© Вильмонт Е.Н., 2013

© ООО «Издательство АСТ», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Часть 1
Соло

– Константин Петрович, – начала секретарша.

– Марина, все завтра, я уже опаздываю.

– Я только хотела передать мои поздравления Петру Николаевичу.

– Непременно! – улыбнулся шеф. – Все, меня нет!

Отец ненавидит непунктуальность, и опаздывать к нему, тем более в день рождения, нельзя.

День рождения отца, которому сегодня стукнуло шестьдесят шесть, они давно уже праздновали вдвоем. Мама умерла десять лет назад, а ее родню отец не жаловал. Как, впрочем, и сам Константин Петрович. Они оба любили в этот день посидеть в хорошем ресторане, никуда не торопясь. С отцом можно говорить обо всем, можно спросить совета практически по любому вопросу.

Он подъехал к ресторану на такси за две минуты до назначенного времени. И поздравил себя с этим. По крайней мере выговора не будет.

– О, Костя! – Отец стоял возле гардероба, приглаживая густые не по возрасту волосы.

Они обнялись.

– Что это у тебя в коробке? – полюбопытствовал отец.

– Подарок, папа.

– Что за подарок?

– Пошли сядем, там и посмотришь.

Из недавней поездки в Лондон он привез отцу роскошный шерстяной халат. Отец любил такие вещи.

«А он еще хорош, – подумал Константин Петрович. – Как говорится, мужчина хоть куда».

Отец и в самом деле обрадовался подарку.

– Спасибо, сын. Выглядишь усталым.

– Да мотаюсь, папа. А ты цветешь!

– Потому что не мотаюсь, а просто работаю.

– Папа, своя фирма – это…

– Понимаю, накладывает определенные обязательства. Ну, рассказывай.

– Знаешь, пап, как-то нечего рассказывать. Текучка.

– А как твоя красотуля?

– Которая?

– Даже так? Ну, такая роскошная блонда, с ногами от ушей?

– Ох, папа, редкая сука.

– Костя, разве можно так о даме?

– Знаешь, что эта падла сделала?

– И что же? – иронически вздернув бровь, осведомился Петр Николаевич.

– Я должен был улететь в Гонконг, это была чрезвычайно, подчеркиваю, чрезвычайно важная поездка. И эта лярва прекрасно все знала. Вдруг она звонит мне в день отлета и, что называется кровь из носу, требует встречи. И назначает эту встречу в кафе, где мы частенько бывали, аккурат за два часа до отъезда в аэропорт. Ну, я подумал, это даже неплохо, взял чемодан и сижу, жду ее. Является, вся такая красивая, нежная, и вдруг говорит: «Костя, я выхожу замуж!» Ну что ж, вольному воля, отвечаю. «Ты на мне не женишься, а мне нужна семья…»

– В принципе девушка не так уж не права, – заметил отец.

– Погоди! Я спрашиваю, за кого. «А тебе не все равно? Мне надоело быть просто любовницей» Ну что ж, говорю, как угодно даме. Она, видимо, ждала какой-то другой реакции и разозлилась. А я спрашиваю: «Ты и вправду замуж выходишь, или это попытка шантажа?» Она вспыхнула и протянула мне руку, а на руке браслетка с бриллиантами. «Вот! Это подарок жениха!» – «Поздравляю, это ведь именно то, к чему ты всегда стремилась?» – «Ты никогда меня не любил!» – «А я разве когда-нибудь клялся в любви?» Она как зашипит: «Ты гнусный циник! Холодный и подлый!» Вскочила и убежала.

– Ну, нормально. Хоть ты и вел себя все-таки по-хамски, сын!

– Это, папа, еще не все! Она убежала, а ко мне подходит охранник кафе с большой сумкой. Мол, вам просили передать. А из сумки мяуканье! Можешь себе представить, она притащила в кафе Пафнутия! И что мне с ним, спрашивается, делать? У меня самолет в Гонконг, а я остался с котом на руках.

– Привез бы ко мне.

– Времени уже ни на что не было. Вот подлая баба!

– И как же ты вышел из положения?

