– Шесть дней? Так быстро?
– Это не слишком быстро.
– Но ведь тридцать световых лет…
– Скоростной рейдер-одиночка преодолел бы их за шесть часов. Но он маленький, а я больше всего ценю комфорт. Поэтому мы летим на крейсере. К тому же нам некуда торопиться.
Лекцию я выслушиваю терпеливо и более не перебиваю. Во-первых, Атиус и так сказал то, что я хотела узнать, а во-вторых, идти рядом с ним сложно и сосредоточению этот процесс не способствует. Шаги у цессянина большие, мне приходится делать два, а иногда и три на его один.
Хорошо, что наша цель не так далека – из ангара, где пришвартовался транспортный корабль, до жилых отсеков нас доставило устройство, похожее на коротенькую скользушку, а сектор, где мне предстояло поселиться, находился всего в паре минут ходьбы от входа.
Любопытный дизайн у цессянского корабля. Проем, закрытый все той же полупрозрачной, растекающейся в стороны пленкой. За ним помещение, заполненное голубовато-зеленым светом, растениями и мягкими диванами. От него начинаются несколько широких коридоров, расходящихся радиальными лучами.
В один из них Атиус меня и провожает. Предупредительно показывает, как открывать проем, заходит следом, ждет, пока я освоюсь в новом для меня интерьере. Необычно светлом, слепяще-белоснежном, изобилующем отражающими поверхностями, плавными линиями и упругими материалами.
– Нравится?
– Здесь очень… светло. – Стараюсь ответить деликатно, хотя приходится щуриться и отворачиваться от рождающихся со всех сторон ярких бликов. Оказывается, сложно выносить столько света сразу.
– Освещение можно делать мягче.
Одно быстрое скользящее движение его ладони по стене, и, к моему невероятному облегчению, смотреть становится легче.
– Да и каюту можешь выбрать в другой цветовой гамме, если такая не устраивает, – продолжает принц. – Просто это оформление мое любимое, а ты, когда мы обсуждали в твоей комнате яркость света, сказала, что нормально его воспринимаешь. Вот я и подумал… – Он разводит руками и заканчивает: – Извини, если ошибся.
– Да, я говорила, – соглашаюсь, осознав, насколько была беспечна в своих высказываниях. – Но не думала, что его будет так много. Мне нужно время, чтобы привыкнуть.
Осматриваю помещение снова, подсознательно ощущая какую-то неправильность. Только в чем она? В том, как нелепо я смотрюсь в своем черном платье на этом белом фоне? Или в тех словах, что он сказал?
Прислушиваюсь к ощущениям и соображаю – второе. Они ведь звучат как намек!
– Атиус, если эта каюта вам нравится, вы ее и занимайте, а меня поселите в другую, – делаю вид, что я его не поняла.
– Я надеялся, что ты разделишь со мной… – Принц на мгновение замолкает, словно задумывается. И у меня рождается нехорошее предчувствие, что он сейчас скажет «эту комнату». Но слышу иное: – Мои вкусы. Однако настаивать не буду. Может, со временем твои предпочтения изменятся.
В итоге оказываюсь я в каюте иного дизайна, расположенной рядом с первой. Да, тоже светлой, оформленной в приятных оттенках желтого и зеленого. Бледных, но все же более привычных, нежели экстремально-белый. Хотя и не столь ярких, как те, что любят ипериане.
Заверив цессянина, что здесь мне будет вполне комфортно, я с нетерпением жду, когда он уйдет. День был насыщенный, долгий. Хочется уже привести себя в порядок. С вещами разобраться. Поесть. И отдохнуть. Хоть я и успела подремать немного в кресле транспортника, но ведь это не полноценный сон.
Проявив понятливость, принц именно так и поступает. Уходит, предварительно коротко объяснив, где находится все, что мне необходимо.
Сначала я стою неподвижно, не в силах заставить себя хоть что-то начать делать. Мне не верится, что вот она – другая жизнь, другой мир, другие надежды. Все совсем иное! Медленно, словно не веря ощущениям и самой себе, скольжу ладонями по гладкой поверхности стен, бархатным на ощупь обивкам, прохладным поверхностям. Долго рассматриваю отражение в зеркале, привыкая видеть себя в ином окружении. Заглядываю в смежные помещения. Столовая. Ванная. Гардеробная…
О, наконец моя пассивность сменяется бурной деятельностью! Все мои контейнеры здесь стоят, и, уверена, даже если бы я взяла с собой больше, они бы тоже поместились. Я без проблем добираюсь до того, в котором моя одежда и личные вещи, и принимаюсь перебирать содержимое, отыскивая нужное. Разбирать его сейчас полностью не буду, хотя здесь удобные вешалки и полок много. Мне бы только взять то, во что переодеться после ванны. А с остальным Лурита поможет, когда…
Ой! Схватив что-то мягкое, гибкое и прохладное, которое принимается шипеть и извиваться, испуганно взвизгиваю и отдергиваю руку. А потом нервно смеюсь, опускаясь на колени рядом с контейнером.
