Я постояла некоторое время возле нее и, поскольку она не шевелилась, отправилась заносить ее чемоданы и многочисленные сумки, оставшиеся за порогом. В этот момент мне стало ясно, что подлинное мучение – прожить с ней бок о бок два месяца – еще впереди. Но делать было нечего, поэтому я старалась оставаться вежливой и гостеприимной хозяйкой.

На часах было без двадцати девять и мне пришлось пробежаться в самый дальний магазин из тех, что я обычно посещаю, – он один еще не закрылся. Набрав провизии, я шла домой не торопясь, без всякого удовольствия. Так нельзя. В любом, самом дурном событии есть что-нибудь положительное, нужно только его отыскать. Вот, к примеру, Света теперь со мной жить собирается. С первого взгляда может показаться, что это не очень приятно. Но если задуматься… Я задумалась. Потом глубоко задумалась. Потом призвала на помощь всех святых и угодников, и тут меня осенило. Ведь если у меня два месяца будет жить Света, я могу под этим предлогом избегать встреч с Климом! Скажу, что она ко мне в гости приехала, что мне нужно ее развлекать. Сегодня в Эрмитаж, завтра на колоннаду Исаакиевского собора, послезавтра в кунсткамеру… Так и скажу: ты, мол, Клим, прости, – гостья у меня. Требующая внимания. Может, повезет, и он за это время найдет себе другую тетеньку, которая умрет от счастья, драя его паркет, выглядывая по субботам из окна его «ауди», штопая его зеленые носки в крапинку.

Тут мечты мои оборвались. Я вышла из лифта и нос к носу столкнулась с Климом. То есть носом я чуть не уперлась в его спину. Первым моим побуждением было нырнуть снова в лифт и скрыться. Но Клим быстро обернулся и, прищурившись, изрек:

– Сдается мне, ты не одна!

Это он тонко заметил, потому что дверь уже открывали с той стороны.

– Кто это у тебя? – спросил Клим.

– Знакомьтесь, это Светлана, – жестикулировать было очень неудобно из-за двух тяжелых сумок. – Сестра Веры. Она приехала на два месяца посмотреть город…

Света сделала ему реверанс, а Клим поклонился ей.

– Вот и замечательно, – резюмировал он. – Начнем с ночного клуба.

– Что ты, что ты, – снова замахала я руками, позабыв, что держу сумки с провизией, – она очень устала.

– Ну нет, – подала голос Света, – такого я никогда не пропущу.

– Вот и чудесно. Переодевайтесь, девочки, я жду вас в машине.

Переодеваясь, я все еще пыталась увидеть что-нибудь хорошее в том, что происходит. И мне показалось даже, что я нашла. А вдруг Климу Светлана понравится и он оставит меня наконец в покое? Я ухватилась за эту идею… Светлана стояла в соседней комнате, готовая к выходу, сверкая золотым платьем до пят с колоссальным разрезом. Сверху оно держалось на тонюсеньких тесемочках, а спина была голая.

– Я готова.

– Я тоже.

Света оглядела меня с ног до головы без всякого участия и двинулась к двери. В машине она уселась на переднее сиденье рядом с Климом, чему я весьма обрадовалась. Говорить было не о чем, поэтому Клим включил радио на всю катушку, и мы выкупались в рекламных увещеваниях непременно посетить Максидом, чтобы приобрести там пару-тройку дрелей.

За столиком же Клим оживился и, пока Света отбивалась от вьющегося вокруг нее стриптизера, жаловался ей на меня.

– Вот ты, Светлана, женщина умная…

Я никак не могла понять: из чего он сделал такой вывод? Я-то знала уже, что прокатиться за чужой счет Светочка не дура, но Клим-то откуда знает?

– …вот и ответь: мужчина я надежный?

– Безусловно, – отчеканила Светочка.

– Солидный?

– О да!

– А вот Сима все тянет, не решается замуж за меня выйти.

Поперхнувшись коктейлем, я закашлялась и объявила, что мне нужно посетить дамскую комнату.

Скрывшись от их колючих глаз, я стояла возле умывальника и чуть не плакала. И как только эти люди так быстро находят общий язык? Похоже, что они сделаны из одного теста, а я – совсем из другого. Ощущение собственной неполноценности часто не давало мне покоя. Но теперь, когда я вот уже в сотый раз убеждалась, что люди вокруг меня удивительно одинаковые, будто в одном котле сваренные, одним соусом приправленные, мне стало страшновато оставаться одной. Нужно было как-нибудь присоединиться к ним. Но у меня не получалось. Первое же слово, после того как я давала себе страшную, клятву, что стану такой же, как они, так вот, первое самое слово, слетавшее с моих губ, оказывалось невпопад. Я терпеть не могла все, что любят они, зато тайно обожала все, что они презирали. Мне очень хотелось временами рассказать кому-нибудь о том, что думаю, но я понимала, что Вере или Киму это заранее не интересно.

