Глава 4.

Ева.

До двери несколько шагов, я могу попытаться ещё сбежать от Грома. Если успею выскочить из кабинета, он не будет меня догонять и тащить силой обратно. Это навредит его репутации. Я прогуглила его утром, Гром хочет баллотироваться в мэры. Ему нужна кристально чистая репутация.

Офигеть. Да?

Гром – мэр.

Я истерично смеялась, когда читала. Поверить не могу. Я упала в грязь, измаралась вся в дерьме, а Гром будет мэром. Это жизнь меня так ставит в колено – локтевую позу?

– А мне вот показалось, что захлёбывалась от удовольствия – ты! – произнёс он с нажимом, наклоняясь и запуская руку мне в волосы. Адам не причиняет мне боль, но не даёт и двинуться, заставляет смотреть в чёрную бездну его глаз.

– Знаешь, что всегда советуют женщинам, если их насилуют? Расслабиться и получать удовольствие, это позволяет им выжить и не свихнуться! – мои слова задевают его. – поэтому не льсти себя, на твоём месте я представляла Олега!

– М, раз так хотела его, почему не дала до сих пор? – интересуется он с издёвкой.

– Не успевала из-за работы. У него очень плотный график.

– А сосать успевала? Олег ещё на корпоративе сказал, что ты просто приятная сосалка, что снимает ему стресс между операциями. Порекомендовал, так сказать, твои услуги мне. – вспыхиваю, теряю почву из-под ног и не знаю, что сказать в ответ. Гром был жестоким хищником, но не лгуном. Он бы не стал мне врать. Смотрю на него и не шевелюсь.

– Ты из-за этого решил его уволить? – спрашиваю прямо, сбавляя обороты.

– Я уже сказал, что не обсуждаю свои решения с медсестрами.

– Адам, отпусти меня. Мне больно. – прошу, чтобы он убрал руку. – Я найду новую работу и уволюсь, не буду мозолить тебе глаза, а до этого времени не трогай меня, пожалуйста. Забудь о моём существовании.

– Не могу, Ева. – Гром слегка наклоняет в бок голову. – Видишь ли, я вчера только одну дырку опробовал, осталось ещё две…

До меня не сразу доходит смысл его слов. А когда мозг обрабатывает информацию, я вскакиваю на ноги, опрокидывая стул. Делаю шаг вперёд и бью наотмашь по щеке, царапая ладонь щетиной Адама.

В ответ он лишь смеётся, перехватывает руку и целует ладонь. После чего придавливает меня к столу и заставляет лечь на пыльное дерево животом, придавливая своим весом. Он накрывает меня собой, прижимаясь бедрами к бедрам, потираясь стояком о попу.

Гром быстро приспускает мои штаны и рассматривает трусики.

– Тише, Ева, ты же не хочешь, чтобы все в больнице узнали, что ты уже заскочила на член нового акционера? Все нехорошо подумают о тебе… Не поймут. – ладонь Грома сжимает кружево, немного натягивает его, чтобы оно впилось в нежную плоть. Я прикусываю губу, чтобы не вскрикнуть. Меня пронизывает лихорадочное возбуждение, я мысленно слежу за движением его упрямой руки.

– Мне лично вчера наши отношения понравились как некогда. Всё было наконец-то на своих местах. Ты на четвереньках, я сверху. Мой член в тебе… Всё правильно и логично, тебе не кажется? Так должно было быть с первого дня нашего знакомства… Не понимаю, чего я ждал…

Я могла стерпеть многое, но марать светлые воспоминания чистой любви?

Лягнула его как смогла, но получилось смазано, Адам и не заметил ничего.

– Как же я ненавижу тебя! – застонала, пытаясь выгнуться и сбросить с себя это морок наваждения. Адама пальцы уже крутили мой клитор, размазывая влагу по нему. Я текла под ним, елозила попой по члену.

К лону будто прислонили электрошокер и выпускали небольшие разряды, заставляя дёргаться от слабой боли. Возбуждение было таким желанным и острым, что я не могла бороться с ним.

Гром ловко расстегнул мою кофту и спустил лифчик так, что грудь подпрыгнул над ним, призывно торча.

– Какие сладкие сисечьки. – он сжал их, стиснул двумя руками. – Хочется откусить кусочек…

– Ты… – слова тонут в протяжном стоне, потому что Адам всё-таки наклоняется и кусает за сосок. Он его трепет как дикая собака. Жёстко. Варварски. Как может только он. – Кабинет не закрыт, нас могут увидеть!