– Ты-то как сюда попал? – Успокоившись, присматриваюсь к копошащемуся в белье черному тельцу. – Не помню, чтобы я тебя сюда укладывала.
Протягиваю руку, позволяя шигузути залезть на ладонь. Тот немедленно вцепляется в нее всеми коготками и замирает, тесно прижимаясь к коже и пытаясь согреться. Даже хвостик так плотно лежит, что, кажется, оторвать малыша от меня будет невозможно. Замерз, бедолага.
Мне в пользование остается только одна рука. Хорошо, что правая. Захватив с собой вещи, перемещаюсь в ванную комнату. Приноравливаюсь к панели настроек, соображая, какие именно датчики нужно активировать. Наконец с облегчением вижу, как в углубление пола устремляется водный поток. У цессян в этом смысле ничего принципиально нового не придумано.
А вот с раздеванием проблем больше. Снять платье со шнуровкой по бокам, будучи ограниченной в возможностях, сложно. Я даже всерьез начинаю задумываться, не позвать ли на помощь подругу, но в итоге все же справляюсь. Забираюсь в горячую воду – сначала сама сажусь, потом осторожно опускаю руку, стараясь, чтобы голова шигузути осталась на поверхности. Если хочу нормально мыться, мне его нужно побыстрее согреть. Тогда сам отцепится.
Несколько минут, и малыш оживает. Сначала открывает глазки, потом поводит мордочкой, принюхиваясь и соображая, куда попал. В итоге издает негромкое «гурррр» и радостно бьет хвостиком по поверхности воды.
– Ладно, ладно, хватит! – смеюсь, закрываясь другой рукой от брызг. – Я тоже тебя узнала! Только что ж ты именно ко мне прицепился-то?
Удивительно, но это ведь тот самый малыш, который на мне спал. А я еще недоумевала, куда он потом исчез! Решила, что в коридор убежал. И именно он на меня в гроте залез. Пятнышко на кончике мордочки очень уж примечательное. Да, я малыша на уступ посадила, но он, видимо, успел-таки спуститься и на платье зависнуть. Оттого и в комнате оказался. Вот экстремал-путешественник!
– Глупый, – качаю головой и поднимаю руку, чтобы душ прекратился. – Что теперь делать? На Рооотон я тебя вернуть не смогу.
Проблема волнует только меня. Шигузути лишь беспечно по очереди встряхивает задними лапками, избавляясь от капелек, которые скатываются по его чешуйчатому тельцу. Забирается выше и с любопытством смотрит вниз.
– Иди-ка пока погуляй. – Со вздохом пересаживаю его на бортик, плавно переходящий в пол комнаты. – Надеюсь, не сбежишь? Ищи тебя потом…
Опасения мои оказываются напрасными. Шигузути то неторопливо прохаживается, поглядывая по сторонам, то переминается, примериваясь, как бы половчее на меня прыгнуть, то сидит смирно, наблюдая, как я намыливаюсь. В общем, удаляться от облюбованной грелки даже не собирается.
Пока вытираюсь и надеваю белье, малыш, демонстрируя намерение оказаться на мне, бегает кругами, задирая мордочку и поднимая передние лапки. Успокаивается, только когда я усаживаю его на плечо. Сначала терпеливо сносит неудобства, ведь я продолжаю двигаться, занимаясь волосами, а затем, решив найти себе более удобный плацдарм, сползает на одну из чашечек корсета, поддерживающую грудь, и принимается там обустраиваться. Деловито утаптывает кружева, а когда я накидываю на плечи халатик и завязываю пояс, еще и высовывается через вырез, словно проверяя обстановку, чтобы потом спрятаться обратно.
Ну все. Я себя питомцем обеспечила. Он себе жилье нашел. Осталось поесть, а то мы ведь оба голодные. В природе шигузути насекомых ловят, но я как-то сомневаюсь, что они водятся на корабле. Надеюсь, малыш найдет для себя приемлемую замену из тех блюд, которые будут в наличии.
Предвкушая приятное времяпрепровождение, беспечно раскрываю проем, захожу в столовую и замираю в недоумении. За накрытым столом, неторопливо дегустируя ужин, сидит Атиус.
