова затерялись в густой толпе, почти бегом поднялись на второй этаж, завернули в какой-то неприметный проход, промчались по пустому узкому коридору, свернули еще куда-то, еще – и оказались на хлипкой, почти неосвещенной лестнице. Тут Светлана решительно остановилась и выдернула руку из ладони Сергея:

– Куда бежим? Что стряслось?

– Вот именно, – слегка задыхаясь, поддержал ее коммунист.

– Пожалуйста! У нас очень мало времени. Пожалуйста, быстрей!

– Куда – быстрей?

– Я все объясню… что смогу. Только сначала давайте уйдем отсюда. Уйдем!! Они очень быстро все сообразят и оцепят. Вы не представляете, как быстро!

– Кто оцепит? О чем ты? – спросила Света.

– Пожалуйста! – тихий голос Сергея, казалось, звенел от напряжения. – Пожалуйста, идемте!! Здесь недалеко, а потом все обсудим.

– Ну, пошли, если ты такой нервный, – согласилась Светлана. Коммунист, недовольно поправив модный темно-серый галстук, двинулся за ними.

Сергей почти бежал – по какому-то пустому захламленному двору (в центре Москвы – такое!), через неприметную калиточку в сплошном заборе, еще в один пустой двор, еще… В конце концов, они очутились в хлипком дырявом сарае, набитом пустыми ящиками, из которых торчала почерневшая солома. Слабо пахло яблоками.

Сергей споро перекидал ящики по-другому, загородив вход и отделив внутри сарая нечто вроде потайного уголка. Все трое немного задохнулись. Светлану непонятная гонка по московским задворкам чуток напугала, и она злилась из-за этого и на себя, и на обоих мужчин. Делегат партсъезда всем своим видом демонстрировал крайнее неудовольствие, но молчал, стараясь отдышаться и облизывая засохшие губы.

– Извините, – тихо попросил Сергей. – Может, я не прав, но… вы ничего странного не заметили?

– Заметила! – сварливо отозвалась Светлана. – Что в центре Москвы запросто можно руки-ноги поломать…

– А то, что на Красной площади нет собора Василия Блаженного?!

– Чего нет? – начала было Светлана, но тут же замолчала. – Черт возьми! Слушай-ка, ты прав. То-то я думаю, чего не хватает на площади? Почему там… просторно…

– А красные флаги над Кремлем вы видели?

– Уже?!

Сергей не обратил внимания на насмешку:

– А лозунги? А огромный портрет Ленина на Красной площади?

Светлана удивилась:

– Нет, этого я не заметила…

– Что-то такое… было, – неуверенно подтвердил коммунист.

– Тебя, кстати, как зовут? – спросила у него Света.

– Станислав Евгеньевич. То есть Станислав.

– А как люди одеты, ты, Стас, внимание обратил? – горько спросил Сергей.

– Как?

– Не так! Совсем не так. Все женщины – в длинных юбках.

– Ну и что?

– Все, понимаешь? Все! Я ни одну не видел ни в брюках, ни в джинсах, ни в короткой юбочке.

– Это тебя здорово огорчило! – рассмеялась Света, пряча невольный страх.

– Ты не понимаешь… Тут что-то не то. Так не должно быть. Это не та Москва! Я еще в Кремле почувствовал. Вы же видели, какой странный был Кремль! Сначала я думал, может, над нами кто подшутил? Но пока мы по Москве ехали… Нет, это не шутка. Я не понимаю, что это, но я боюсь…

Светлана смотрела на него удивленно:

– Чего боишься?

– Не знаю. Все чужое. Все не так! Может, я схожу с ума, но… Кстати, ни одной маски ни на ком не было, вы заметили? Давайте я схожу, посмотрю на все внимательнее.

– Нет уж, давай вместе, – предложила Света.

– Лучше вы подождете здесь.

– Что за глупость сидеть в темном сарае? – взбунтовался Станислав. – Из-за того, что померещилось… невесть что. И нашелся один странный служитель порядка, – Станислав нахмурился. – Нам надо было не убегать от него, а предъявить свои документы.

Вы оба ничего не поняли, – жестко сказал Сергей. – Я думаю, если бы мы предъявили документы, то сейчас все вместе сидели в ФСБ… То есть, скорее, в КГБ.

– Вот и отлично, – подхватил Стас. – Там бы сразу разобрались, что к чему.