Гром рвёт на трусиках кружево, практически отдирает кусок мотни и делая дырку, в которую через несколько секунд просовывает каменный член, движущийся напористо в сторону влажного лона.

– Ты так быстро мокнешь в моих руках. После поцелуя Олега ты была сухая. – подмечает он, наполняя меня медленно до предела. После вчерашнего пися ещё болела, и я невольно поморщилась, когда здоровенный член оказался во мне. – Болит?

– Немного. – признаюсь ему, понимая, что сейчас нахожусь не просто в его руках – я практически нанизана на него и полностью во власти Грома.

– Я буду очень нежен, Ева. – честно говорит он, прикусывая шею и управляя мной через грудь. Чувствительные полушария становятся неким рулём управления моим телом. – Ты же тоже хочешь меня, признайся.

Он делает толчок, и я непроизвольно двигаюсь навстречу.

– Скажи, что хочешь меня. – приказывает, делая второй толчок более нетерпеливым и прокручивая соски. – Будь хотя бы сегодня честна.

Разговор превращается в пытку. Если я буду упрямиться, он долго меня так продержит и тогда нас точно спалят в этом кабинете за сексом.

– Да! Я хочу тебя! – говорю более эмоционально, чем хотела. Трудно сосредоточиться и собраться, когда тебя буравит член, напоминающий больше докторскую колбасу, чем половой орган. До сих пор не могу понять, как он во мне поместился?

Пошлые шлепки заполнили тишину, отягощая момент развратом и въедаясь в меня. Никогда уже я не смою с себя его запах. Перед глазами ещё долго будет стоять картина, как Гром берёт меня сзади, медленно трахая и играя с грудью. Он не торопился, растягивал удовольствие, и когда он уже был близок к разрядке, то останавливался, ласкал спину и шею, прикусывал, оставляя засосы на теле.

Он снова и снова спускался к моему клитору и помогал мне кончить. Гром заставлял меня извиваться под ним и умолять о пощаде. Он снова показывал свою силу и власть надо мной.

Я боялась стонать, кусала губы и кулак до крови, чтобы никто меня не услышал и не узнал эту страшную тайну. Проглотить все стоны не удавалось, некоторые на радость Адаму вырывались наружу.

Он кончил спустя вечность, заливая меня спермой.

У меня не осталось сил. Я ноги не могла свести вместе. Адам просто выкачал из меня всё.

Когда он стал застёгивать ширинку, я натянула трусики и штаны и постаралась выпрямиться. Вязкая сперма потекла по бедрам, напоминая мне, что только что я опять проиграла в битве с Адамом.

Спустя эти пять лет я превратилась в очередную девку, готовую обслужить его.

– На этом всё? Я могу идти работать? – спросила у него безжизненным голосом. В душе было так противно от самой ситуации, что я была готова на всё, лишь бы убраться отсюда поскорее.

– Нет. – ответил он властно, поправляя выбившуюся чёлку. – Мы не договорили.

– Разве нам есть о чём говорить?

– Да. Например, как ты осталась девственницей к двадцати пяти годам?

Адам.

У меня дел – жопой жри. А вместо них я сижу в пыльном, провонявшемся тухлятиной кабинете с Евой. И я снова будто пацан, влюбившийся в местную красавицу и завязавший член в узелок, делаю всё, чтобы ей понравиться.

Меня разозлило, что Ева пытается сделать из меня циркового пуделя. Напрыгался уже. Хватит. Пусть теперь будет так, как я хочу.

А Еву я хотел постоянно. Невозможно насытиться этой сладкой, идеальной девочкой, созданной для секса. Она же просто персик, который хочется вкушать не останавливаясь.

И Ева хотела меня. Чтобы она там не говорила, но она самозабвенно стонала подо мной и подмахивала лихо бёдрами, чтобы я мог достать до самой чувствительной точки. Девочка закатывала глаза от удовольствия. Неподдельно, с чувством.

– Разве нам есть о чём говорить?

– Да. Например, как ты осталась девственницей к двадцати пяти годам?

Не знаю, что я хотел услышать, что она любит меня и скучала или что жалела каждый день о своём побеге. Мне хотелось, чтобы она растеклась передо мной и тогда может быть я бы простил суку, собрал её вещи и перевёз к себе, чтобы рядом была.

