Унимая дрожь, Ира убрала со стола, перемыла посуду и даже полы в гостиной и на кухне. Прихода Татьяны Николаевны ждать не приходилось. Судя по звукам с улицы, Женечка перехватил её и, чуть ли ни силой запихав в видавшую виды «Ниву», тоже уволок с собой.
Первая до конца осознанная мысль советовала плюнуть на все свои стенания и засесть за работу.
«Идея, конечно, неплохая и очень даже здравая. Но в этом случае я так и не разберусь в себе никогда, и всё начнется сызнова», – подумала Ира.
Когда не осталось ничего, подходящего для мытья или уборки, она забралась с ногами на диван в гостиной, обняла подушку и начала крутые разборки с собой.
Благое намерение неожиданно натолкнулось на самую, казалось бы, банальную, но непредвиденную трудность. Ира не знала с чего начать.
Минут пятнадцать она сидела, тупо уставившись перед собой. Затея стала казаться бесполезной, и Ира начала настраиваться на работу, но тут до гениальности простейшая мысль посетила её. Раз в ней борются два начала – рациональное и иррациональное – то нужно, как минимум, провести между ними чёткую грань.
Ира попыталась.
В то же мгновение в её мозгу забурлили сотни, если не тысячи разрозненных мыслей, и военные действия загромыхали с удвоенной силой.
Иру снова била дрожь и появилось то невыносимо мучительное раздирающее на части чувство, которое следовало за ней неотступно с зимы, и с которым она периодически свыкалась.
Неимоверным усилием воли Ира заставила мозг замолчать.
Несколько секунд полной тишины привели к выводу, что иррациональное и рациональное боролись в ней даже за право произвести разграничение между собой. На первый взгляд простая задача оказалась куда сложнее, чем предполагалось изначально.
Иррациональное с рациональным умудрились перемешаться и сплестись в нечто единое, которое, чтобы разделить, придётся распутывать, как свалявшуюся копну ниток.
«Пожалуй, проще разобраться с событиями, отнеся их к одной или к другой категории».
Это действительно оказалось проще, хотя и тут возникли спорные моменты, поскольку в некоторые вроде бы реальные события примешивалась ирреальность её восприятия.
Ира встала и принесла четыре листка бумаги и ручку. Она решила на одной паре листов зафиксировать все значимые события, начиная с зимы этого года, деля их на реальные и ирреальные без учета собственного отношения к ним, а на другой – те же события, но классифицируя их с точки зрения своих ощущений.
Она даже подписала листы. Первую пару: «объективно реальные» и «объективно ирреальные». Вторую пару: «субъективно реальные» и «субъективно ирреальные».
И тут выяснилось, что «объективно ирреальных» событий вроде как и не было вовсе.
С некоторым натягом к этой категории относились: поющий дом, трансформация Женечки в пламя и внезапно появившаяся способность видеть в темноте, к тому же с закрытыми глазами. По крайней мере, всё это хотя бы ещё и Влад воспринимал.
Список же значимых «субъективно ирреальных» событий получился внушительным. Притом поведение Иры в значимых «субъективно реальных» событиях, её до мозга костей реалистично настроенное окружение никогда не считало до конца адекватным.
– Вести обычную жизнь необычным способом, – пробормотала Ира.
Она силилась вспомнить, где слышала или читала эту фразу.
– Может, Кастанеда? Нет. Руны? Да! Точно! Руны!
К какому именно из древних знаков относилось толкование с этой фразой, она не помнила.
Ира встала и поднялась в кабинет. Там она отыскала старенький журнал «Наука и религия» с опубликованным в сокращении «Руническим оракулом» Ральфа Блума. Она нередко обращалась к нему и в его туманных формулировках нащупывала ответы на волновавшие вопросы.
Ира настроилась перечитывать все толкования в поисках этой фразы, но сие значение относилось к самой первой руне:
«Я (MANNAZ). Начальная точка – это "я". Только ясность, желание измениться будут эффективны. Следует оставаться скромным – это советует оракул. Независимо от того, каковы ваши заслуги, будьте уступчивым, сосредоточенным и умеренным. СТАРАЙТЕСЬ ВЕСТИ ОБЫЧНУЮ ЖИЗНЬ НЕОБЫЧНЫМ СПОСОБОМ. Будьте удовлетворены, делая своё дело ради него самого. Никаких излишеств».
