Глава 8

Звучит парадоксально, но иногда солнечные лучи способны дарить прохладу. После ночи кромешного Ада, когда тело плавится на углях, солнечные блики пробивающиеся сквозь зелень деревьев кажутся кубиками льда приносящими избавление. А стоит солнцу спрятаться за облако и жизнь вообще способна новыми красками заиграть.

Я не спала. Совсем. Не хотела снова погружаться в свой кошмар, да и не могла потратить последние часы тишины на нечто настолько бесполезное. Я думала. Всё это время. Обо всём и по несколько раз, но как назло ни одна нужная мысль так и не родилась в моём воспалённом мозге! А ещё когда с тебя здоровая чёрная псина глаз не сводит, так и вовсе как-то не соображается.

Но главное, что меня сейчас беспокоит, это не волчица, не её безумный хозяин спящий на земле и даже не я сама. Шоу – вот о ком волнуюсь больше всего. Что Соня с ним сделала: отправила на перерождение, или позволила телу регенерировать?.. А если и позволила, то, что будет с Шоу теперь? Куда он пойдёт, и как будет справляться, если лишён и всякой способности чувствовать энергию?..

Боже, это сводит меня с ума.

Не понимаю, зачем Рэйвен провернул всё это? Зачем велел подстрелить Шоу? Зачем привязал меня к дереву и сообщил, что собирается убить?.. Что я ему сделала? Где перешла дорогу? Какое вообще может быть дело проводнику до какой-то там странной прокажённой души? И главный вопрос – что мешало ему убить меня ещё ночью?

И вот… ещё секунду назад он лежал на земле, а сейчас его уже нет! Даже глазом моргнуть не успела, а от Рэйвена осталась одна примятая куртка.

Исследую взглядом лес залитый солнечным светом, чувствую, как прохладный ветерок остужает разгорячённую кожу и нигде не нахожу проводника. Нигде!

– Соскучилась?

– Боже! – вскрикиваю от неожиданности и с колотящимся о рёбра сердцем пытаюсь отодвинуться как можно дальше от этой наглой рожи.

Что вообще за привычка говорить в самое ухо?!

– Лори, держи. Хорошая девочка, – в руках у Рэйвена оказывается тушка мёртвого кролика, он бросает её волчице и та мигом впивается в неё зубами.

– Что? – многозначительно приподняв бровь, отряхивает ладони и смотрит на меня. – Хочешь такого же?

– Я не ем мёртвых кроликов, – смиряю Рэйвена холодным взглядом.

– А зря. Отличный источник энергии, – пожимает плечами и принимается натягивать футболку. А я с трудом удерживаю себя от того, чтобы не провести взглядом убегающие под тонкую ткань кубики пресса и косые мышцы живота.

Набрасывает следом куртку, кивает волчице, которая уже справилась с завтраком, разворачивается и, насвистывая себе под нос, устремляется вглубь леса, треща сухими ветками под ногами. Лори бросает на меня свирепый взгляд, обнажает зубы и трусцой семенит по стопам хозяина.

Эм-м-м…

Всё, что происходит настолько нелепо, что я даже не знаю, как это прокомментировать. Потому что я всё ещё здесь, всё ещё привязана к дереву, и понятия не имею, что делать.

– Кажется, мы что-то забыли, – слышу голос проводника обращающегося к своей домашней зверушке, а в следующую секунду тугие верёвки вокруг моего торса лопаются, как гнилые нитки, и я ударяюсь ладонями о сухую землю.

– Лори, – вновь звучит голос проводника, – иди, поторопи нашу девочку, а если не будет слушаться, разрешаю тебе с ней немного поиграть. Только шею не перегрызай, как тому в прошлый раз.

***

Этот невыносимо долгий день хочет меня добить. Он тянется, как резина, пока этот тупой проводник и мой новый надзиратель Лори тащат меня из одного сектора в другой. По сути ничего не меняется: одна природная материализация сменяется другой, по пути встречаются караваны кочевников, круто меняющие направление только завидев белую макушку Рэйвена, сам же проводник как молчал всю дорогу, так и молчит. Словарный запас видимо закончился, ибо очень короткий!

Уже сбилась со счёта, через какое количество окон пришлось пройти. И единожды даже попыталась сбежать навстречу группе кочевников, словно у тех действительно могло хватить духу отстоять меня перед Белой вороной. Неспроста ведь его так прозвали. Белую ворону сторонятся все, кто живёт вне мирных секторов. «Белая ворона» уже давно стало именем нарицательным, которым легко можно запугивать неподдающихся воспитанию новеньких душ. И эта Ворона тащит меня всё дальше и дальше от Шоу! Я даже понятия не имею, в какой части Лимба мы находимся и где собственно наша конечная точка.