Ева смотрела на меня как на призрак, хлопала своими глазками и казалось, готова была расплакаться. Было в ней что-то надломленное и напуганное, из-за чего я постоянно борол в себе желание прижать её к своей груди.

Она ломанулась к двери и выскочила из неё за считанные секунды, напоминая мне ребёнка своим поведением. Неужели она искренне думала, что сможет сбежать от меня?

Зураб ждал меня под кабинетом. Вид у него был озабоченный. Он провожал взглядом удаляющуюся фигуру Евы.

– Гром? – он поднял голову, когда я вышел вслед за Евой и в его взгляде я увидел лишь осуждение. – Можно тебя на минуту?

Мы вернулись в кабинет, и я уже знал о чём он будет говорить.

– Пять лет назад твой дядя попросил меня помочь тебе влиться в семейный бизнес, встать на ноги. Ты это прекрасно знаешь и без меня. – проговорил он тихо, прижимая руку к груди. – А ещё он попросил меня помочь тебе выбросить из головы одну шлюху, что бросила тебя в больнице и уехала в Москву. После которой ты вписался в бои без правил и не хило получил по голове, из-за которой, между прочим, ему пришлось прокапывать тебя после интоксикации алкоголем. – Зураб делает паузу, чтобы подобрать слова. – Это не моё дело, но судя по той информации, что я собрал. Ева Краснова – та самая Ева, дочка Генерала. И думаю, что сейчас самое правильное решение просто перевести сучку в другую больницу. Увольнять не по-мужски, а убрать из твоего поля зрения будет правильно. Ты же успел трахнуть её? Ну вот и пусть на этом история будет закончена!

Говорил Зураб всё правильно, но внутри меня клокотали такие эмоции, что я не мог успокоиться и просто отпустить Еву. Я хотел наиграться с ней, узнать правду. Почему осталась девственницей? Почему медсестра, а не врач как хотела?

– Ты собрал на неё информацию? – спрашиваю Зураба, не желая обсуждать с ним свою личную жизнь. Мои дела с Евой его не касаются.

– Как ты и просил. – Зураб протянул мне планшет с папками. Заметки. Фотографии. Всё, что должно было раскрыть мне жизнь Евы. У меня не было сил читать, поэтому я вернул планшет Зурабу, чтобы он сам всё рассказал. Я боялся наткнуться на какого-нибудь мужчину в её жизни помимо Олега. – Ева Краснова приехала в Москву пять лет назад и поступила в медицинский университет на бюджет. Через два года Генералу в Сирии прострелили голову, и он двинулся кукухой. Особо ничего неизвестно, сведения засекречены и скрыты на Любянке. Его комиссовали и отправили домой на гражданку. Не очень прослеживается причина, но судя по датам, Ева взяла академический отпуск и ухаживала за отцом, восстанавливаться, соответственно, пришлось на платное, а денег у них уже не было таких, поэтому она взяла кредит и пошла работать в скорую, затем её устроили по блату сюда медсестрой. Она училась и работала два года, а сейчас опять взяла академ. Почему непонятно. Но с академом параллельно она взяла ещё один кредит на операцию отцу. Сейчас зарплата Евы практически полностью уходит на кредиты. Удивительно, за какой хер они вообще с Генералом живут.

– Может покровитель? – зло спрашиваю его, сжимая подоконник. Слушать о неприятностях Евы было больно. Я должен был радоваться, что мелкая дрянь, бросив меня, жестоко получила по заслугам, но вместо этого по горлу текло раскалённое железо. Сколько проблем Ева тянула на себе все эти годы?

– М, вряд ли. Судя по социальным сетям парней у неё было… много. Скажем так, Ева пользуется популярностью у противоположного пола. Но у неё ни с кем не было продолжительных отношений и, судя по всему, серьёзных тоже не было. В клубы и бары она не ходит, подружек у неё нет. Дом, работа и учёба. Ребята узнавали у соседей про неё. Те сказали, что к ней регулярно только один какой-то военный ходит. Блондин лет тридцати пяти.

Влад?

– Это всё?

– Всё, что успел собрать.

– Скинь мне всё, что успел с фотографиями и напиши адрес, где они живут.

– Не стоит, Адам. Нахер она сдалась тебе? Не буду спорить, красивая, но не стоит твоей карьеры.