– Э-э… – теряюсь, соображая, может, я не в ту дверь зашла? Тогда в какую нужно? Мне ведь именно на эту указывали. – Простите… – пытаюсь прояснить ошибку.
– За что? – удивляется принц, не дослушав. – Проходи.
Поднимается с места, огибает стол и отодвигает стул, недвусмысленно предлагая мне сесть.
– Но… – Я теряюсь еще сильнее, отступая к выходу. – Это ваша столовая.
– Почему моя? – продолжает изображать недоумение альбинос. – Наша общая. Тебе за эти дни нужно привыкнуть к моему присутствию. Ты же моя фаворитка, и на Цессе никто не поймет, если мы будем питаться в разных помещениях. Спать можешь в собственной спальне, это традициями допускается. Тебе Джаграс разве об этом не говорил?
Отрицательно мотаю головой, лихорадочно соображая, что же можно ему противопоставить. Знала бы заранее, наверняка придумала, а так… Ну, дядюшка!
– Не страшно, я все тебе расскажу сам, – успокаивает меня цессянин. – Может, ты все же сядешь?
Именно это я и делаю, не найдя достойного повода для отказа, а также памятуя, что злить и стимулировать подозрительность принца мне невыгодно. Наоборот, узнать нужно как можно больше. Значит, пусть инструктирует – первоисточник всегда ценнее транслятора. Лишь бы сказал все как есть и больше ничего не утаил. Не хочется часто попадать в такие ситуации.
Вернувшись на свое место, принц спокойно и молча продолжает ужинать. На меня не смотрит, уделяя все внимание блюдам, а я старательно отвожу взгляд и никак не решаюсь начать. Прием пищи – очень личный процесс. Мама объясняла, что он тоже сближает мужчину и женщину, несколько иначе, чем танец, в каком-то ином смысле. Не объясняла, в каком именно, но улыбалась загадочно и нежно, а в глазах появлялись лукавые искорки. Однозначно приятные воспоминания рождались у нее при мысли о совместных трапезах с мужем.
Я же пока ничего хорошего в этом не видела. Не чувствовала ничего, кроме неудобства и раздражения. И вообще не хотела никакого сближения. А вот есть – очень даже! Запахи в столовой умопомрачительные. Наверняка продукты на Цессе иные, нежели на Рооотоне, но, приготовленные, они пахнут и выглядят ничуть не менее аппетитно.
Зеленые шарики, обильно политые розовым соусом и украшенные фиолетовыми листиками какого-то растения. Очень тонкие белые палочки, обсыпанные мелкими красными крошками. Скрученные в спиральки пластинки вяленого белого мяса. Желтые ягодки в прозрачном сиропе. Оранжевый фрукт, нарезанный на дольки. Такого же цвета напиток в высоком графине и бокале передо мной.
У меня от всего этого кулинарного великолепия голова идет кругом, рот наполняется слюной, а желудок принимается недвусмысленно намекать, что в угоду его потребностям иногда можно и пожертвовать нравственностью. Однако же первой теряю голову и забываю о приличиях вовсе не я. Шигузути!
Почувствовав запахи, малыш быстро и ловко выбирается из своего «домика» на край халата, замирает на секунду, выбирая тактику и маршрут, а затем срывается с места, взбегает мне на плечо, а с него уже мчится вниз по руке и прыгает на стол.
Именно в тот момент, когда черная глянцевая тушка оказывается на светлой скатерти, покрывающей столешницу, Атиус замечает еще одного сотрапезника. Его вилка со звоном падает на тарелку, стул с неприятным скрежетом прокатывается ножками по глянцевому полу, отъезжая назад, а сам цессянин оказывается на ногах. На лице и в глазах явственно читаются изумление и недоумение, впрочем, они очень быстро сменяются растерянностью. Альбинос вспомнил увиденное за окном и теперь пытается придумать, что же с нежданным гостем делать. Решение находится быстро: принц хватает тяжелую вазу с фруктами, вываливая их на стол, и заносит над шигузути. То ли поймать хочет, то ли придавить.
– Нет! Не надо! – испуганно вскрикиваю, прикрывая неразумное существо руками. – Он не опасный.
– Ручной? – Атиус, помедлив, с облегчением ставит обратно вазу и возвращается на стул. Теперь и он с любопытством смотрит, как шигузути выбирается из-под моих ладоней и целенаправленно топает к мясным спиралькам.
– Да, – решаю, что не слишком-то и лгу.
– Почему меня не предупредила, что его взяла?
