Глава IV
Если бы в Париже было море…

Ресторан месье Жерома под названием «Сигаль», что значит «Цикада», находился в одной из тихих улочек Монмартра, неподалеку от Сакре-Кер… Небольшой, даже тесный зал – столиков десять, не больше, с темной деревянной лестницей в глубине. Народу немного – занято всего два столика. Навстречу нам вышел сам месье Жером – высокий усатый человек в длинном белом фартуке. Он радостно приветствовал Ниночку, и, пока мы с Мотькой усаживались за столик у окна, они о чем-то щебетали по-французски. Но вот Ниночка вернулась к нам, и месье Жером тут же подал каждой из нас меню. Матильда только глазами хлопала.

– Итак, Мотя, ты хочешь устриц?

– Я не знаю…

– Ася, а ты?

– Я точно хочу! И Матильда тоже хочет.

– Хорошо, потом, я думаю, надо взять морской язык, его здесь изумительно готовят!

– Морской язык? Это что? – испуганно спросила Мотька.

– Это рыба такая, очень вкусная!

– Хорошо, возьмем морской язык! – заявила я.

– И, я полагаю, вам можно будет выпить по бокалу белого вина! – сказала Ниночка.

Мы спорить не стали.

Заказ у нас принял уже не месье Жером, а официант в таком же длинном белом переднике.

– А почему ресторан называется «Цикада», если он рыбный? – спросила Мотька.

Ниночка засмеялась.

– Когда-то Игорь Васильевич задал месье Жерому тот же вопрос! Оказывается, месье Жером считает, что цикада в холодные, промозглые вечера напомнит людям о томных южных вечерах у теплого моря и им захочется полакомиться дарами этого моря… Именно так цветисто он все и объяснил…

– Да, здорово! – сказала Мотька. – Он, наверное, прав…

Тут появился официант с каким-то странным сооружением в руках. На высоких ножках с металлическим кольцом наверху стояло большое блюдо со льдом, на котором лежали уже раскрытые раковины устриц. Матильда замерла. И тут же были поданы два маленьких соусника и блюдце с толстыми дольками лимона. И, разумеется, бутылка белого вина. Официант открыл бутылку и налил несколько капель в Ниночкин бокал. Она отпила глоток и одобрительно кивнула. Тогда он налил ей, а потом и нам. Наконец он отошел.

– Ну, Матильда, попробуй! Если не понравится, говори честно, закажем тебе что-нибудь другое! – ласково сказала Ниночка.

– А как… как это едят?

– Возьми раковину в руку и подцепи вилочкой, вот этой. Ты хочешь с соусом или с лимоном?

– А лучше как? – дрожащим голосом осведомилась Матильда.

– Лучше с лимоном, чтобы вкус разобрать, – посоветовала я.

Матильда осторожно взяла устрицу, выжала на нее лимон, подцепила мясо вилкой и, зажмурившись, отправила в рот. Мы с Ниночкой не сводили с нее глаз.

– Ну как?

– Морем пахнет… Но ничего особенного… Хотя вкусно!

– Будешь есть?

– Буду!

Запив устрицу вином, Матильда расхрабрилась и попробовала устрицы и с чесночным соусом, и с сельдерейным. Покончив с ними, она сказала:

– Обалдеть!

Ниночка расхохоталась.

Морской язык подали на громадных тарелках с отварной картошкой и масляным соусом, а к нему еще зеленый салат, маслины и острые маринованные овощи. Рыба оказалась удивительно нежной и вкусной. Матильда была на седьмом небе.

– А в Италии или даже в Ницце тебе надо будет попробовать осьминога, – сказала я.

– Осьминога? Попробую обязательно! – расхрабрилась Матильда.

– Девочки, я предлагаю сейчас пойти погулять, а десерт съесть немного погодя, в каком-нибудь симпатичном кафе. Согласны? – предложила Ниночка.

Мы, естественно, согласились. Провожать нас вышел сам месье Жером, он передавал приветы деду, чьим поклонником был уже много лет.

– Если мы будем в Милане, – сказала Ниночка, – я поведу вас в одно кафе, хозяйка которого безумная поклонница Игоря Васильевича. Там висят его портреты в разных ролях, звучат его записи, собираются поклонники…

– Ой, как интересно! – закричала Матильда.

