Искусство смирения

Запел мобильник.

– Алло!

– Ма, у тебя всё в порядке?

– Привет, Лёша!

– Привет! Так, как у тебя дела?

– Нормально всё. А почему ты спрашиваешь?

– Да так, просто позвонил. А что? Что-то случилось?

– Да нет. Ничего. Вернее, случилось. Возможно, грядёт большая работа. По мебели.

– Вау! Поздравляю!

– Пока рано, я же сказала, что «возможно».

– Раз «возможно», значит – возможно. В общем, я понял: отдала эскизы и сидишь ответа ждёшь, да подушку грызёшь.

– Да, наверное, что-то вроде того.

– Ну, давай! Удачи! Пока!

– Пока!

– - -

– Ну, что там? – пытаясь скрыть волнение, спросил Влад – однокурсник и сосед Лёши по крохотной, снимаемой совместно однокомнатной хрущёвке.

– Да всё нормально, – ответил ему Лёша.

– Ты уверен?

– Ну-у-у-у. Ты же знаешь, мама давно хотела сделать что-нибудь по мебели. И вот сейчас кому-то отдала эскизы и сидит, ждёт ответа. Волнуется! А в остальном всё в полном порядке.

– - -

Лёша с Владом познакомились благодаря Ире несколько лет назад, ещё будучи школьниками.

Как-то в компанию, с которой отдыхала Ира, затесалась училка биологии и весь вечер рассказывала об «идиотских придурках подростках», с которыми сладу ну никакого нету. На замечание Иры о том, что детей просто лишь любить надо, ответила: «А вот пошла бы сама и "полюбила"!». И Ира, на спор устроилась на работу в школу.

Её предложение собрать в один класс всех самых-самых отъявленных и отдать ей, встретило бурный восторг директора. Учителей не хватало, и, несмотря на неполную «вышку» и несколько иной профиль образования, ей отдали специально сформированный «отпадный» 9Д, в котором она стала учителем Русского, Литературы, Истории, Культурологии, Этики и Эстетики – школа взвалила на себя статус гимназии – а заодно и классным руководителем.

Таким образом, первого сентября Ирина Борисовна Палладина переступила в качестве учителя порог «термоядерного» класса. Эффект превзошёл все ожидания.

В Ирином арсенале имелось всего две оценки – «4» и «5». Притом «4» она ставила только в самых «тяжёлых» случаях. Нет, она не делала своим подопечным никаких поблажек. Дело в том, что если выполненная работа не соответствовала имеющимся в распоряжении оценкам, её следовало сделать заново, и так до тех пор, пока не будет достигнуто это полное соответствие.

Ира имела непоколебимое убеждение, что учитель в школе для того, чтобы заинтересовать и научить, а не для того, чтобы уличить в лени и недобросовестности, и поставить «2».

Она сумела построить в классе крепкие дружеские взаимоотношения. Не прошло и месяца, как подопечные стали доверять ей свои самые сокровенные тайны и проблемы. «Придурки-подростки» буквально преобразились.

Однако столь несвойственные школе отношения стали раздражать руководство. Палладину попытались приструнить, но не тут-то было!

На защиту поднялся весь класс вместе с родителями, которые, в отличие от общепринятых, полным составом неслись на родительские собрания (у Иры более частые) и принимали активнейшее участие в школьной и внешкольной жизни своих чад (естественно, тоже с Ириной подачи).

Руководство «поджало губки» и вынужденно ретировалось.

Незаметно ребята подтянулись и по предметам не входящим в компетенцию Иры. Вторую четверть класс окончил почти без троек, а на экзаменах, предшествующих обретению аттестата об общем среднем образовании, 9Д показал лучшие в школе знания.

Сам Влад, до Ириного прихода в школу, раза три оставался на второй год. Окромя карьеры дворника, если, конечно, не загремит на зону, ему ничего не прочили.

Девятый класс он окончил с одной тройкой. По биологии. Дура-училка не простила Владу его прошлых «подвигов». В аттестате о полном среднем образовании троек уже не было, да и четвёрки попадались редко.

Биологичка, стараниями родительского комитета, из школы свалила. Один из пап героически забрал её в свой офис. Намучался, но детей в обиду не дал.

Окончив школу, Влад отслужил в армии, а когда вернулся, Лёша потащил его с собой в Москву: «Ты же ничего не теряешь!», – и они оба поступили.

– - -

Долгожданный звонок раздался, как и было обещано, к вечеру второго дня.

– Ира? Здравствуйте. Это Стас. Я просмотрел Ваши эскизы и готов к серьёзному разговору.

– Где? Когда?

– Если не возражаете, завтра в 14:30, гостиница «Москва», офис 555.

«Хорошо, хоть не 666», – подумала Ира и ответила:

– Замечательно. Я подъеду.

– Жду. До встречи.

– До свидания, – сказала Ира и тут же поняла, что разговаривает уже только сама с собой.

