© Елена Богатырева, 2020

ISBN 978-5-4485-5617-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

© Елена Богатырева

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельца авторских прав.

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельца авторских прав.

ЛОВЦЫ ДУШ

ИСПОВЕДЬ

Аннотация

В 60-е годы группа молодых людей, увлекающихся философией Николая Рериха, уехала на Алтай, стремясь достичь высокой духовности, просветления и просто сделать мир лучше.

Одному из героев удается получить таинственный знак, дарующий почти безграничные возможности. Но мечты о добре обернулись страшным злом… За этим могущественным символом начинается охота других членов экспедиции (один из которых волею судьбы спустя годы становится политиком, а другой – наркоторговцем).

Их дети через двадцать пять лет сталкиваются с последствиями этой поездки…

…Лариса работает фельдшером на «скорой». Неожиданно в ее жизнь вторгается череда странных событий: исчезает возлюбленный, находится мать, к которой Лариса чувствует необъяснимую неприязнь… И некому объяснить ей, что корни этих событий уходят в прошлое ее родителей…

Вся история составляет трилогию «Ловцы душ». Первый роман трилогии «Исповедь», второй – «Испытание» и третий – «Искушение».

Пролог

Назначение человека – есть подвиг.

Краткий вывод из философии Н.К.

Нина Анисимовна возвращалась домой разочарованная. Поездка оказалась на редкость утомительной, встреча со старой приятельницей – бессодержательной, сумбурной и в силу этого совсем неоправданной. Подруга погрязла в мелких бытовых сражениях с детьми и внуками, и жизнь за пределами этого круга утратила для нее всякое значение. Горизонты же интересов Нины Анисимовны простирались гораздо шире. В свои семьдесят, она с неподдельным интересом наблюдала как жизнь порой вкрадчиво и неторопливо, а иногда молниеносно и беспощадно, меняла общественные устои, взгляды, порядки, идеи. Ее волновали люди, которые будут жить в далеком завтра, куда ей уже не попасть: справятся ли они там без нее, сумеют ли отличить добро от зла?

Нина Анисимовна совершенно не зависела от детей – роскошь, которую не каждая ровесница может себе позволить. Конечно, приходилось работать, роскошь эта отнимала уйму сил, а взамен давала совсем немного: возможность ходить с гордо поднятой головой, не докучать молодежи жалобами на перемены самочувствия, а с гриппом бороться в одиночку с помощью баночки засахаренного варенья, по счастливой случайности завалявшегося на полке. Вспоминая обиженное лицо подруги и все ее сетования, Нина Анисимовна только пожимала плечами. Зачем, спрашивается, докучать детям, вмешиваясь, вопреки их желанию, в их жизнь, когда вокруг столько людей, мечтающих, чтобы именно ты посоветовала, помогла, а то и решила бы их проблемы.

Подруга жила на окраине города. По одну сторону дома слепили городские огни, по другую чернела промзона, носившая до глупости высокопарное название – Парнас. Единственным видом транспорта здесь были юркие микроавтобусы, напичканные неудобными шаткими сидениями. Очередь на маршрутку показалась Нине Анисимовне бесконечной, но выбирать не приходилось, а потому она, вздохнув, пристроилась в хвост и тут же ступила в глубокую лужу, промочив ноги. Другой счел бы день окончательно испорченным, но Нина Анисимовна, напротив, решила, что теперь-то ей точно терять больше нечего, улыбнулась и расслабилась.

Очередь вела себя шумно и подвижно, потому что состояла в основном из молодых людей, совсем не умеющих ждать. Толпа покачивалась то вправо, то влево и, непонятно за счет чего, медленно продвигалась вперед. Первая маршрутка сократила очередь примерно вполовину. Во вторую явно не попасть, а вот в третью Нина Анисимовна рассчитывала сесть одой из первых. Но третья маршрутка пришла вместе со второй и все, позабыв приличия, и помня только о позднем времени, бросились к распахнувшимся дверям.