– Там даже в меню есть «Минестра Потоцки», нечто вроде борща!

Весело болтая, мы отправились гулять, полюбовались белой громадой Сакре-Кер, потом еще посидели в кафе, где съели десерт – фруктовый салат, положенный вместо вазочки в половину маленькой дыни. А потом уже, еле живые, поехали домой.

– Ах, как я устала, – простонала Ниночка.

Мы тоже с трудом передвигали ноги. Матильда уснула в машине. Я растолкала ее уже у нашего дома.

– Матильда, проснись! Приехали!

Она открыла глаза, блаженно улыбнулась и проговорила:

– Значит, это все не сон? И я вправду в Париже?

– Правда, правда!

Едва мы вошли в квартиру, позвонил дед и потребовал от меня отчета о сегодняшнем дне и о наших впечатлениях.

– Дед, мы уже еле живые! – сообщила я.

– И что? Вы собираетесь сидеть вечер дома? Как старые клячи?

– Ничего подобного! Мы идем вечером на свидание!

– На свидание? С кем это?

– С Аленом и его другом!

– Вот это правильно! Париж создан для свиданий! – засмеялся дед. – Только об одном прошу – никаких мотоциклов! Обещай мне!

– Не будет никаких мотоциклов, дед!

– Это точно?

– Клянусь! У его друга нет мотоцикла, не сядем же мы вчетвером на один!

– Ну, если он с коляской…

– Дед, прекрати! Он без коляски.

– А ты почем знаешь?

– Я на нем сегодня уже ездила!

– Аська!

– Дед, ну ты чего? Не занудничай!

– Ладно, ладно, не буду! Ниночку позови!

Я отнесла трубку Ниночке в спальню и пошла к себе. Матильда возлежала на диване с круглым зеркалом в руках.

– Ты чего там изучаешь? – полюбопытствовала я.

– Да вот… смотрю… Вроде это я!

– А ты думала увидеть кого-то другого?

– Конечно! Со мной всего этого просто не может быть!

Ален позвонил в половине восьмого и сказал, что они с Полем зайдут за нами примерно через час. Ниночка проворчала, что это поздно, но я обещала, что мы вернемся в двенадцать.

Мы с Матильдой навели красоту и стали ждать ребят. Зазвонил телефон. Я подошла.

– Прошу прощения, – сказал по-русски вкрадчивый мужской голос. – С кем я говорю?

– А кто вам нужен?

– Это квартира господина Потоцкого?

– Да.

– Извините, а он сейчас в Париже?

– Нет.

– А с кем я говорю?

– Я его внучка, Ася…

– Ах, Ася! Я много о вас слышал, вы, кажется, из Москвы?

– Да. Простите, а кто это? Что передать?

– Вы еще долго пробудете в Париже?

– Я?

– Да-да, вы!

– До пятницы… А что?

– Нет-нет, просто я подумал, что… Впрочем, это неважно! Всего хорошего! – И мой собеседник повесил трубку.

– Странно… – задумчиво проговорила я. Мне не понравился этот разговор. И я вела себя как полная дура.

– Ты чего, Аська?

Я передала Мотьке весь разговор.

– Ну и что особенного? Кому-то понадобился Игорь Васильич, он напоролся на его внучку и потрепался с ней, только и всего.

– Но почему же он не назвался?

– Не захотел! И потом, может, ты никогда его имени не слышала…

– Понимаешь, мне этот голос показался подозрительным.

– Привет! Давно не видались!

– Слушай, Мотька, а не может это быть связано с той историей?

– С какой еще историей? Ты насчет монахини, что ли?

– Ну да!

– Глупости! Мы им сумку отдали, вещей не трогали…

– Вот именно, я их трогала, может, там что-то не так лежит, и теперь…

– Что теперь?

– Ну, я не знаю, вдруг они подозревают, что мы узнали какую-то их тайну…

– И что?

– Не знаю, но мне как-то не по себе…

– Послушай, а откуда они телефон ваш взяли?

– Ну, это-то как раз не проблема. Ниночка же вчера позвонила в аэропорт и оставила наш телефон на случай, если сумка найдется. И утром кто-то позвонил…

– Да, я вспомнила… Но все же я думаю, что это чушь…

– Будем надеяться!