До 14:30 завтра оставался ещё целый вечер и целое утро. Можно расслабиться. Утонув в подушках дивана, Ира томно пролистала Контакты мобильника и выбрала «Женечка».

– Здравствуй, Женечка!

– Палладина! Очень рад тебя слышать!

– А как насчёт увидеть?

– Да неужели?! – воскликнул Женечка, будто свершилось нечто долгожданное.

– Истинно! У меня завтра в 14:30 встреча в центре, а до этого я совершенно свободна. Правда, придётся ещё заехать домой, чтобы привести себя в порядок.

– Ира, – прошелестела укоризненная интонация, – неужели ты сомневаешься, что после меня будешь в полном порядке?

– Ну-у…

– Собирайся. А я вызову тебе такси.

Элегантно, изысканно, роскошно, тонко, экстравагантно, стильно, изумительно, безупречно. Эти эпитеты имели прямое и непосредственное отношение к Женечке и ко всему, что его окружало.

Познакомилась с ним Ира давно, ещё тогда, когда работала у Барсавина в офисе. Женечке понадобились визитки. Заказ оказался непростым. Визитки требовались на японском языке.

Ире пришлось тщательно вырисовывать каждый иероглиф. Женечка сидел рядом, источая тонкое изысканное благоухание, и объяснял ей смысл каждой линии и закорючки экзотической письменности.

Занимался он художественными переводами литературы всех областей гуманитарных знаний, отдавая предпочтение философии, филологии, эзотерике и оккультизму. На вопрос, сколько он знает языков, ответ звучал туманный: «Достаточно». Кроме переводов, Женечка издавал и свои авторские труды в тех же областях.

За время их бдения над «японской» визиткой они прониклись друг к другу тёплыми дружескими чувствами. Женечка стал постоянным клиентом Иры, а она – его личным дизайнером и художником.

Работы он подбрасывал немало. Визитки на всех мыслимых и немыслимых языках, иллюстрации ко всевозможным статьям и очеркам в различных мировых изданиях. Приходилось ей заниматься и оформлением написанных им книг, а также и книг им переведённых.

Женечка фактически являлся гражданином Мира, но постоянно жить предпочитал в Сочи. В этом благодатном во всех отношениях и девственном во многих сферах крае, он спокойно работал, наслаждался жизнью и прикалывался, как хотел.

А вот к Ире он относился очень серьёзно. Они были настоящими друзьями. Без напряга. Могли довольно часто встречаться, а потом месяцами даже не созваниваться. Как-то они где-то с полгода прожили вместе в его квартире, сидя на его диване каждый со своим ноутбуком. В тот год Ирин Лёша по обмену учился в Великобритании.

Когда Женечка не загружал её работой, Ира вспоминала о нём, если ей хотелось по-настоящему расслабиться.

Она не отдавала себе отчёта, что месяцами вообще не помнит о его существовании, а когда вспоминает, то сразу звонит и после второго гудка Женечка всегда берёт трубку, и телефон не бывает никогда занят, или выключен, или вне зоны действия.

Её никогда не удивляло, что Женечка, активно разъезжающий по Миру, в то время, когда она о нём вспоминает, всегда оказывается в Сочи и даже будто ждёт её звонка.

Обо всём об этом она никогда не задумывалась. Она этого просто не замечала.

Как и всегда Женечка встретил её у подъезда. Расплатившись с водителем, он помог Ире выйти из машины и, нежно взяв за руку, повёл к себе.

Ира никогда не заходила к нему на кухню. Это находилось под негласным запретом. Гостиная, спальня, даже кабинет и библиотека – пожалуйста, а вот кухня – ни в коем случае.

Вообще, организацией Женечкиного быта, по его словам, ведала Анастасия Максимовна – домработница. Однако Ира её никогда не видела.

Но Анастасия Максимовна – это будни. В особых случаях хозяин всегда готовил сам. И равных ему не было.

– - -

Ира сидела на роскошном диване в изысканно, тонко, едва ощутимо благоухающей гостиной, наполненной негромкими звуками джаза.

Женечка появился с плотно уставленным подносом. Он сервировал стол и сел рядом с Ирой, глядя в её глаза с лёгкой загадочной улыбкой Джоконды.

– Рассказывай, – мягко, таинственно, и в то же время жёстко и настойчиво произнёс он.

Ира почувствовала, что испугалась.

– Что?

– Ира, с тобой что-то случилось. – Он мягко положил руку на её плечо. Интонация была утвердительной.

– Жень, неужели ты думаешь, что я приехала поплакаться тебе в жилетку?

– Нет. Я так не думаю. Ты позвонила мне, когда сумела абстрагироваться от того, что случилось.

– И откуда ты всё знаешь? – попыталась отшутиться Ира.

– Я тебя чувствую.

– Ты меня пугаешь.

– Не бойся. Лучше рассказывай.

– Мне кажется, ты и так всё знаешь. – Ира сказала это без всякого умысла просто для поддержания беседы, ничего не имея в виду и ни на что не намекая. Её била мелкая дрожь.