Не успела Нина Анисимовна опомниться, как ее понесло в живом человеческом потоке и, – она вовремя догадалась пригнуть голову, – швырнуло на сидение у окна. Изумившись своему везению, она принялась шарить рукой в сумке, вылавливая кошелек и потихоньку разглядывала своих соседей. И буквально обожглась, встретившись взглядом с молодым белобрысым пареньком, сидящим справа. Неприятный взгляд: с блеском и не уравновешенный. «Вор», – предположила Нина Анисимовна. Вообще-то, она не была склонна так скоро давать людям характеристики, но в маршрутке хрипел русский шансон и ассоциация всплыла сама собой. Нина Анисимовна с задорным злорадством перестала прижимать к себе сумочку, коль вор, – пусть пошарит: кроме пяти рублей в потайном карманчике ничего не найдет, а времени потеряет достаточно, чтобы не лезть к остальным. В ее сумке любой бы заблудился…

Но предполагаемый вор не обратил ни малейшего внимания на ее приглашающий жест, а впился немигающим взглядом в затылок женщины, сидящей к ним спиной. «Ага, – Нина Анисимовна заинтересовалась. – Значит не вор, а влюбленный. У них порой одинаковый блеск в глазах…» Она попыталась разглядеть женщину, наклоняясь на поворотах более чем следовало и вправо, и влево, но рассмотрела только обычную светлую куртку да легкий шарф, выбивающийся из-под воротника.

Когда собственное любопытство уже порядком ей поднадоело, женщина обернулась, попросила водителя притормозить перед перекрестком и Нина Анисимовна тихо ахнула. Она-то ожидала увидеть смазливую девчонку, а женщине – около пятидесяти. Не успела она опомниться, как машина остановилась и женщина вышла, направившись в сторону плохо освещенного сквера, а вслед за ней, отдавив в спешке Нине Анисимовне ногу, выскочил и молодой человек.

Тревога поднялась в душе Нины Анисимовны ужасная. Во-первых, вспомнились все газетные сообщения о нападениях на одиноких женщин. Во-вторых, эти ужасные истории про наркоманов, которым настолько нужны деньги, что они теряют всякий стыд и человеческий облик. Маршрутка застряла на светофоре и, вглядываясь в грязное стекло, Нина Анисимовна с возрастающим беспокойством следила, как молодой человек идет вслед за женщиной.

Выбросить из головы такое странное происшествие она не могла. Ей всегда казалось, что она в ответе за этот мир, что без нее все может рухнуть в тартарары. Машина едва набрала скорость, как Нина Анисимовна крикнула шоферу, чтобы выпустил ее за перекрестком. Она быстрым шагом возвращалась назад, переполненная возмущением и праведным гневом, начисто позабыв о собственной безопасности.

Женщина шла достаточно быстро, и Нине Анисимовне пришлось даже пробежаться трусцой, что в ее возрасте было непростительной глупостью. Потому что после бега она начала задыхаться и о том, чтобы продолжать держать темп не могло быть и речи. От женщины ее отделяло метров пятнадцать, когда молодой человек, находящийся ровнехонько между ними, шмыгнул вдруг в сторону, в кусты.

Нина Анисимовна крикнула. Это она точно помнила. Но тут же осела на землю, угодив левой ногой в небольшую яму. И вовремя, потому что в тот же самый момент раздался громкий хлопок и у нее над головой что-то неприятно просвистело. На мгновение она оцепенела, а когда пришла в себя, увидела, как молодой негодяй удирает в сторону освещенного шоссе. На обочине его поджидала машина с открытой дверцей; парень прыгнул на переднее сидение, и она тут же рванула с места. Ее попутчица, лежавшая на дорожке без движения, зашевелилась, поднялась и, отряхивая на ходу куртку, поспешила к ней. Женщина протянула руку и помогла подняться.

– С вами все в порядке?

– Со мной? – удивилась Нина Анисимовна. – Кажется – все. Что это было? Мне показалось или он стрелял из пистолета?