А ещё после неудачной попытки побега, когда Рэйвену даже шевелиться не пришлось, чтобы догнать меня, ведь за него это сделала Лори, у меня теперь связаны руки. Тугой канат с такой силой врезается в запястья, что даже пальцы онемели.

– Попробуешь снять и больше не стану заверять Лори, что ты не вкусная, – внушительным тоном сообщил Рэйвен и продолжил путь.

Промежуточный сектор, по которому шагаем сейчас, пестрит обилием золотистого песка, который то и дело проникает в ботинки и работает, как наждачка, а солнце печёт с такой силой, словно пытается поджарить всех имеющихся здесь заблудших. И одного волка.

– Почему бы тебе не избавиться от меня сейчас? – бросаю Рэйвену в спину очередную мысль, даже не рассчитывая на ответ. Но нет, в этот раз проводник решает ответить, нехотя поворачивая ко мне голову:

– Зачем? Чтобы отправить тебя на перерождение, а потом снова искать? – Щурится. – Я что, дурак?

Этот ответ окончательно вводит меня в ступор.

– Но ты же вроде прикончить меня собирался.

– И я вроде как не передумал. Но не сейчас. Сперва надо кое-что сделать. – Ускоряется, так что мне приходится едва ли не бежать следом, потому как Лори уже давно точит клыки, чтобы попробовать на вкус не только мою лодыжку.

– Зачем ты приказал этой стерве выстрелить в Шоу? – кричу, обливаясь потом с ног до головы.

– Шоу? – оборачиваясь, хмурит брови проводник и отводит задумчивый взгляд в сторону. – А, Шоу… Всё время забываю, кто это.

– Ответь на мой вопрос!

– Откуда мне знать, что с твоим Шоу, – отмахивается. – Саня с ним разберётся.

– Саня? – думаю, что ослышалась, а затем смеюсь: – Чёрт, ты даже имени её не помнишь! Как она вообще пошла на сделку с тобой?

– Не было никакой сделки.

– А… ты значит, просто приказал ей это сделать? А Мори в курсе?

Рэйвен не отвечает. Молча тащится по песку с таким видом, словно на беззаботную прогулку выбрался. А потом вдруг хмурится и спрашивает:

– Кто такая Мори?

– Ты сейчас издеваешься, да?

– Мне надоело с тобой разговаривать.

– Куда ты меня тащишь? – сверлю его профиль взглядом, едва передвигая по песку свинцовые ноги.

Рэйвен выдерживает паузу, для чего-то смотрит на солнце и щурит один глаз, так что чёрные радужки отливают цветом горького шоколада, а затем резко меняет направление, и я едва поспевая за ним падаю и кубарем скатываюсь с песчаной дюны. Лори бежит следом, злобно рыча и скалясь, а Рэйвен… чёрт, а Рэйвен наблюдая за тем, как я принимаю сидячее положение и, кашляя, выплёвываю изо рта песок, беззвучно посмеивается, тряся плечами.

Спускается по дюне вслед за мной и Лори, упирает руки в бока и со всем своим высокомерием смотрит на меня сверху вниз, как на только что отложившее личинку насекомое.

Не сдерживаюсь и отправляю ему в лицо горсть песка.

Первой на столь варварский жест реагирует Лори: набрасывается на меня и вдавливает массивными лапами в землю, но уже спустя секунду прыгает в сторону, а моя шея оказывается в захвате у Рэйвена. Он поднимает меня с песка, так что ноги барахтаются в воздухе, а я, хрипя и задыхаясь, цепляюсь связанными руками за его запястье и изо всех сил пытаюсь сделать вдох.

Больше проводник не намерен смеяться. Кажется на этом его «добренькая» сторона окончательно повернулась ко мне задом. Потому что взгляд чёрных глаз безумен настолько, словно он готов меня сожрать со всеми потрохами, а косточки бросить своей дорогой волчице. Черты его лица настолько напряжены, что вот-вот начнут лопаться сосуды, а челюсти так сжаты, будто он сдерживает себя с огромными усилиями, чтобы прямо сейчас не лишить меня головы.

И теперь я понимаю почему Рэйвена все так боятся. Он не просто проводник, нет… Он самый настоящий псих!