Вскоре раздался звонок в дверь. Это пришли Ален с Полем. Поль был немного выше Алена, очень славный парень лет девятнадцати, в очках.

– Анастасия, привет! – сказал Ален. – Где же твоя подружка?

Но тут появилась Ниночка.

– О! Ма тант^[1]! – обрадовался Ален. – Я знаю все, что ты хочешь сказать! Мы будем всячески охранять девочек, не поведем их ни в какие дурные места и ровно в полночь доставим сюда!

– Вот и хорошо! – засмеялась Ниночка. – Иначе тебя ждет гнев месье Потоцкого, а он в гневе бывает страшен!

– Слышал, слышал!

И тут появилась Матильда в своем любимом голубом платье. У Поля отвисла челюсть.

– Познакомьтесь! Это Поль, а это Матильда!

Мы немного пообщались впятером, а потом Ален сказал:

– Для начала предлагаю погулять немножко в Булонском лесу, тут недалеко, а там посмотрим…

– Нет, Ален, сейчас уже темно, не стоит идти в Булонский лес! – решительно вмешалась Ниночка.

– Хорошо, – легко согласился Ален, – придумаем что-нибудь другое. Тогда до десяти посидим в кафе, а потом двинем на дискотеку!

– Двинем? – засмеялась я. – Это уже жаргон!

– Хорошо! – ослепительно улыбнулся Ален. – Не буду! В таком случае просто пойдем на дискотеку. Согласна?

Он улыбался уже только мне, а у меня от его улыбки екнуло сердце.

Мы простились с Ниночкой и вышли на ярко освещенную улицу.

– Ночной Париж! – восторженно прошептала Матильда.

Ален взял меня под руку и чуть-чуть отстал от Матильды с Полем. Они уже о чем-то оживленно беседовали.

– Кажется, у них все нормально, – сказал Ален.

– Вроде да.

– Знаешь, Анастасия, на меня большое впечатление произвели твои сегодняшние рассказы… И почему-то, сам не знаю, я все время мысленно возвращаюсь к этой истории с актрисой-монахиней…

– Но ты же говорил, что это съемки скрытой камерой! – напомнила я ему.

– Возможно, и так, но…

– Кстати, сегодня у меня был странный разговор!

И я поведала ему о звонке незнакомца.

– Знаешь, в другом случае я, наверное, сказал бы, что это чепуха, но сейчас… мне почему-то немного страшно за тебя…

– Ты тоже думаешь, что эти события как-то связаны между собой?

– Не исключено!

Но тут вдруг Мотька остановилась как вкопанная, хлопнула себя по лбу и бросилась ко мне.

– Аська, Аська!

– Что стряслось?

– Я камеру забыла! Я вообще про нее забыла! Ой, подождите, я сбегаю!

И Матильда стремглав кинулась назад.

– Что с ней? – не понял Ален.

– Забыла про видеокамеру! И я, кстати, забыла, дед обещал мне подарить…

– И не сдержал обещание? – улыбнулся Ален. – На него это не похоже. Он, кажется, очень щедрый человек?

– Да, очень… Он, наверное, просто забыл или подарит мне ее в Риме.

– Настя, у тебя классная подружка, – сказал Поль.

Ален рассмеялся.

– Ты чего? – удивился Поль.

– Нет, это я так… – сквозь смех сказал Ален и подмигнул мне: – Действительно классная!

Он хорошо запомнил наш разговор о чистоте языка.

Вскоре показалась сияющая Матильда с камерой в руках, и мы продолжили свой путь.

Я заметила, что Ален несколько раз останавливался на мгновение и оглядывался по сторонам.

– Ален, что ты делаешь?

– Ох, извини, привычка… Понимаешь, когда я был маленьким, боялся вечерами выходить на улицу и все время озирался… Вошло в привычку… Извини.

Я с удивлением на него взглянула – он явно врал.

Мы пришли в кафе, где все посетители были не старше двадцати лет, гремела музыка и вообще дым стоял коромыслом.

– Матильда, убери свою камеру, – посоветовал Ален, – а то мало ли…

– Что?

– Могут отнять или…

– А зачем же вы привели нас в такое место? – резонно спросила Мотька. – И вообще, здесь ужасно шумно…

Ален и Поль расхохотались.