Она ощупала плечи и руки.

– Зачем вам понадобилось так рисковать?

– Кто же мог предположить такое? Думала, тип, что сверлил вас взглядом в маршрутке, хочет вас ограбить. Ну, знаете, как могло бы быть – стукнет по голове, отнимет сумочку. Вот и вышла из солидарности. Если будет свидетель, он не отважится…

Объяснение вышло сумбурным, но женщина, похоже, поняла.

– Спасибо, – сказала она и закусила губу.

Нина Анисимовна вдруг разглядела в тусклом свете фонаря, что рукав светлой куртки у нее на предплечье разорван и потемнел.

– Вы… вы ранены, – сказала она почему-то полушепотом.

– Я знаю. Где вы живете?

– На Черной речке.

Женщина достала из кармана деньги и протянула Нине Анисимовне:

– Я прошу вас, поезжайте на такси.

– Это не к чему. Отсюда уже ходит мой трамвай…

– Нельзя. Только на такси. И чтобы к самому подъезду. Иначе – опасно.

– Вы шутите!

– Какие уж тут шутки…

Продолжать спор с человеком истекающим кровью показалось Нине Анисимовне безумием, а потому она лишь спросила:

– Вы сможете добраться до больницы?

– Не беспокойтесь обо мне, – через силу улыбнулась ей женщина. – Теперь со мной все будет в порядке.

– Скажите хотя бы, как вас зовут?

Женщина усмехнулась и помолчала, словно решая, стоит ли называть свое имя. А потом едва заметно махнула рукой и ответила:

– Марта.

– Знаете что, я оставлю вам свои координаты, – торопливо заговорила Нина Анисимовна и протянула визитку, которую Марта машинально положила в карман…

***

Распрощавшись с удивительной женщиной, Марта направилась вглубь сквера. Голова кружилась, рука горела, а от боли временами темнело в глазах. Она оглянулась на свой дом, где прожила последние пять лет. Сердце сжалось от тоски. Возвращаться туда нельзя…

Рука висела плетью и болела так, что хотелось выть. Дождавшись, пока женщина уедет, Марта заняла ее место у перекрестка.

Она нащупала в сумочке вторую связку ключей, поймала машину и долго торговалась с шофером, внимательно изучая его лицо. Парень попался жадный, но, слава богу, не из тех, с кем она сегодня не хотела бы больше встречаться. Только окончательно придя к такому выводу, Марта села в машину.

Квартира в Карельском переулке выглядела неуютно. Марта скинула куртку на пол. Скрипя зубами, стянула свитер. Изнывая от тошноты, которую у нее всегда вызывал вид крови, осмотрела руку. Заставила себя вспомнить все, что знала об огнестрельных ранениях. Марта смыла кровь, поражаясь, что все еще стоит на ногах, дрожащими руками наложила повязку. Отыскала в шкафу старую кофту, накинула на плечи, пытаясь унять приступ озноба, и села возле телефона. Нужно было успеть предупредить остальных…

***

Серый дом по набережной Смоленки имел дурную репутацию. Несмотря на чопорный дворянский фасад, в чреве своем он содержал скандальные коммуналки, откуда по округе расползались небритые мужчины и женщины с оплывшими лицами в поисках пустых бутылок. Расселение, бодро начатое два года назад, застопорилось из-за спора между риэлторами и последними коммунальщиками, разорвавшими первоначальный договор и отказавшимися ехать в район Комендантского аэропорта дышать свежим воздухом лесов Юнтоловского заповедника, обещанным им агентством недвижимости. Одни ссылались на то, что туда «только самолетом летать», – новую станцию метро так и не построили. Другие, опомнившись после первой эйфории, вызванной тем, что смогут наконец, выбраться из девятиметрового клоповника десятикомнатной коммуналки, впали во вторую и шантажировали теперь риэлторов требованиями трехкомнатных квартир в историческом центре. Но, несмотря на то, что оставшиеся строптивые коммунальщики были поголовно расчетливыми трезвенниками, репутация дома не стала лучше.