– Ты думаешь, – притягивает к себе и шипит в лицо, – что я с тобой развлекаюсь?.. Что мне больше заняться нечем, как таскать за собой убогую анафему и умиляться её выходкам?

Пытаюсь ответить, но кроме хрипа изо рта ничего не вылетает, а мир перед глазами превращается в размазанные блеклые картинки.

«Почему ты считаешь меня анафемой»? – хочется спросить мне.

«За что ты со мной так?»

«Чем я это заслужила?»

«Что тебе надо от жалкой проклятой души?»

«И сколько времени нужно провести в Лимбе, чтобы стать таким психом?!»

– Проклятое существо, не имеющее права на существование, решило, что может требовать от меня ответов? – Лицо Рэйвена оказывается ещё ближе, так что чёрные радужки становятся тем якорем, который ещё не позволяет мне отключиться. Слова слышатся отрывками: – Смотри… Смотри, говорю! – Приподнимет голову, указывая на свою шею, где красуется отметка «красного солнца». – Видишь?.. Это ты… Ты это сделала.

Смотрю ему в глаза туманным взглядом и ещё пытаюсь сообразить, почему он обвиняет меня в том, к чему я совершенно точно не причастна? Но вместо того, чтобы бороться с отключающимся сознанием, протягиваю к Рэйвену руки и не по собственному желанию, а словно по чьему-то велению касаюсь пальцами отметки «красного солнца».

И всё меняется одновременно с расширяющими глазами Рэйвена. Вспышка белого света ударяет по зрению, и я ощущаю удар, проваливаясь в темноту.

Глава 9

Я – маленькая черноволосая девочка с большими голубыми глазами. Мои босые ноги бегут по паркетному полу, а звонкий смех приглушённым эхом отражается от деревянных панелей на стенах. На мне пышное синее платьице, а в волосы вплетены крохотные полевые цветы.

– Где моя малышка? – смеётся высокий красивый мужчина, подхватывая меня на руки и кружа над полом. – Ну-ка посмотрите на неё! Какое красивое платье!

– Мама мне купила, – счастливо улыбаюсь, крепко обнимая мужчину за шею.

– Поставь её на пол, помнёшь платье! – строгий женский голос раздаётся за нашими спинами и в просторную гостиную заходит стройная женщина в белом брючном костюме. Она держит в руках детские туфельки цвета морской волны и недовольно поджимает губы. Её светлые волосы убраны назад и слегка приподняты на затылке, лицо кажется серьёзным и безупречным, с правильными тонкими чертами и выразительным макияжем.

– Мне сегодня пять лет, – улыбаюсь я маме. – И я разрешаю папе в последний раз подержать меня на руках. Уже завтра я стану слишком взрослой.

– И тяжёлой, – смеётся папа.

Мама тяжело выдыхает:

– Ну ладно. Нам пора. Машину сейчас подадут.

Отец берет меня под живот, и я, раскидывая руки в стороны, самолётиком лечу к двери и звонко смеюсь.

– Виктор, прекрати! Ты испортишь ей причёску! – мама шагает следом и качает головой. – Виктор, у неё ещё фотосессия сегодня!

– Мы с папой летаем, мам! – смеюсь от восторга. – Давай летать с нами!

– Люди не летают, – вздыхает мама, открывая перед нами дверь.

– А мы представим, что стали ангелами, – улыбаясь, смотрю на неё. – Ангелы ведь летают, мам?

– Ангелов тоже не существует, – снова вздыхает мама, указывая рукой на выход.

– А демоны? Они летают? Мы можем претвориться ими.

Мама хмурится и сморит на папу:

– Откуда она этого набралась? Ерунду всякую перед сном ей читаешь?

– Полетели, пап! – не даю отцу ответить, и он вылетает со мной на улицу. – Мама не умеет летать!

За нашими спинами хлопает дверь, и новая вспышка белого света поглощает пространство. Что-то мокрое и холодное, толкающее меня в щеку, возвращает разум в реальность, и я не без труда поднимаю тяжёлые веки.

Морда Лори нависает над моим лицом и от неожиданности изо рта вырывается тихий писк.

– Чёрт, – приглушённо ругаюсь, пытаясь оттолкнуть от себя волчицу, но та начинает скалиться, так что приходится послушно замереть и продолжить позволять ей дышать мне в лицо.

Голова раскалывается, как будто бы меня снова по ней чем-то хорошенько огрели, а мысли в ней не дают покоя. Неужели я только что познакомилась с матерью и отцом?.. Неужели… это были мои детские воспоминания? И неужели я увидела их благодаря самому большому психопату в Лимбе?

