Цитаты из книг автора «Екатерина Вильмонт»

старинной веденецкой работы... Да разбилось оно в революцию... А меня прабабка твоя сохранила и дочке своей передала. – А ты без зеркальца не могла? – Могла, но только на словах, без картинки, не так впечатляло, ну вроде как нынче все больше телевизор смотрят, а радио мало слушают, с картинкой-то оно убедительнее... А когда бабке кавалер-то пудреницу подарил, оказалось, она тоже веденецкой работы... – Теперь это называется венецианской работы... – Ах да, я запамятовала, бабка твоя говорила, старость не радость... Да, вот еще, ты это... помалкивай про меня, подружкам своим не вздумай болтать. А то я не смогу тебе никогда больше помочь. Обо мне все знает только моя хозяйка, и никто больше. Вон, бабка твоя уж как тебя любила, все равно лишнего словца не проронила. Постой, а ведь, похоже, конец мне приходит... – Какой конец, почему? – Так ты ж бездетная, некому тебе меня передать. Ты помрешь

вдруг перекрестилась, хоть никогда не верила в Бога. – Но сколько же ей лет? Это абсурд какой-то! – Всего тридцать один год. – Но где ты с ней познакомился и при чем же тут Мишка? Она что, из Новой Зеландии? – Да нет… Тимофею вдруг безумно захотелось обо всем рассказать матери, хотя это было вовсе не в его правилах, но к черту все правила! И он рассказал. И тут случилось нечто странное и в высшей степени неожиданное: Ольга Варламовна разрыдалась. – Бедный, бедный мой братик! Выходит, я совсем его не знала… Всю жизнь считала образцом мужчины… Хотела, чтобы ты стал таким же… Или я просто дура набитая? Выходит, он безумно любил эту девочку, но оказался последним трусом? Причем мелким трусом! Испугался шантажа какой-то ничтожной бабы, не был уверен ни в себе, ни в своей девочке, сломал жизнь обоим… А ведь это скорее всего была настоящая любовь, да, Тима? – Ах, мама, я не умею вести такие разговоры, это скорее по части господина Зноя. – Ты читал этот кошмар? – Один абзац. С меня хватило. Но ты, выходит, читала? – Да в позапрошлом году, когда отдыхала в Испании. В отеле кто-то оставил, знаешь, как это бывает. Тоска смертная! А впрочем, черт с ним! Тима, скажи мне, какая она? – Мама, зачем тебе? – Я имею право знать, какую женщину так любил мой брат в конце-то концов! Тимофей пристально посмотрел на мать, потом достал мобильник. – Вот, смотри! Снимок был сделан на книжной ярмарке, во время презентации Мишиной книги. Ольга Варламовна долго изучала его. – В ней есть изюминка. Хотя твоя

синяков ходила. Но по женской части ходок был! Но я терпела. Должен у мужика недостаток какой-нибудь быть. Но он уж к сорока годам выдохся. Надоело, видать, ему. И успокоился. А вот это Ванюшка уже в лётном училище. Вишь, какой красавец! – А по-моему, он сейчас лучше. Интереснее. – Думаешь? – Да. А это кто? – А это Марина, Лидушкина мать. Будь она неладна. Та еще сучка… – Ничего, она сейчас небось локти себе кусает. Вон какой он теперь, генерал-майор, она небось от лейтенантика сбежала… – Знаешь, от лейтенантика или от генерала, неважно это, мало ли чего между мужиком и бабой не так бывает, но что ребенка бросила двухлетнего, вот за это ей прощения нет. Скажи, а ты сколько