Ходили слухи, что в одной из пустующих квартир там нынче устроено веселое заведение. Женщины из соседнего дома нервничали по этому поводу больше обычного и каждый вечер группками бегали встречать законно подвыпивших после работы мужей к автобусной остановке. Старухи, страдающие бессонницей, проводили ночи напролет у мутных окон, надеясь увидеть хотя бы одну особу легкого поведения, чтобы дать выход накопившемуся за годы несчастливой жизни праведному гневу, а может быть даже швырнуть в потаскушку заготовленным рваным ботинком.

Но бдения их не приносили результата, тротуар оставался безлюдным, только подержанные иномарки шныряли по дороге. Девушек же выпускали через черный ход, сажали в рафик с тонированными стеклами и рекламой кока-колы по бокам и развозили после работы по домам. Мария Андреевна – хозяйка заведения – с самого начала держалась этого правила, и Кари всегда следовала ему беспрекословно.

Вот уже два года Кари возглавляла нелегальный салон на набережной, а все еще не стерлись в памяти ни побои родителей, ни холод и скука вещевого рынка, где она торговала индийскими пряностями и благовониями. Свое нынешнее прозвище – Кари – она принесла с рынка. Волосы девушки полыхали желто-оранжевым пламенем, напоминающим цвет приправы. Ее жизнь резко переменилась, когда переминаясь с ноги на ногу на морозе у своего лотка, она разговорилась с приятной пожилой женщиной. Мария Андреевна пригласила Кари к себе, пообещала работу в салоне красоты. Конечно, навестив «добрую старушку», девушка быстро догадалась, что, по сути, ей предлагают заниматься не только и не столько массажем, сколько оказанием иных услуг…. Но Мария Андреевна так просто и интеллигентно говорила о предстоящей работе, к тому же обещала сытую жизнь и защиту… Из затрапезной пенсионерки, коих на рынке тьма, в респектабельном офисе она превратилась в холеную даму, а девушки, присутствующие при их беседе смотрели на нее с обожанием.

Отработав полгода, Кари поняла в чем отличие заведений Марии Андреевны от других подобных. Мария Андреевна строго отбирала контингент клиентов. Никаких бандитов, никаких психопатов, никаких наркотиков – три непреложных правила. В числе их клиентов были ветреные молодые люди, которым еще рано задумывать о женитьбе, их Кари помечала в журнале буквой «З», что означало – «зеленые». Категорию «Б» составляли бизнесмены, которым просто не хватало времени, чтобы поухаживать за женщиной, перед тем как уложить ее в постель. Жесткое расписание встреч и поездок заставляло пользоваться услугами тех, кого не нужно уговаривать. Конечно, под их началом находилось немало сотрудниц, готовых оказать те же услуги, но, как правило, это обходилось дороже, и было чревато неприятными последствиями. Под буквой «П» были собраны робкие, закомплексованные типы. Еще «П» означало – перспективные. «Пэшники» быстро привязывались к первой же приглашенной девушке, и уже через два-три месяца девушка исчезала из списков Кари, и появлялась в списках Загса. Так что Мария Андреевна по праву считала себя еще и свахой.

К Кари Мария Андреевна прониклась особой симпатией, и благодаря этому девушка довольно быстро оказалась на «административной» работе, изредка только, да лишь по собственному желанию, надевая кружевное белье для клиента, к которому была неравнодушна… В последнее время Мария Андреевна поговаривала, что собирается отойти от дел и, судя по всему, готовила Кари на свое место. Девушка вела бухгалтерию и ездила отчитываться в налоговую по тем салонам красоты, где и вправду только стригли и делали маникюр.

Хозяйка уже полчаса сидела за столом, изучая отчеты, а Кари с трепетом следила за выражением ее лица.

– Да не трусь ты, – оторвалась от бумаг Мария Андреевна, – все в порядке.

Кари вздохнула и улыбнулась. В сумочке хозяйки зазвенел мобильный телефон.