Где он, кстати?

Лори, наконец, соизволят отодвинуть свою тушу в сторону, и яркое полуденное солнце на мгновение ослепляет. Сажусь и только сейчас понимаю, что на запястьях больше нет верёвки, а наша компания больше не состоит из прокажённой, психа-проводника и чёрной волчицы… Потому что сижу я на песке в том же секторе, где почему-то отключилась, а прямо передо мной в метрах пяти идёт оживлённый разговор Рэйвена и группы… путников?!

А этим что понадобилось? Десять – не меньше, – грязных неотёсанных мужиков вооружённых до зубов и буквально каждый стреляет в мою сторону глазами. А Рэйвен, как ни в чём не бывало, стоит рядышком, упирает руки в бока и с потрясающим безразличием на лице выслушивает их главного.

– Я же сказал: она не продаётся, – скучающим тоном произносит Рэйвен и кажется, будто вот-вот зевнёт.

– У всего есть своя цена, приятель, – скалится путник: крупный и с сединой в сальных волосах. – Назови свою и разойдёмся.

Рэйвен прикрывает глаза и раздражённо вздыхает. А я вот думаю: неужели эти путники не понимают, с кем связываются?.. Или до этой компании слухи о Белой вороне ещё не дошли?

– Она. Не продаётся. Она – моя, – с расстановкой повторяет Рэйвен, смиряя путника неоспоримым взглядом и на какое-то мгновение я даже испытываю благодарность, что этот псих не желает продавать меня банде подонков. Но уже спустя секунду презираю себя за эту мысль, потому что…

– Да почему нет-то? Чего ломаешься? Продай нам своего волка, говорю! У меня есть информация, которая может быть тебе интересна!

Глаза Рэйвена сужаются:

– Что за информация?

– Ну вот, – басисто смеётся путник, – а я о чём? У всего есть своя цена.

– Что за информация? – повторяет Рэйвен, и голос его кажется острее лезвия.

– Э не-е-е… Сначала волка давай.

Голова Рэйвена лениво поворачивается в мою сторону и в этот момент Лори начинает рычать, скаля на путников зубы.

– Может и девку возьмём? – раздаётся голос одного из мужланов. – Смотри какая.

– Вроде ничего.

– Ну да, сгодится.

– Эй, приятель, а что с волосами у твоей подружки?

Рэйвен не реагирует, пристально смотрит на меня, и я абсолютно не понимаю выражения его лица и о чём он думает. Но точно знаю, что если моё сердце продолжит с такой силой биться о рёбра, то они вот-вот треснут.

– Девку мы тоже берём, – объявляет главный переговорщик, и Рэйвен медленно поворачивает голову обратно.

– Эй! Ну чего молчишь? Глухой, что ли?! Заворачивай, говорю!

– Откуда идёте? – вдруг спрашивает Рэйвен и этот его излишне спокойный тон предвещает ещё большую беду.

– С юга. А что?

Рэйвен с пониманием кивает, будто эти четыре слова рассказали ему много интересного.

– Чего раскивался?

– Теперь понятно.

– Что тебе понятно? Эй, парни, какой-то тупенький заблудший нам встретился.

Путники пускаются в дружный смех.

– Да так, – пожимает плечами Рэйвен. – До юга я ещё не дошёл.

– И что? – фыркает путник. – Слушай…

– И как там на юге? – интересуется Рэйвен. – Жарко?

Главный путник раздражённо вздыхает, кивает товарищам и отдаёт приказ:

– Достало меня это, парни. Берите девку и пошли отсюда.

– Э-э-э! Руки убери! Отвали от меня! – кричу, когда двое вонючих мужланов похабно скалясь, подхватывают меня под руки и тащат к остальным. – Отвали, сказала! Вы не знаете, на что напрашиваетесь! Я не шучу! – И имела в виду я вовсе не Рэйвена, а себя и своё проклятие, однако путники поняли иначе: уставились на Белую ворону и принялись гоготать.

Лори рычала и едва не откусила одному из путников руку, когда тот решил, что волка будет схватить также просто.

– Оставь волка. Девки хватит, – бросает главный, отдавая Рэйвену честь на прощание. – Будь здоров, приятель.

Путники тащат меня по песку, скользя мерзкими взглядами по телу, и уже начинают решать, кто будет иметь меня первым. А я с трудом сдерживаюсь, чтобы не обернуться и проверить, не решил ли Рэйвен отстоять и меня. Знаю, возможно не правильно думать о том, о чём сейчас думаю я… Но по крайней мере у этих путников иной интерес к моему телу, нежели у проводника, который желает мне смерти. Возможно, они даже отпустят меня, когда наиграются… Нужно просто это пережить.