– Там бы разобрались… – подтвердил с непонятной интонацией Сергей. – Ребята, я прошу у вас всего полчаса! Я москвич, в детстве жил в центре, я тут все задворки знаю. Я не пойду по улицам. Если все в порядке, тут же вернусь и извинюсь перед вами. Но мне кажется…

– Может быть, мы по твоим задворкам пойдем все трое? – предложила Света.

– Троим трудно остаться незамеченными. А если нас заметят, сразу задержат. Тут же. Мы одеты по-другому, понимаете? Выделяемся. Светлана в джинсах, на нее все смотреть будут.

– Пусть смотрят, не жалко.

– Ну, нет же! Ну, поймите вы, что это может быть серьезно! Посидите немного здесь. Совсем недолго. Если я круглый дурак – посмеетесь надо мной. Вместе посмеемся. Тридцать минут, не больше. Только не уходите никуда, ни в коем случае! Я постараюсь быстро. Вы ведь видели, какая Москва. Это не наша Москва. Здесь что-то неладно! Я все узнаю – и сюда. Не уходите! Заметьте время – тридцать минут. Я только свитер сниму…

– Холодно же, замерзнешь! – удивилась Света.

– Он уж больно яркий. А рубашка у меня черная, сойдет и без пиджака. Я быстро. Заметьте время – полчаса, не больше.

…Сергей уверенно пробирался по знакомым задворкам. Нужные повороты и проходы вспоминались легко. Не забылись. Словно только вчера он бегал здесь мальчишкой и знал любой тупичок, все проходные дворы. Было немного странно видеть, что коммерческая Москва не добралась сюда, не разобрала по рукам эти клочки земли, тихие, безлюдные и грязные. Здесь даже снег еще не везде растаял, почерневшие и съежившиеся сугробы прятались в глухих углах, хоронясь от солнца и теплого ветра.

«Какая коммерческая Москва!» – одернул себя Сергей. Как ни дико это было, но тот город, который он успел разглядеть из окна вальяжной «Чайки», вовсе не походил на его столицу. Он был совсем другой – чужой, странный и опасный. Наверное, поэтому Сергей никак не мог решиться выйти из дворов на улицу.

Но что узнаешь, шастая по задворкам? И проскочив очередной проходной двор, Сергей решительно направился к широко распахнутым воротам. Железные, фундаментальные, сделаны они были основательно, на века. Но все-таки поддались напору времени и приобрели вид довольно неряшливый: толстые прутья заржавели, погнулись (какой великан их так?), одна створка перекосилась и почти вросла в землю. Но у ворот было большое достоинство – они вели в переулочек, достаточно тихий, чтобы в случае чего вовремя заметить опасность и отступить, и достаточно короткий, чтобы долго не светиться в безлюдном месте и поскорее попасть на вполне освоенную москвичами и приезжими улицу.

Опасности, вроде, не было – ОМОН в переулке не затаился. Единственным пешеходом тут была аккуратненькая московская бабуся с оранжевой сеткой в руках. Такие сетки Сергей видел только в телеграм-канале про СССР. В сетке бабуся несла полбатона черного хлеба и поллитровую стеклянную бутылку молока. Сергей читал, что молоко когда-то продавали в таких бутылках.

Если переулок дал ноль информации, то на шумной, забитой народом улице Сергей снова испытал нечто вроде шока. Да, это была не его Москва. Может быть, сами граждане не замечали тусклого однообразия своей одежды, но ему это бросилось в глаза сразу. Ощущение у Сергея было такое, словно он попал на съемки фильма о зэках. Хотя нет, зэки не ходили в пиджаках с галстуками, а тут все мужчины – все без исключения – словно собрались на прием… организуемый правлением родного колхоза. Одежда женщин соответствовала – у всех длинные, до пят, и непременно темные юбки и лишь намек на разнообразие кофт и блузок.

«Хорош бы я был тут в своем свитере! – усмехнулся Сергей. – Выделялся бы, как павлин среди ворон. Вся улица оглядывалась бы… А кто-нибудь сразу рванул стучать в ГБ. Вот зуб даю, здесь КГБ, а не ФСБ!

Он вздохнул и понял, что даже в нынешнем своем одеянии не вписывается в толпу. Правда, чтобы заметить это, надо было приглядываться и сравнивать. Слава Богу, на московских улицах прохожим некогда приглядываться друг к другу. Все торопятся – в магазин, на службу, домой…