узнала. – А по-моему, как раз она уже знает. – Но откуда? – Ты забыла о доброжелателях? Откуда я когда-то узнала, что Котэ бегает по бабам? От доброжелателей… – Как я не люблю, когда нет Тошки, без нее в доме грустно… – Марго привезет ее сегодня. – Как ты думаешь, у нее там не завелся какой-нибудь мальчик, чего она все в Москву таскается? – Ой, вай мэ, Нуца, какой мальчик в ее возрасте? – Мальчики заводятся независимо от возраста. Лишь бы не завелся взрослый мужчина. – Нуца, что ты говоришь, побойся Бога, она же еще ребенок. – Ребенок уже вполне половозрелый… – Ты нарочно меня пугаешь, дразнишь, да? – Успокойся, не хлопай крыльями, Тошка на редкость умная девочка. – Одна надежда на ее ум, но Марго тоже умная, а что с ее личной жизнью? Одна дурь. Что за день сегодня такой? Голова раскалывается. То этот американский папочка с линзами, а теперь еще эта история с Данькой… Кто это старается и имеет ли это под собой хоть какие-то основания? Я не хочу ничего выяснять… Сегодня утром от него пахло чужими духами, хотя это может ровно ничего не значить. Его пиджак мог висеть на вешалке рядом с какой-нибудь дамской продушенной курткой. Или в аппаратной, она у них маленькая, с ним могла сидеть рядом надушенная баба… И все же, кто это так старается? Неужели, едва переехав ко мне, он уже мне изменяет? Зачем же он переезжал? Ведь это он настаивал, не я… – Марго, мне необходимо поговорить с тобой! – без стука вошла Таня, ее правая рука. – Что-то срочное? – В общем да. Что с тобой, у тебя такой бледный вид? – Голова разламывается. – Хочешь таблетку? – Я уже выпила баралгин. Не берет пока. Что стряслось? – Стряслось чудо, Марго! – восторженным тоном произнесла Татьяна. – Какое? – Я беременна, Маргошка! Понимаешь, беременна? Я уж и не надеялась… Тане было тридцать восемь и врачи категорически заявляли ей, что у нее никогда не будет детей. Из-за этого от нее ушел муж. – Танька, поздравляю! Это такая чудная новость! А ты уверена? – Да, я была вчера у врача и он подтвердил, срок уже четырнадцать недель, представляешь? – И ты ничего не заметила? – Ну, я думала дисфункция там или еще что… Меня же приговорили дружно все врачи, и вдруг… У меня даже мысли не было… просто я решила сходить, узнать и вдруг мне врач говорит: «Дорогая моя, вы беременны. Невероятно, но факт!» Марго, я так счастлива… – А кто отец? – Какая разница! Он мне нужен как прошлогодний снег! Я ему и говорить ничего не буду. Зачем мне в моем положении отрицательные эмоции? Теперь одна только радость! – Танечка, поздравляю! Но, может, все же сказать, а то мало ли… – Ты же вот не говорила и ничего, все слава Богу. – Ну, если не считать того, что именно сегодня Тошкин папаша заявился ко мне сюда и потребовал встречи с дочерью. – Чего? – вытаращила глаза Татьяна.

на Ломоносовском, куда легче, к тому же я тебе всегда помогу, да и Тася, я уверена, захочет жить в Москве, какое будущее ее ждет в вашем захолустье? – Я все понимаю, но… Мне немного страшно и потом… – У тебя там кто-то остался? – напрямик спросила Марго. Аля залилась краской. – Да, но это ничего не меняет… Он женат и… – Ты его любишь? – Наверное нет… Но все же… – Аля, меня часто укоряют за авторитарность, но решать все равно тебе. Кстати, хочешь завтра с утра поедем посмотрим квартиру? – Ну завтра же люди приедут… – Люди приедут днем, а мы поедем утром, заодно захватим девчонок, пусть погуляют по Москве, а вернутся на электричке, ничего страшного. – Хорошо, как ты скажешь… Я подчиняюсь. На крыльце появилась Нуцико. – Марго, детка, тебя к телефону. – Кто? – Понятия не имею. – Извини, Алюша. Аля удивилась. Никто никогда не называл ее Алюшей, ей понравилось и вдруг показалось, что и в самом деле начинается какая-то новая жизнь, в которой ее будут звать этим ласковым нежным именем – Алюша… Поздно вечером, когда уже все улеглись, к Марго заглянула Эличка. – Маргоша, ты позвонила Дане? – Нет. – Но мы же говорили… – Не хочу. – Но это несправедливо, он все-таки член семьи… – Да нет, Эличка, он просто член. – Марго! – Да-да, и в этом его суть, а мне этого мало, мне нужен человек… – Ты несправедлива! Даниил Аркадьевич хороший человек, умный, образованный, добрый… Ты что, его разлюбила или что-то узнала о нем? У него есть другая женщина? – Да, а я не люблю делиться… – Ты на себя наговариваешь, детка, ты как никто другой умеешь делиться. – Это смотря чем. И давай не будем больше подымать эту тему. – Маргоша, милая, но ты же сама хотела не жить вместе, это всегда рискованно… Да и потом все мужчины… – Я все это знаю, но мне противно… и больно, а это мешает работать, я не хочу… – Какая ты еще молодая, Маргоша… Только в молодости бывает такой максимализм… – Это не максимализм, это элементарная чистоплотность, только и всего. – Но он же любит тебя и вы хорошая пара. – Эличка, я пока еще не освоилась с