– Знаю, – гипнотически медленно подтвердил Женечка.

Ира молчала, впав в оцепенение без чувств, без мыслей. Её всегда поражала проницательность Женечки, но сейчас, по её ощущениям, происходило нечто из ряда вон выходящее.

– Ира, у меня очень тепло. Разденься.

– Что? – Ира пришла, а точнее, «впрыгнула» в себя.

– У меня очень тепло. Разденься, – повторил Женечка.

– В смысле?

– В смысле, сними с себя всю одежду.

Ира смутилась. Дрожь стала крупной.

– Палладина, – жёстко произнёс Женечка.

За всей его видимой мягкостью, бархатностью, приторностью скрывалась стальная непреклонность. Он выжидающе смотрел на Иру.

Она поднялась и стала медленно раздеваться, вся дрожа от термоядерной смеси страха, неловкости, возбуждения и смущения.

– Кидай на пол. Я уберу, – сказал он, когда ей, в конце концов, удалось стянуть с себя свитер.

Свитер выскользнул из её рук и упал.

– Дальше, – исключая возражения, произнёс Женечка.

Он в упор жёстко смотрел на Иру, от чего смесь ужаса и смущения становилась нестерпимой.

На теле остались только трусики и лифчик. Остальная одежда валялась на полу.

– Снимай, снимай.

Женечка поднялся и отвернулся, направившись к стоявшему в углу креслу.

Ире показалось, что он сжалился над ней, но, как только её руки коснулись застёжки бюстгальтера, его безжалостный взгляд вновь впился в неё. Он так и смотрел, одновременно пододвигая кресло.

– Садись.

Пока Женечка аккуратно складывал её одежду, Ира вжалась глубже в кресло, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди прикрывшись.

Они давно знали друг друга. Их связывала крепкая дружба. Они плодотворно сотрудничали. Будучи очень близкими духовно, они не раз оказывались и в одной постели. Но то, что происходило сейчас, напрочь выбило Иру из колеи.

Женечка сел напротив и снова пристально уставился на неё.

– Тебе холодно? – Его голос убивал своей беспощадностью.

– Нет, – еле слышно проговорила Ира.

– Сядь на самый краешек.

Она повиновалась.

– Откинься на спинку. Руки на подлокотники.

Ира замешкалась. Женечкин взгляд стал ещё жёстче. Она медленно развела руки и положила, как сказано.

– Раздвинь ноги. Шире.

Женечка невыносимо беспощадно разглядывал Ирино тело во всех подробностях.

В глазах потемнело, но окончательно потерять сознание он ей не дал, поймав последнюю его искорку. Встал позади и положил руки ей на голову.

– А теперь, рассказывай. Рассказывай всё, что видела, слышала, чувствовала, переживала, и всё, что делала и наяву, и во сне, начиная с отключения света и заканчивая звонком мне. Всё в мельчайших подробностях.

Пока Ира рассказывала, он нежно перебирал её волосы.

– … и позвонила тебе.

После этой фразы, не успев понять «как», Ира оказалась на диване.

– - -

Реальность стала вновь обретать привычные черты.

Сначала Ира обнаружила себя у Женечки на руках, потом в горячей ванне с горой пены. Женечка сидел на краешке и рассказывал ей анекдоты. Затем он смыл с неё остатки пены, завернул в огромное белоснежное мягкое пушистое полотенце и отнёс в комнату.

– Ну? Полегчало? – тепло спросил Женечка.

– Да.

– Прости, что пришлось малость поизмываться над тобой. – Женечка добродушно усмехнулся. – А признайся честно: ведь понравилось!

– Честно?

– Конечно, честно!

– Понравилось, – процедила Ира сквозь зубы, опустив глаза.

– Может, как-нибудь, повторим?

– А может, не надо?

Женечка расхохотался и чмокнул её в щёку.

– Не бойся. В следующий раз я постараюсь быть помягче.

Женечка приторно улыбнулся и внезапно перешёл на серьёзный тон.

– А теперь выслушай меня внимательно и поверь на слово. Я ждал, что с тобой случится что-то подобное. Я, правда, думал, что ты сразу появишься у меня, но…

– Жень, я не понимаю.

– А разве я просил понять? Я сказал: выслушай и поверь на слово. Итак, ты теперь знаешь всё, что тебе нужно знать для начала. Ты не помнишь, не понимаешь, но знаешь.

Если б ты сразу пришла ко мне, я не избавил бы тебя от мучений, но… Видишь ли, когда ты в курсе, что происходящие с тобой неприятные процессы не плод каких-то нарушений, а закономерная необходимая неизбежность, уже легче.

Готовься! Дальше будет ещё и хуже, и мучительней, и страшней. Наберись терпения и сил, так как выход только один: просто пережить.

Ты, правда, решила, что отыскала другой выход. Закрыться повседневностью.

– Ничем я не закрывалась.