Закрываю глаза, до боли кусаю губу и повторяю про себя как мантру:

«Нужно просто это перетерпеть, Катари. Просто перетерпеть.»

– Эй! Чего глазёнки закрыла? – хватает меня за волосы один из путников, а второй рукой лапает грудь. – О… смотри какая. А я думал совсем плоская!

«Просто перетерпеть…»

Кто-то сзади хватает за задницу и вновь раздаётся дружный хохот мерзавцев.

– Не, ребят, я первый! – оглашает кто-то. – Не дотерплю! – Звенит пряжка ремня и меня толкают на колени. Вновь чья-то рука впивается в волосы, а другая пальцами сжимает щёки и заставляет поднять голову.

– На меня смотри! – рычит главный, запуская руку мне в штаны. – О, типа держишься с достоинством? Гляди, как смотрит!

Не сдерживаюсь и посылаю плевок ему в лицо, а в ответ получаю пощёчину.

Путник продолжает возиться с ширинкой на моих штанах, и я уже практически сдаюсь собственной решимости перетерпеть всё это, собираясь заорать имя этой чёртовой Белой вороны, как рука путника играющая с ширинкой моих штанов с хрустом вырывается из плечевого сустава и, обливая меня кровью с ног до головы, отлетает на золотистый песок. Следом падает вторая рука, а сам проводник ударяется лопатками о землю и, под шокированные взгляды соратников, визжа от боли на весь сектор извивается на песке и заливает его алой кровью.

– Твою мать! – оживают другие путники.

Ор. Паника. Выстрелы.

Откатываюсь в сторону и плашмя падаю на живот, прикрывая голову руками.

То, что приходится наблюдать – картинка не для слабонервных.

Слишком много времени я провела в мирном секторе и слишком мало повидала, чтобы без замирания дыхания наблюдать за Рэйвеном и толпой атакующих его путников.

Он стоит на небольшой песчаной насыпи со сложенными на груди руками и абсолютно бесстрастным видом. Золотистые лучи солнца искрятся в белоснежных волосах, а лёгкий ветерок раздувает их в стороны. У ног сидит чёрная волчица и выглядит также спокойно и сдержанно, как её хозяин, в то время когда путники высаживают в этих двоих целые обоймы, пули которых, даже не долетая до цели, грудами сыплются на песок.

Короткий кивок Рэйвена, и всё имеющееся у путников оружие в мгновение ока плавится у них в руках, так что заблудшие падают на колени и вопят от боли, стараясь избавиться от кипящего металла на коже. Те, кто не пострадали, ещё пытаются добраться до Рэйвена, но песок под ногами становится вязкой трясиной и стремительно пожирает тела путников, одного за другим.

От крика, что звучит на весь промежуточный сектор, хочется зажать уши руками, но кажется, я забыла, что такое двигаться. Всё, что могу – смотреть на Рэйвена, пока в голове вдруг не щёлкает мысль: а что если в этом хаосе мне удастся сбежать?

– Попробуешь сбежать, и оставшуюся дорогу будешь ползти, потому что я переломаю тебе ноги! – будто прочитав мои мысли, кричит Рэйвен, и я вновь чувствую себя жалким насекомым.

Он неспешно спускается с насыпи, замирает перед одним из путников по шею погребённым в песок, хватает за волосы и наполовину выдёргивает из земли.

– Кажется, безрукий путник что-то говорил о какой-то информации? – спрашивает у него Рэйвен, будто «который час» интересуется.

– Не помню такого! – орёт путник в ответ, и получает удар ботинком по голове.

Рэйвен скучающим взглядом обводит остальную банду, и половина из них разом с головой проваливается в песок, так что даже времени не остаётся на осознание момента смерти.

– Ладно-ладно! Я расскажу! – вопит путник перед Рэйвеном и срывается на жалкий плачь. – Всё расскажу… Только пощади.

Рэйвен приседает перед ним и делает вид, что внимательно слушает.

– На юге… Сектора на юге… С ними что-то происходит, – рыдая бормочет путник. – Точнее с окнами! Кто-то уничтожает окна! Стирает подчистую, поэтому заблудшие покидают юг! Поэтому и мы отправились сюда! Пощади, прошу…

– Дальше.

– Это всё! Правда… Пощадииии.

– Дальше!