– Вот это я понимаю! Женская логика! – проговорил Поль. – Вы правы, пошли сейчас в тихое местечко, а уж потом…

– Ася, как бы сказали в Москве?

– А уж потом оторвемся на дискотеке!

– Оторвемся? – переспросил Ален.

– Или отвяжемся! – подсказала Мотька. – Поль, а ты что, уже забыл, как говорят в Москве?

– Я просто отстал.

Мы перешли через улицу и приземлились в маленьком тихом кафе, где просидели до десяти, а потом отправились на дискотеку, где протанцевали до половины первого…

– Ой, – первой спохватилась Матильда, – ребята, нам пора, Ниночка будет сердиться!

Ален посмотрел на часы.

– А я и не заметил, как время пролетело! – сказал он, нежно глядя на меня. – В самом деле, пора. Сейчас возьмем такси!

Мы выскочили на улицу и сразу поймали такси. Через четверть часа мы были дома.

– Спасибо вам, ребята! – сказала я на прощание.

– Нет, Анастасия, мы вас доставим до места и сдадим тетушке с рук на руки, – заявил Ален.

Поль удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал.

Они поднялись с нами. Я не успела достать ключи, как дверь распахнулась. На пороге стояла Ниночка.

– Ма тант, не сердись! Мы немножко задержались! – с обезоруживающей улыбкой начал Ален. – Девочки так хорошо танцуют, было ужасно весело…

– На первый раз прощаю, – улыбнулась в ответ Ниночка, – хотя я уже начала волноваться. Значит, вы довольны?

– Очень! – хором ответили мы с Матильдой.

– Нина, у меня завтра свободный день, я мог бы показать девочкам город…

– Ну что ж, можешь взять мою машину, – обрадовалась Ниночка. – А то я сегодня смертельно устала…

– Ма тант, я тебя обожаю! Поль, а ты завтра не занят?

– Свободен, как ветер!

– Вот и отлично!

Наконец ребята ушли.

– Девочки, они за вас платили в кафе? – вдруг спросила Ниночка.

– Да, а почему вы спрашиваете? – несказанно удивилась Мотька.

– Потому что… Видите ли, французы – странные люди… Сейчас тут принято, чтобы каждый платил за себя, а я хоть и выросла в Париже, но моя русская кровь просто закипает от таких вещей… У меня есть приятельница, довольно известная актриса, и муж у нее актер. Так вот, они, когда ходят в ресторан, платят каждый за себя.

– Муж и жена? – поразилась я.

– Муж и жена, – подтвердила Ниночка. – Я помню, когда твой дед первый раз пригласил меня ужинать, я не знала, как себя вести, и от смущения попыталась заплатить за себя. Боже, что он мне устроил! Это был наш первый скандал!

– А почему? Французы что, жадные?

– Увы!

– Но ведь ребята не французы… – напомнила я.

– Как странно, – сказала Мотька, – у всех народов все по-разному… Наверное, французам наши русские привычки тоже кажутся странными, да?

– Конечно, – улыбнулась Ниночка. – Ты, Матильда, мудрая… Ну все, идите спать, поздно уже. Я тоже с ног валюсь, спокойной ночи!

Ниночка ушла.

– Аська, ты спать хочешь?

– Нет!

– И я не хочу!

– А что ты предлагаешь?

– Предлагаю выйти на балкон и поглядеть на Париж!

– Да разве ж это балкон?

В нашей громадной гостиной окна были до пола, они открывались вовнутрь, а за ними была кованая чугунная решетка, которая доставала мне до талии, и находилась на расстоянии полушага от окна-двери.

– Неважно, давай откроем, а?

– Давай!

Мы открыли двери и ступили на балкон.

– Смотри! – прошептала Мотька.

Ален и Поль стояли внизу и о чем-то оживленно говорили.

– Только не вздумай орать! – предупредила я Мотьку.

– Что я, дура? Интересно просто, о чем они говорят. И почему не уходят?

– Говорят о нас, ясное дело!

– Эх, послушать бы.

Но тут они прервали разговор и медленно пошли прочь.

– Аська, Ален в тебя втрескался! Сразу видно!

– И ты Полю понравилась!