– Стал умолять официантку подержать его у себя неделю, а она комнату снимает, и хозяйка не потерпит… Но иногда случаются чудеса. Вдруг ко мне подходит женщина и предлагает взять Пафнутия.

– Ты отдал?

– А что мне оставалось? Отдал. Отвез до дома, связал ее с Сашей…

– Кто такой Саша?

– Это чудесный парень, торгует звериными кормами на Ленинградском рынке. Он мне корм и все необходимое раз в неделю доставляет на дом и просто обожает моего Пафнутия. Даже повесил его фотку в своем магазинчике. Ну я попросил его снабдить Пафнутия кормом и уехал.

– Как интересно! А Пафнутий?

– Знаешь, он как-то сразу принял эту женщину. Пошел к ней на руки, песни пел…

– А что за женщина?

– Да ничего интересного. Лет под сорок, глаза какие-то затравленные, что ли… И квартира у нее странная. Почти пустая, только подушки на полу…

– А как хоть ее зовут?

– Женя. А больше ничего не знаю. Когда я вернулся за Пафнутием, она спросила, не соглашусь ли я оставить его у нее. Я, естественно, отказался.

– Да, история… И как же ты теперь будешь? Или новую красотулю завел?

– Да боже избави! Папа, мне уже сорок два.

– И что? Хочешь сказать, что уже импотент?

– Отнюдь! Но в дом я больше баб не пускаю. Я договорился с консьержкой, что она будет брать Пафнутия к себе, она живет в нашем дворе.

– Бедный кот! Может, лучше было оставить его той Жене?

– Папа, ты же знаешь, как я люблю Пафнутия. С какой стати?

– Ты страшный эгоист, мой мальчик. Если б ты любил своего кота, то оставил бы его Жене. Навещал бы его, а там, глядишь, и понял бы, что женщина не обязательно гламурная киска. Меня вот ее поступок впечатлил. А кто она по профессии, ты хотя бы знаешь?

– Она как-то невнятно ответила на этот вопрос. Сказала, что недавно вернулась из Америки. А там… кажется, что-то связанное с музыкой, что ли. Я не запомнил.

– То есть вполне интеллигентная дама?

– Ну вроде…

– О, тогда это не твой кадр. Тебе нравятся безмозглые и хамоватые. Меня огорчает перспектива…

– Какая перспектива?

– Твоя. Ты стареешь, и твои безмозглые киски по закону жанра должны становиться все моложе, а поскольку ты парень не бедный, то недостатка в этих кисках у тебя не будет. Грустно, сын мой!

В перспективе – жалкий мышиный жеребчик.

– Да ладно, папа, давай лучше поговорим о тебе.

– Давай! – засмеялся Петр Николаевич. – Да, кстати, мне подарили два билета в Большой зал на концерт Башмета. Пойдем?

– Когда?

– Завтра.

– А пошли! Сто лет не был в Большом зале. И Башмета люблю.

– Ты все-таки не безнадежен, Костик! Кстати, на концерте я хочу познакомить тебя с одной дамой…

– С твоей дамой?

– Да. И я намерен на ней жениться.

– Ух ты! Молодец!

– Надеюсь, ты не станешь возражать?

– Папа! О чем ты? Я как раз подумал, когда увидел тебя: а он еще хоть куда! А что за дама?

– Ей сорок восемь, она умна, красива и, кажется, любит твоего старика. Она искусствовед. Читает курс в Париже, одним словом, весьма достойная женщина и к тому же восхитительно готовит!

– А как ее зовут?

– Помнишь, «А эту зиму звали Анна»?

– Значит, Анна! И что, папа, будет свадьба?

– Не смеши меня. Просто распишемся и полетим в Ниццу.

– Элегантно!

– Кстати, у нее тоже есть кот. Огромный рыжий мэйнкун по кличке Штраус.

– Опа! А какой Штраус имелся в виду – Иоганн или Рихард? – засмеялся Константин.

– Я не интересовался. А ты вот завтра и спросишь.

– Папочка, я тобой горжусь! Давай выпьем за тебя. Я знаю, ты терпеть не можешь тосты, но сегодня один разок можно! И, знаешь, я никогда не ел таких вкусных цыплят табака. Прелесть просто!

