Кирилл думал, что объяснение с женой и раскрытие страшной правды, что у него не может быть детей, сблизит их окончательно. Они вместе будут решать возникшую проблему, поддерживать друг друга… Однако, Юлька считала совсем иначе. Три дня назад он вернулся домой. Набрался смелости, выдохнул и всё ей рассказал. Напомнил, как переболел после отпуска на берегу океана (будь он неладен!) какой-то редкой лихорадкой. Объяснил, почему не лечился, она же должна помнить, какие проблемы были в офисе из-за двухнедельного отсутствия шефа! Рассказал о своих мытарствах и советах врачей… О поездке в Московскую клинику… Юлька слушала молча, не перебивая. Кирилл подумал, что сейчас она заплачет и обнимет его, постарается утешить. Но… Через десять минут Кирилл убедился, что чужая душа – потёмки, даже если это душа человека, который прожил с тобой бок о бок почти шесть лет.
– Как ты мог так со мной поступить?! – Юлька почти шипела. От этого становилось даже страшно. – Ты уговорил меня рожать ребёнка, а сам?! Ты это нарочно сделал, да?! Чтобы добить меня?! Как ты мог так поступить со мной?! Я уже люблю этого малыша, а ты мне делаешь вот такие заявления?! Ты… Ты…
Повернувшись к мужу спиной, Юля попыталась уйти в другую комнату.
– Юль… Ты что?! – Кирилл в два огромных шага догнал жену, схватил за плечи и рывком развернул к себе лицом. – Юль! Я узнал об этом только десять дней назад! О чём ты говоришь?! Я хочу нашего ребёнка ничуть ни меньше тебя!
– Конечно, – Юля злыми сухими глазами смотрела Кириллу в переносицу, – именно поэтому ты перестал приходить домой вовремя. У тебя же работа, проекты!
Последние слова были сказаны с такой язвительной жалостью, что руки Кирилла разжались сами собой, выпуская плечи стоявшей перед ним жены.
– При чём тут возвращение домой? – в некотором обалдении произнёс Кирилл и потряс головой, стараясь сбросить с себя негатив последней фразы.
– Да притом! – Юля, наконец, повысила голос и перешла на крик. – Завёл себе кого-то, так имей мужество признаться, что я тебе больше не нужна! А не выдумывай тут нелепые объяснения! Не ищи дураков! Не найдёшь! Я давно ждала, что ты сейчас мне петь начнёшь! Но вот такого!…
– Юль, ты что говоришь? – Кирилл совсем растерялся. Такого поведения жены он совсем не ожидал и был к нему не готов. – Ты сама себя слышишь?
– А что я говорю? – Юля откинула белоснежные, идеально выпрямленные в дорогом салоне волосы назад и картинно подняла скорректированные в том же салоне брови в деланном изумлении. – Я-то, в отличие от тебя, говорю правду.
– Юль, я тебе документы могу показать, – Кирилл сделал попытку залезть в портфель с бумагами и достать справки.
– Молодец! – выплюнула слово Юля. – Даже бумажками запасся! Вот что значит – качественный подход и умение просчитывать всё наперёд! Я прямо горжусь тобой, Кирилл! Молодец!
– Юль… – Кирилл стоял в полном недоумении, держа растопыренный открытый портфель в левой руке. Правая замерла в нелепом положении, так и не добравшись до бумаг, лежащих внутри.
– Не жди! Я скандалы тебе устраивать не собираюсь! – Юля вновь повернулась и пошла к выходу из комнаты. – Завтра же я подаю на развод и раздел имущества. Твоей курице, с которой ты мне изменяешь, достанется немного, так ей и передай! Нет, это надо, какую причину выдумал?! Ты ещё пожалеешь, что так со мной поступил, голубчик!
Растерявшись от неожиданной угрозы развода и потери половины имущества, Кирилл даже не сделал попытку удержать уходящую жену. Он стоял, замерев в нелепой позе посреди комнаты минут десять. Из состояния оцепенения его вывела хлопнувшая входная дверь. Юля ушла. Куда она сейчас пойдёт? Что с ними будет дальше? Кирилл собрался с силами и закрыл молнию на портфеле. Бумаги, которые он хотел достать, никому не нужны. Даже ему самому. Наивный дурак! Он рассчитывал на сочувствие. Думал, что ему сложно. Не учёл, что человек, живущий рядом, мыслит и чувствует совсем по-другому. Вполне возможно, что если бы он не тянул, а рассказал всё Юльке сразу, как только сам узнал, всё сложилось бы по-другому. А он позволил ей на протяжении этих месяцев строить планы и ревновать. Вот она себя и накрутила. И кто теперь во всём виноват? Что им теперь делать? Вечные русские вопросы, которые каждый человек решает для себя сам и только сам. Никакие общие решения не подходят. Никакие «если бы» не прокатывают. Всё сложилось именно так. Какая разница теперь, что надо было бы сделать. Ничего не исправить, не переиграть. Да и винить друг друга бесполезно. Уже ничего обратно не срастётся. Юльку уже не убедить. Он понял это по сухой злости, с которой она смотрела на него. С такими глазами не прощают. Таким взглядом можно уничтожить целую Хиросиму. А уж его-то и подавно.
Ну что ж… Придётся разводиться. Делить имущество. Он согласится на все условия. Нет смысла винить Юльку. Она пострадала из-за него, Кирилла. Он заболел. Он не лечился. Он не рассказал вовремя. Он дал повод ревновать и своими руками, своими действиями оттолкнул Юльку так далеко, что уже не вернуть, не догнать, не достучаться.