репертуаре? – Лерка, я больше не могу! Все, лимит исчерпан. Он сумасшедший. Мне сегодня в какой-то момент показалось, что я никого лучше не знаю, и вдруг… – Я тебя предупреждала. И тут я разревелась. – Ты что? Да не стоит он твоих слез! – Дело не в том, просто сегодня был такой кошмарный день… – Расскажи, легче станет. – Сил нет, Лерочка. – Найдешь! – Ну и что такого особенного? Все можно перетолковать по-другому, – решительно заявила она, выслушав меня. – Как? – Объясняю! В твоей маме проснулось что-то человеческое, это уже плюс! Ты в очередной и, надеюсь, в последний раз убедилась, что с Миклашевичем нельзя иметь дело, это два. А третье, и главное, теперь ты спокойно можешь ответить на чувства Розы. – Я уже. – Что уже? – опешила Лерка. – Ответила. – Ты врешь? – Ничуть. – Ну ты и сука! Я тут мечу бисер, а ты уже с ним спишь? – Ага! – всхлипнула я. – Обалдеть! Но почему ж ты мне не сказала? – Просто еще не успела! – Ну и как? – Да нормально вроде… – А ты в курсе, что у него послезавтра день рождения? – Конечно. Я с утра ходила ему подарок заказывать. – Олеська, какой? – Футболку, черную, с надписью. – А надпись какая? – Аполлоныч Бельведерский! Лерка открыла рот и вдруг согнулась пополам от хохота. – Да, Олеська, только ты на всем свете могла такое придумать! – А по-моему, это на поверхности лежит! Хотя мне самой идея нравится. – Ну, а теперь скажи, стоило лить слезы из-за хама? – Лерка, ты, наверное, права, но я же его все-таки… – Только не говори, что ты его любишь! Глупости! Любила бы, не дала бы Розе. – Ну, это ерунда… И потом так получилось… Но знаешь, наличие Розы как-то облегчает ситуацию. – Вот это мудрые речи! Да здравствует Роза! А теперь постарайся уснуть. – Не получится. – Ну и зря! А между прочим, ты напрасно боишься. Миклашевич, насколько я его знаю, просто от бешенства за тобой погнался, а вообще-то он сейчас затаится, и преследовать тебя не будет, просто в какой-то момент возникнет как

повезти вас на рыбалку, тут такие места… – О, рыбалка не для меня! – засмеялся Миклашевич. – Я через пять минут готов сломать к чертям все удочки. – Кто говорит об удочках! А на блесну вы не пробовали? – Да нет, я не рыбак! – Вы охотник? – Да, но только на очень крупную дичь! – усмехнулся Миклашевич. В его голосе мне послышался вызов. Подошла Арина. – Жалко, что вы так спешите, мне казалось, что нам стоило бы поближе познакомиться, чтобы вы поняли наши устремления. – Мы встретимся в Москве и решим, стоит нам интересоваться вашими устремлениями или нет. Она даже побледнела от его хамства. Он что, с ума спятил? Когда мы сели в машину, я спросила

гости, иначе здесь можно сдохнуть с тоски! А что, вы хотите все снести? – Ну, я пока только прикидываю, но мне кажется, что стоило бы сделать большой холл и значительно увеличить кухню. – Кухню вообще надо объединить со столовой, как это теперь принято, и она обязательно должна быть очень светлой, с французскими окнами, вообще, я бы хотела везде французские окна! Это так красиво, элегантно и аристократично… – Простите меня, но, по-моему, здесь климат не очень подходящий для французских окон. А вы собираетесь жить здесь круглый год? – Нет, конечно. – Тогда это, по меньшей мере, непрактично. – Олеся, не увлекайся пока! – одернул меня Миклашевич. – Можно вас на минуточку? – спросил, подойдя ко мне, Роза. Он отвел меня в сторонку. – Я вас умоляю, не надо объединять кухню со столовой. Мне кажется, здесь это неуместно. Здесь я хотел бы что-то более традиционное, что ли… Я обрадовалась. – Да, конечно, я вижу здесь просторную кухню, немного в старинном духе, конечно, со всеми современными прибамбасами, так сказать, и все же… Скорее темную, с красными деталями, к примеру, красные поставцы с белыми тарелками, может быть, даже с очагом, тяжелый большой стол, стулья тоже тяжелые с вышитыми подушками, а вот столовая должна быть полным контрастом: светлая, легкая, изящная. Он как-то грустно на меня смотрел.