– Молодец, сын! Сразу снизил пафос! У тебя все-таки есть вкус. Если речь не идет о женщинах.

Иногда ранним утром, спросонья, мне чудится, что за окном шумит океан. Но тут же я вспоминаю, что это вовсе не океан, а Москва. И когда вижу свою практически пустую квартиру, где ни одна вещь ни о чем мне не напоминает, у меня становится хорошо на душе. Я освободилась! Поначалу думала отправить кое-что из вещей пароходом, но потом решила – ну их! С нуля так с нуля! Единственное, что я привезла с собой, – это документы и ноутбук. Даже тряпок не взяла, только то, что на мне, и смену белья.

Я летела из Сан-Франциско через Франкфурт, где остановилась на два дня у подружки, с которой еще училась в консерватории. Там я накупила два чемодана одежды на разные случаи жизни. Два дня мы с Лизой, высунув язык, носились по Цайлю – она живет неподалеку. Цайль – самая торговая улица Франкфурта. И теперь мне есть что надеть. И ни одна вещь ни о чем не напоминает, кроме бешеной гонки по Цайлю, а это было весело. И в квартире тоже нет ничего такого… Впрочем, тут вообще ничего, считай, нет. Прямо из аэропорта Шереметьево я попросила водителя поехать в магазин ИКЕА, где купила все необходимое на первое время, чтобы есть, спать и сидеть. К счастью, в квартире, которую я пятнадцать лет сдавала, теперь есть кухонные шкафы, холодильник, стиральная машина и посудомойка. И всегда были стенные шкафы. Разумеется, стоимость техники и кухонных шкафов была удержана из платы за квартиру, но я была счастлива, что хоть об этом не надо думать. И ремонт сделан. Помню, водитель, который затащил мне в квартиру чемоданы и покупки, покачал головой и сказал:

– Надо же, сроду такого не видал – чтоб из Шарика сразу за такими покупками…

– Из какого Шарика? – не поняла я.

– А Шереметьево теперь так зовут.

– А!

Я щедро с ним расплатилась, и он сказал:

– Слышь, Евгения, если тебе что понадобится, звони!

– Спасибо, непременно!

И я принялась наводить уют в пустоте. Я теперь спала на широкой надувной кровати, вместо диванов и кресел у меня были подушки, которые можно как угодно компоновать. Через неделю я обзавелась телевизором, купила еще кое-что из посуды, несколько ваз и… зажила!

В первые же дни в Москве я разослала свое резюме. Однако пока ничего стоящего не предлагали. К счастью, кое-какие деньги у меня есть, и я могу не торопиться. В конце концов, два диплома – Московской консерватории и юрфака МГУ плюс свободный английский, плюс неоценимый опыт и связи успешного импресарио – это не жук начихал. Если в течение двух месяцев ничего интересного мне не предложат, я начну действовать самостоятельно. Предложу свои услуги в качестве импресарио какому-нибудь талантливому, но не слишком успешному музыканту и попробую его раскрутить… Один раз и без всякого опыта мне это удалось. И как удалось! Правда, тогда у меня была настоящая цель, ради которой я жертвовала всем. Но теперь у меня есть опыт, профессионализм, связи, которых тогда не было.

И холодное сердце… Это даже хорошо. Интересно, оно навсегда остыло?

Я возвращалась домой из магазина. У лифта стояла какая-то женщина. Незнакомая. Вообще в подъезде мне не встретилось пока ни одного знакомого. И меня это радовало. Женщина оглянулась. Она была молодая и очень красивая.

– Тетя Женя?! – вдруг воскликнула она.

– Да… – растерялась я.

– Не узнаете? – улыбнулась она. – Я Вика, не узнали, надо же! А я вас сразу…

– Боже мой, Вика? Малышка Вика? Ничего себе ты выросла! И какая красивая!

– Тетя Женя, вы вернулись?

– Да.

– Насовсем?

– Насовсем.

В этот момент подошел лифт. Мы жили на одном этаже. И когда я уезжала, Вика была прелестной маленькой девочкой…

– Ой, тетя Женя, как я рада! Я вас часто вспоминала.