Ира перевернула страницу и прочла значение этого же символа в перевернутом положении:
«Если вы чувствуете преграду, эта руна советует вам быть честным с самим собой. Не думайте об окружающих, а спокойно загляните внутрь себя в поисках врагов своего развития. Вы увидите, что внешний "враг" – не более чем отражение того, что вы до этого момента не могли или не хотели осознать как идущее изнутри. Вызов здесь – сломать инерцию прошлых привычек».
Общее ощущение от прочитанного как никогда отражало её состояние и стремления. Ира стала внимательно вчитываться в каждую фразу.
«Начальная точка – это "я"».
Да, именно, запутавшись в жизни, она и пришла к этой начальной точке. В конце концов, окончательно и бесповоротно решила разобраться в себе.
«Только ясность, желание измениться будут эффективны».
Желания измениться в переизбытке, а вот что с ясностью? Ясность, пожалуй, тоже есть. Она знает, что и даже в каком направлении нужно менять.
«Следует оставаться скромным – это советует оракул».
Скромным? В чём именно?
Да. Пожалуй, её желание, вот так вот запросто примирить себя с собой, гармонизовать рациональное и иррациональное в себе, особо скромным не назовёшь.
«Независимо от того, каковы ваши заслуги, будьте уступчивым, сосредоточенным и умеренным».
Заслуги? В чём, в данном случае, заключаются её заслуги?
За последний без малого год она многое узнала и многому научилась. И это многое гораздо больше, чем всё, что она узнавала и чему училась всю предыдущую свою жизнь. Не количественно больше, качественно.
Быть уступчивым, в данном случае, скорее всего, значит не препятствовать самой себе. Не упираться, как баран рогом, пытаясь вести ставшую во многом необычной жизнь, тем же, что и до этого, привычным для неё способом.
При этом нужно сосредоточиться на самом пути изменений и умерить свои аппетиты в ожидании мгновенного чуда.
«Старайтесь вести обычную жизнь необычным способом».
В общем-то, вопреки самой себе она уже давно старается, притом изо всех сил.
Ира рассмеялась.
А что, очень даже забавно! Она почти что инстинктивно, не отдавая себе полного отчёта, стала вести обычную жизнь необычным способом.
В итоге, эта самая жизнь стала…
Нет. Её жизнь только становиться необычной, а она изо всех сил теперь пытается вести её обычным способом.
Хотя обычный по отношению к необычному, соответственно, будет необычным.
А стала ли её жизнь в действительности необычной?
Ира взяла свои листочки. Судя по этой классификации, не особо. А вот способ её ведения, то есть, восприятия событий, пожалуй, что да.
Только вот старается она в двух направлениях сразу. Своей иррациональной сутью неосознанно пытается вести обычную жизнь необычным способом, а рациональной – почти осознанно старается вернуться к прежнему состоянию.
«Будьте удовлетворены, делая своё дело ради него самого».
То есть, стараться вести обычную жизнь необычным способом нужно не ради какой-то иллюзорной цели.
Ира призналась себе, что иллюзорная цель существовала и исходила она как раз-таки от её рациональной сути.
Хотя, именно так её – рациональную суть – удалось обмануть на начальном этапе, посулив это нечто иллюзорное, чтобы она позволила выйти на сцену жизни иррациональному.
К тому же, иллюзорным оно представлялось именно иррациональному, а рациональному – вполне конкретным. Чем-то из области психологического тренинга, прохождение которого принесёт абсолютно нормальные естественные плоды в виде повышения работоспособности и т. п.
Результат не замедлил сказаться, и реализм задремал, позволив действовать иррациональному в полную силу.
Для иррационального же эти все достижения являлись лишь, пусть не самым плохим, но всё же побочным эффектом.
«Никаких излишеств».
Именно рациональное жаждет чудес, чтобы поохать и поахать, а затем объявить всё это несуществующим.