Тщедушный испуганный подросток. – Вы чего? – А ну говори, кто тебя подослал! – Я слегка заломила ему руку. И тут откуда ни возьмись появилась Мария Дмитриевна и кинулась мне на помощь. Парнишка взвыл, попытался освободиться, но мы вдвоем держали его, а он от страха, похоже, сомлел. – Ах, пащенок! – негодовала Мария Дмитриевна. – Что ж ты, гаденыш, делаешь? Говори, кто тебя посылает? – Не знаю, тетка какая-то. Она мне платит. А я что, дурной, от бабок отказываться! Она по полтыщи за раз дает! – Кто такая? – Да почем я знаю! – Значит так, сейчас мы полицию вызовем, там ты все скажешь, придурок! – горячилась Мария Дмитриевна. – Погодите, Мария Дмитриевна. Давай договоримся – я не сдам тебя в полицию, и более того, дам тебе пять тысяч, но ты мне скажешь, кто тебя нанял. Выбирай! – Правда, что ль, пять тыщ дадите? – Дам! Вот! – Я вытащила из сумки пятитысячную купюру. – Точняк дадите? – Точняк, точняк! – Ладно, скажу… Охота была за эту тетку в полицию загреметь… Ее звать Эльвира Николаевна, она в нашем дворе живет… – На улице Черняховского? – Ага, точно! – Ладно, ступай с богом! И впредь включай голову, когда тебе поручения дают! – Я сунула ему обещанные деньги. Он метнулся к дверям. – Вы чего, Карина Георгиевна? Зачем отпустили гаденыша? – А я все узнала, что хотела. – Нешто вы знаете эту бабу? – Знаю, хорошо знаю. Она ничего мне не сделает. Она трусливая идиотка и только. У меня камень с души

это именно тебе, глядя на тебя, Каришка! – Хочешь еще пирога? – Хочу! И еще чуточку бульона! – Ешь, Илечка! Я так тебе благодарна! – За что? – За то, что не повел меня в какое-то публичное место, а пришел ко мне. Я слишком устала от внимания недоброжелателей. – Да я видел в Интернете… И мама мне рассказала, что видела по телевизору программ у, где про тебя черт-те что говорили, мама так возмущалась… Кстати, я сказал маме, что встретил тебя в Питере. Тогда она мне и рассказала об этой пакости… Я купалась в его нежности. При этом он не делал никаких заходов, он не хватал мои руки, не пытался коснуться меня, а в глазах… было такое… Ах, какие у него глаза, большие, зеленые… – О господи, моя любимая рыба! Забыл, как называется этот соус? – Бешамель! – Да-да, бешамель! Я помню, как мама повезла на какой-то конкурс своих учеников, а ты позвала меня попробовать твой первый опыт с этим соусом! Помнишь? – Помню! Я еще сделала лимонное желе! – Быть не может! – Может, может! – Как хорошо! Мне давно не было так хорошо. – Он взглянул на часы. – И у меня еще больше часа! – А ты от меня куда? – В аэропорт! Лечу в Испанию. – Значит, в ближайшее время ты в Москве не появишься? – Увы! Но я что-нибудь придумаю! А мы могли бы встретиться где-то в Европе? – Почему бы и нет? – Каришка, я обязательно приглашу тебя или на концерт, или на премьеру… И мама будет очень рада тебя повидать. Еще вопрос можно? Если тот мужик сказал, что он будущий муж… У него были на то основания? – Были. – Но что тебя привлекло в нем? Хотя он недурен собой… – Понимаешь, мне вдруг показалось, что я второй раз встретила своего человека, своего мужчину… Было столько общего с Лёней… – Как хорошо, что у вас не дошло до брака! Понимаешь, стремление в точности что-то повторить – это пагубное стремление. Страсть туманит мозг, а в совместной жизни… ты бы вскоре обнаружила пропасть, разделяющую его и твоего покойного мужа. Неизбежно. И не простила бы ему… Понимаешь? – Понимаю. И, думаю, ты прав! Но откуда такая житейская мудрость? – Собственный горький опыт. Я здорово увлекся одной женщиной, она была несколько старше меня, но она умерла. А через год я встретил