– Вика, а ты здесь живешь? Что-то я ни разу никого из ваших не видела?

– Нет, тетя Женя. Мы сдаем квартиру, вот, за деньгами приехала.

– Может, зайдешь?

– Ой, я с удовольствием! Только поговорю с жильцами и сразу к вам. Ну надо же…

Я обрадовалась. Семья Вики – на редкость славные люди, мы дружили по-соседски… Викина бабушка в годы, когда ничего нельзя было купить, частенько заходила со словами: «Жень, я тебе очередь за яйцами заняла. Бежим!» или «Жень, тебе оливковое масло нужно? В рыбном дают, только тары у них нет. У тебя небось есть пустые бутылки?» А когда я вышла замуж, она подарила мне на свадьбу набор тефлоновых сковородок. По тем временам роскошь неслыханная…

Я быстренько выгрузила покупки, достала из морозильника мороженое. Помню, Вика обожала мороженое…

А вот и она!

– Вика, заходи! Мороженое будешь?

– Ой, конечно, буду! Вы помните, да?

– Помню. Ты такая красивая стала. Ну, что у вас? Рассказывай! Бабушка жива?

– Нет, бабушка уж десять лет как умерла.

А мама с папой развелись через год после бабушкиной смерти. Папа ушел к другой. А мама… сначала чуть с собой не покончила, а потом взялась за ум и открыла брачную контору.

– Да ты что!

– Ну, она же опытный психолог, у нее получилось. И себе мужа нашла…

– А тебе?

– А я замуж не спешу. Неинтересно мне замуж. Как погляжу на замужних подруг, тоска берет! Я окончила журфак, теперь на телевидении работаю.

– Тебе это нравится?

– Да! Я всегда об этом мечтала.

– Значит, ты телестар?

– Нет, я редактор. Ну а вы, тетя Женя? Почему вернулись?

– Да много причин. И очень по Москве соскучилась.

– А как Антон?

– О, у него все прекрасно!

– Я знаю, он теперь такой знаменитый. Не женился?

– Женился.

– И кто она?

– Да никто. Просто красивая жена.

Вика внимательно на меня посмотрела и сказала только:

– Понятно! Ой, тетя Женя…

– Вика, пожалуйста, называй меня просто Женя, а то когда такая взрослая женщина говорит мне «тетя», я чувствую себя замшелой старухой!

– Хорошо, Женя! Знаете, Женя…

– И говори мне «ты»!

– Здорово! Знаешь, Женя… Надо же, получается! Женя, тебе надо срочно поменять прическу! И вообще…

– Что?

– Имидж надо менять!

– Легко сказать! А на что менять? Шило на мыло?

– Вы не правы… То есть ты, Женя, не права! Я работаю на проекте, где как раз этим занимаются. У нас классные стилисты. Могу устроить. Будешь как новая!

– Вика!

– Что Вика? – страшно воодушевилась девушка. – Ты не представляешь, какие к нам на программу иногда монстрюги приходят, умереть, не встать! А уходят такими красоточками! А у тебя все есть – лицо, фигура, из тебя там просто конфетку сделают! Хочешь, на программу тебя протырю?

– Да боже упаси!

– Я так и думала! Да и одета ты вполне… Просто немножко лоск навести, постричь, подкрасить – и будет просто улет! А мама тебя, глядишь, и замуж выдаст!

– О нет, благодарю, этого не нужно! – засмеялась я.

А Вика вдруг вытащила из кармана телефон.

– Алло, мам!

– Привет передавай! – шепнула я.

– Мамуль, знаешь, у кого я в гостях? В жизни не угадаешь! У тети Жени! Как у какой?

У Истоминой! Да! Вернулась! Сейчас! – Она протягивала мне телефон.

Я вдруг обрадовалась.

– Алло, Машуня!

– Ой, Женька, это и вправду ты? Как я рада!

– Маш, а Вика какая красотка стала, глаз не оторвать!

– Она еще не требует от тебя смены имиджа?

– Уже! И я даже думаю согласиться!