Расспросы принимают не самое приятное направление, но посвящать цессянина в нюансы моего знакомства с питомцем я не собираюсь. Вариантов, как действовать дальше, у меня два. Первый – обвинить альбиноса в том, что он меня тоже о многом не предупредил. Второй – кардинально изменить намерение мужчины докопаться до истины. Сделав выбор в пользу последнего, изображаю на лице виноватую растерянность.
– Простите, – тихо извиняюсь, стараясь, чтобы в интонациях принц услышал раскаяние. – Я не подумала…
Сработало? Бросаю кроткий взгляд из-под опущенных ресниц на своего визави и понимаю – сработало. На тонких губах блуждает покровительственная улыбка, в сиреневых глазах плещется снисходительность к маленьким женским прихотям и слабостям… Прелесть!
– Надеюсь, он у тебя один? – строго, но с нотками безграничного терпения вопрошает цессянин. – Хорошо, – продолжает, когда киваю. – А ты уверена, что еда…
Принц замолкает, и в наступившей тишине явственно слышится размеренное «хрум… хрум…». Шигузути не стал ждать, пока ему предложат присоединиться к ужину. Нагло стащив с тарелки на стол кусочек мяса, прижал его одной лапкой и теперь, склонив голову набок, чавкая и жмурясь от удовольствия, грызет вкусняшку.
Покачав головой, но так и не прокомментировав происходящее, Атиус вновь берется за приборы. Ест он с прежней неторопливостью, периодически посматривая на шигузути. Я тоже не остаюсь в стороне, пользуясь тем, что малыш отвлекает внимание.
– Дейлина, а что ты знаешь о фаворитках? – неожиданно интересуется принц.
Вопрос застает меня врасплох. Во-первых, я думала, мне будут рассказывать, а не выпытывать у меня информацию. Во-вторых, я ведь в этот момент как раз с наслаждением жевала сочную кисло-сладкую зернистую массу, из которой слеплены зеленые шарики. А как отвечать, когда рот занят? Вот они – прелести совместных ужинов! Ну и в-третьих… Что знаю? Да ничего, по сути, не знаю. Только то, что они на Цессе есть. Мне ведь дядя другую судьбу обещал, когда рассказывал об отношениях цессян. Ну и еще я о том в курсе, что от фаворитки до свадьбы отказаться можно. Этот аспект очень уж недвусмысленно на церемонии обсуждался.
Вот только выдавать свою вопиющую безграмотность в столь важном вопросе чревато. Вдруг любовничек решит этим воспользоваться, чтобы привязать меня к себе? Потом претензии предъявлять будет поздно.
Поэтому вид принимаю самый невозмутимый. Откладываю в сторону вилку, дожевываю, проглатываю и деловито сообщаю:
– По всей видимости, меньше, чем должна, но все же больше, чем ничего.
Ответ мой заставляет Атиуса задуматься. Размышляет он так долго, что я не выдерживаю и принимаюсь хрустеть белыми палочками, запивая их соком. Очень уж заразителен пример шигузути, который с сытым отвращением посмотрел на мясную спиральку, со всех сторон им лично обкусанную, решил, что этого деликатеса с него достаточно, соответственно потерял к нему интерес и, доковыляв до фруктовой дольки, впился в нее зубками.
– Значит, знаешь, что у тебя может быть свой дом.
И снова цессянину удается застать меня врасплох в самый неподходящий момент. Однако же напиток я ухитряюсь допить, не расплескав, и вернуть стакан на стол.
Нет, не знаю. Но факт любопытный.
– Да, – скромно опускаю глаза, но тут же широко их распахиваю и поднимаю голову, уточняя: – А у вас уже есть второй дворец? Вы меня сразу туда поселите?
Интонацией выделяю два слова «уже» и «сразу». Наглость – второе счастье. Это я на примере дяди Джаграса поняла, когда тот, по сути, ни у кого не спрашивая, вселился в комнаты родителей, едва стало известно об их гибели. И вообще, нечего альбиносу расслабляться и считать меня легкой добычей. Пусть проявит изобретательность в завоевании доверия фаворитки! Раз уж в придачу ко мне империю получает. Конечно, не факт, что она ему достанется, но видимость-то нужно создать соответствующую.
А вот реакция Атиуса на мое заявление совсем не такая, какой я от него жду. Мне казалось, он должен либо стушеваться, если ничего подобного у него нет, не планировалось и вообще мои запросы нереально высоки, либо с апломбом заявить, что все в наличии имеется, то есть я в своих предположениях не ошиблась. Однако…
О проекте
О подписке