С возрастом одиночество становилось все более непереносимым, я порой ходила на салют, чтобы почувствовать единение с веселой толпой. Но как только отблески последних огоньков гасли в волнах Невы, люди расходились по домам, чтобы рассказывать и рассказывать что-то друг другу, а я плелась домой, чтобы прочесть очередной детектив, листать бесконечно газеты, менять местами книжки на полке. Может быть, Клим – это действительно мое спасение от кромешного одиночества? Пусть он пошлый, пусть похож на рабовладельца, пусть носит отвратительные носки в крапинку. Рожу себе ребеночка и буду с ним разговаривать. А это – так много!

Я совсем было расчувствовалась, но тут вдруг вспомнила как дети появляются на свет, и твердо решила: ни за что! Если бы ему нужно было только полы в пяти комнатах мыть – это одно, а вот то, другое, – ни за что! Я вернулась к столику и сжалась в горошину, приготовившись сопротивляться из последних сил, которых у меня никогда не было.

– Ну наконец-то, – обрадовалась мне Светлана, – невеста вернулась. Я даже разыскивать тебя собралась…

– Ну что? – поднял фужер Клим. – За наше светлое будущее?

– Ура! – сказала Света и тихо добавила мне: – Присоединяйся. Это тебя тоже касается.

Потом Клим водил нас по очереди танцевать, долго рассказывал про свою маму, с которой меня нужно будет познакомить как можно скорее. Светлана давала ему советы, где покупать свадебное платье, какие к нему пойдут туфли, цветы и драгоценности.

– А ты, Света, замужем? – спросила я.

– Пока нет, но есть один человек, – ответила она, поглядывая на Клима, и они вместе расхохотались.

Наверно, она ему об этом рассказывала, пока меня не было.

– Ты, Клим, должен был к невесте с цветами явиться и при свидетелях попросить ее руки.

– Завтра и явлюсь. Свидетельницей будешь?

– Конечно, обожаю быть свидетельницей. Слушайте ребята, я ведь здесь два месяца собираюсь пробыть. Может, еще и на вашей свадьбе погуляю?

– Обязательно! – загудел Клим и приобнял меня. – Мы будем очень рады.

Слушая их, я только крепче сжимала свой фужер и поминутно подносила его к губам, а как только ставила его на стол, Светлана по-мужски подливала мне шампанского.

Когда машина Клима затормозила у моего дома, я первая вынырнула из нее и неуверенной походкой направилась к подъезду. Мне хотелось принять душ и смыть с себя все воспоминания об этом кошмарном вечере.

– Пока-а-а-а! – кричала Светлана, идя за мной следом. – Завтра ждем с цветами, по всей форме.

– Буду непременно! – басил Клим из машины.

Когда мы остались со Светланой одни в лифте, где-то на уровне пятого этажа, я попыталась прояснить ситуацию.

– Я не хочу замуж…

– Да брось ты, – не глядя на меня отмахнулась Света. – Такой парень!

– А я все равно не хочу.

Она посмотрела на меня, обиженно сузив глаза, словно Клим был ее любимым родным братом, но, взяв себя в руки, натянуто улыбнулась и сказала:

– Все невесты так говорят накануне свадьбы.

Похоже, они все сговорились и решили выдать меня замуж любой ценой.

Дома я сразу же отправилась принимать душ, потому что меня слегка покачивало от выпитого и услышанного. А когда вышла, то обнаружила Светлану на моей тахте в бигуди и с телефонной трубкой в руке. Она визгливо обзывала кого-то тупой гусыней. Увидев меня, она швырнула трубку на рычаг, не попрощавшись с собеседником.

– Ужасно устала. Кстати, а ты где собираешься спать? – спросила она, устраиваясь удобнее на моей тахте и натягивая ночную рубашку.

– На кухне.

– Ну, спокойной ночи, – объявила Света и щелкнула выключателем.

В кромешной темноте я пошарила в шкафу, вытащила оттуда комплект спального белья и надувной матрац и отправилась на кухню. Там я села на табуретку и принялась надувать его. Надувая щеки и заполняя воздухом свою будущую лежанку, я слышала только, как бьется мое сердце. Тихо, как мышка. Тук-тук, тук-тук. Хочет стушеваться до уровня тикающего будильника. Только бы оставили его в покое. Только бы не приставали, не заставляли, не требовали ничего.

Я никогда не могла постоять за себя. Может быть, потому что родители мои умерли слишком рано. И я забыла, что такое надежный тыл, поддержка, любовь. Я была круглой сиротой в этом мире, хотя и не принято говорить так о взрослых самостоятельных женщинах. Может быть, поэтому я и цеплялась за Верку, которую не очень любила. Поэтому и не гнала Клима, которого не любила вовсе. Поэтому буду ворочаться два месяца с боку на бок на надувном матрасе. Ну что поделаешь, если люди совсем не такие, как мне хотелось бы. Не оставаться же одной. Нужно как-то приспосабливаться.

Я заткнула пробкой дырку, постелила себе на полу и улеглась. Приспособиться было трудно. Очень трудно.