Он не будет искать себе оправданий. Он сильный человек, который может выстоять. И он выстоит. Придётся строить новую жизнь. Всё менять и перестраивать. Какая она будет? Жизнь без Юльки, которую он любит. С которой так весело смеяться. Которая похожа на сказочную принцессу. О которой хочется заботиться и носить на руках. Но которая не может поддержать в горе. К сожалению.
Зайдя в кабинет, Кирилл поставил портфель на стул рядом с рабочим столом. Расслабил тугой узел галстука и стащил его через голову. Переоделся и повесил вещи в шкаф. Действия были абсолютно автоматическими, отработанными многодневным повторением. Кирилл огляделся по сторонам. Придётся делить имущество. Квартиру надо будет продавать, и делить деньги. Устраивать новое жильё для себя и для Юльки. Делить придётся и счета, и фирму, и машину – всё. Может, попытаться договориться с Юлькой. Оставить ей квартиру, машину, а себе фирму и счета. Тем более, что сейчас на этих счетах почти ничего нет. Она же всё-таки разумный, адекватный человек. Зачем лишние проблемы и нервотрёпка? Она остынет и сама поймёт, что так будет лучше для всех. Тем более, что фирма у него и так поделена. Дергачёв с самого начала – равноправный партнёр и совладелец, значит, делить придётся только половину фирмы. Вряд ли Юлька будет заниматься всеми этими скучными бумажными проблемами сама. Она давно отвыкла от таких проблем. Значит, наймёт адвоката. С ним можно будет попробовать договориться. Убедить, что такое положение дел при разводе наиболее приемлемо для Юльки.
Перед глазами внезапно всплыла картинка их с Юлькой знакомства. Она мёрзла на остановке. Нос покраснел, лицо посинело от холода. Юлька подпрыгивала на месте, чтобы не окоченеть окончательно. На остановке она было совсем одна. Поздний вечер, мороз. А пальтишко – совсем тоненькое, на «рыбьем» меху. Кирилл почувствовал, как у него сжалось сердце при виде этой продрогшей фигурки, и притормозил. Предложил довезти. Юлька не хотела садиться в машину к постороннему мужику. Конечно, Кирилл тогда пять дней не брился, зарос, как леший. Любая бы испугалась. На пустой дороге не было ни одной машины, тем более – автобуса. А она, действительно, сильно промёрзла. Кирилл довёз её до самого подъезда, хотя там было жутко неудобно разворачиваться, и Юлька просила не заезжать во двор, а высадить её по пути, например, на остановке. Но он подвёз её на своей девятке к самому крыльцу. Вышел, открыл дверь и проводил до квартиры. Просто потому, что девушка ему понравилась так сильно, что он не захотел её потерять в этом большом городе. Тогда он только перебрался в областной центр из маленького городишки, и город казался ему просто огромным. Кирилл улыбнулся этим воспоминаниям.
Тогда у Юльки были светлые лёгкие волосы, лежавшие непокорными локонами вокруг лукавого личика. Она так смешно морщила лоб в напряжённых попытках обдумать и разрешить сложные вопросы. А от улыбки на щеках появлялись очаровательные ямочки… Теперь же волосы были выбелены до снежной синевы. Морщинки и ямочки изгнаны с помощью ботокса, уколов красоты и современных дорогущих кремов. Место тонкого, продуваемого всеми ветрами пальтишка заняла шуба из натурального меха, и не одна. Что осталось от той девчонки, мёрзнувшей на остановке? Вот она бы его поняла. Та Юлька, которая морщила лоб и заглядывала ему в глаза. Эта Юлька ничего понимать не хотела. Лоб не морщила во избежание появления ранних морщин. И в глаза не заглядывала, а смотрела в переносицу и уходила, расправив плечи, совершенно непреклонная, отказавшаяся не только понимать и сочувствовать, но даже просто выслушать.
Она сама заговорила о разводе. Что ж, так тому и быть. Она ещё молодая. Сумеет устроить свою жизнь. Выйти замуж. Родить ребёнка. Стать счастливой. Без него.
Полина даже не представляла, насколько это тяжело – самой принимать решения. Всю жизнь за неё думали и принимали решения другие люди: учителя, подруги, но в основном, конечно, родители. Они придумали, что она должна учиться на отлично, закончить школу с золотой медалью, университет с красным дипломом… У родителей в планах на её жизнь было и замужество с достойным человеком, и рождение ребёнка, и хорошо оплачиваемая работа… Они строго контролировали каждый шаг дочери. Вплоть до того, красить или не красить ей волосы (Конечно, нет! Ты же не девушка лёгкого поведения!). Она не бунтовала, соглашаясь со всеми решениями мудрых родителей. Даже если ей и приходило в голову засомневаться в правильности принимаемых ими решений, она никогда не высказывала своих сомнений или несогласия вслух. Только однажды, во время переезда из райцентра, она осмелилась просто спросить, почему они это делают. Ей объяснили. Объяснили так, что больше спрашивать уже не хотелось. Никогда. Попытки принять собственное решение заканчивались или разбором её поступков и припоминанием всех провинностей, которых с годами становилось всё больше и больше, или вызовом неотложки и разыгрыванием спектакля под названием «Ты плохая дочь, довела родителей до инфаркта!»
Со временем Полина научилась уходить в таких ситуациях в глухую оборону. Она отключала слух, стараясь пропустить мимо ушей упрёки родителей. Просто переждать нотации, а потом уйти к себе в комнату и подумать о чём-нибудь более приятном. К сожалению, с возрастом такого приятного становилось всё меньше и меньше. Мозг прокручивал и прокручивал раз за разом информацию о том, что она плохая дочь, неудачница, ничего не умеет, не любит родителей и так далее. Ей столько раз приходилось выслушивать упрёки в свой адрес, что она поневоле запомнила, какая она плохая.
О проекте
О подписке