– Соглашайся, Жень! Это и вправду круто! Но прежде всего в субботу мы ждем тебя в гости! У нас шикарная новая квартира и вообще… Смертельно хочу тебя видеть! Пока ни о чем не спрашиваю, все при встрече. Вика даст тебе адрес, и в субботу ждем тебя к обеду! Жаль, что муж в отъезде.

Я испеку твои любимые пирожки с мясом!

Я чуть не расплакалась. Она помнит… И мне вдруг стало легко и уютно в родном городе, практически впервые за два месяца.

– Скажи, Анюта, тебе понравился мой сын? – полюбопытствовал Петр Николаевич.

– Интересный мужчина. Только мне его жаль.

– Жаль? Почему?

– Понимаешь, он какой-то эмоционально опустошенный. Он вообще способен любить?

– Любить? В каком смысле?

– Да в любом.

– Разумеется. Он, я уверен, любит меня.

– Пожалуй, но любовь к отцу – это особ статья.

– Он безумно любит своего кота.

– Это, безусловно, плюс, но… А скажи, у него была в жизни любовь? Настоящая, сильная, страстная?

– Хороший вопрос! Пожалуй, что и нет. Или я просто не знаю, он ведь не слишком открытый парень… Но, полагаю, что все-таки не было.

– И он не был женат?

– Был. Дважды. От первой жены у него есть дочь, но эта женщина ушла от него, вышла за другого и уехала с ним в Новую Зеландию.

И дочку увезла. Ей сейчас уже лет двадцать, но она в Москву носа не кажет. Я пытался связаться с ней по Интернету, но девочка дала мне понять, что дедушка в Москве ей ни на фиг не сдался.

– Ты расстроился?

– Чуть-чуть. Я ведь ее практически не помню. А Костя… Да, ты умная женщина, он и вправду производит на меня впечатление человека душевно опустошенного. Но, по-моему, сейчас большинство его ровесников такие…

– А есть у него постоянная женщина?

– Нет, и слава богу!

– Почему?

– Видела бы ты его женщин!

– А что такое?

– Гламурный стандарт. Не старше двадцати трех. Темные, как… Помню, с одной он меня познакомил. Мы сидели втроем в ресторане. У меня сложилось впечатление, что она не понимала ни единого слова из нашего с Костей разговора и, следовательно, умирала с тоски. Только все пила какие-то коктейли. А потом вдруг говорит: «Ой, мальчики, кончайте вашу бодягу! Поехали лучше в ночной клуб, а то я сейчас засну!»

– А Костя твой что?

– Стыдно ему было. Он ее быстренько увел.

– А может, стоит его познакомить с какой-нибудь приличной девушкой?

– Боюсь, это будет пустой номер.

– У моей подруги есть дочка, она развелась два года назад, красавица, умница, первоклассный переводчик-синхронист, прелесть девушка, всего двадцать семь лет.

– Попробовать можно, – как-то вяло отозвался Петр Николаевич.

– Ну, Петя, обидно же – такая девушка… И Костя твой… он же очень интересный мужчина… А вдруг сладится. Может, он с нормальными женщинами и не встречался, а?

– Ну что ж, попробуем. Только это надо как-то случайно подстроить. Если ему напрямую сказать, он просто не придет.

– А я уже придумала! Давай мы устроим что-то вроде свадебного обеда.

Петр Николаевич нахмурился.

– Петя, не волнуйся. Будет только твой Костя и моя лучшая подруга с дочкой. И все.

– А давай! – вдруг воодушевился Петр Николаевич. – Эта девушка… Как, кстати, ее зовут?

– Алёна.

– Хорошее имя. Так эта Алёна действительно хороша собой?

– О да! Высокая, стройная, личико точеное, огромные карие глаза, дивные волосы. А кожа – с ума сойти!

– Хорошо, уговорила, речистая! Впрочем, ты вообще вьешь из меня веревки! Я так счастлив на старости лет… Может, от нашего счастья и сыну моему кусочек перепадет? Ты удивительная женщина, Анюта! Мне уже нравится идея такого обеда. А Алёнушку ты предупредишь?

– Не знаю еще. Я поговорю с Марьяной, она все-таки лучше знает свою дочь.

– Умница моя!