То есть, рациональное стремится считать это снами, обманом зрения или слуха, неадекватностью психики, воздействием каких-нибудь веществ или излучений, результатом гипноза, бредом, галлюцинацией, мошенничеством и шарлатанством, наконец.
Рациональное жаждет этих излишеств вроде как в качестве доказательств состоятельности иррационального. На самом же деле, ему это нужно для доказательства обратного, что рациональное и делает, опровергая все достижения иррационального любыми доступными способами.
И оно преуспевает в этом, так как в его распоряжении неоспоримый материальный мир и список официальных научных догм.
Рациональное и требует этих излишеств от иррационального только для того, чтобы затем разбить его в пух и прах.
Ира перевернула страницу.
«Если вы чувствуете преграду, эта руна советует вам быть честным с самим собой».
Преграда есть, а быть честной с самой собой страшно.
А собственно, в чём эта преграда? Ведь она её чувствует, но не понимает, что это такое.
Вот для этого и нужно быть честной с собой. Для того чтобы понять, чтобы увидеть это препятствие.
Ира вдруг осознала, что даже не знает, что именно эта преграда ей преграждает.
– Ладно. С этим разберёмся позже, – сказала она сама себе.
«Не думайте об окружающих, а спокойно загляните внутрь себя в поисках врагов своего развития».
Окружающие? Кто они?
Женечка, Влад, Гена, Радный…
О ком она более всего думает? Чаще о первых троих, но с наиболее яркой эмоциональной окраской только о Радном. Хотя Женечка там, в поезде, тоже вызвал бурю эмоций. И не только в поезде.
В этом году он очень основательно вошёл в её жизнь. Собственно, именно он и явился, если и не причиной, то поводом её изменений. Влад и Гена тоже внесли свою лепту.
– Ну вот. Я уже ищу причины и поводы всего в окружающих. Нужно перестать это делать, и все эти причины и поводы найти в себе. Это будет честно по отношению к себе. И, наверное, тогда я пойму, в чём и от чего преграда.
«Вы увидите, что внешний "враг" – не более чем отражение того, что вы до этого момента не могли или не хотели осознать как идущее изнутри».
«Враг» – это, конечно, сильно сказано. Не враг, а повод, причина.
К тому же, есть причина и повод, которые привели её на этот путь, и есть причина и повод, которые ей мешают по нему идти.
В первом случае, поводом стало её неадекватное восприятие сновидения и реальности. Сновидение получилось до боли реальным. А реальность тех нескольких зимних дней, проведённых здесь, до сих пор для неё остаётся смутным воспоминанием об увиденном во сне.
А причина?
По Ириному телу пробежала крупная дрожь, а в кровь хлынул поток адреналина.
– А вот и причина, которая не даёт мне принять всё, как есть. Это – непонятный панический страх. Мой враг – страх. Он постоянно идёт изнутри, когда я пытаюсь всего лишь только приблизиться к пониманию. Страх и есть преграда.
«Вызов здесь – сломать инерцию прошлых привычек».
– Прошлые привычки. Инерция прошлых привычек.
Ира прогнала все мысли и стала прислушиваться к себе.
Она никогда, в общем-то, не воспринимала мир таким, каким его ощущает большинство людей. С незапамятного детства было так. Да и в нынешнем её состоянии для неё, по большому счёту, есть мало чего принципиально нового. Да ничего вообще!
Её усиленно приучали принимать мир определённым образом, и она, в конце концов, привыкла.
Это и есть привычка. Привычка лгать самой себе.
Получается, нечто чуждое мешает ей, но даже всего лишь попытка избавиться от этого вдребезги разбивается о страх.
Вместе с тем она не боится проделывать некоторые вещи, но её охватывает леденящий ужас от результата этих действий. Точнее, не только и не столько от результата, как от самого произведённого действия.
Да и боится вроде как не она.
Ира вспомнила свою беседу с Женечкой незадолго до отъезда на выставку. Он говорил ей о системе безопасности. Она-то как раз и генерирует этот страх.
Сломать её, это значить умереть или сойти с ума, что в принципе одно и то же с той лишь разницей, что в первом случае в теле прекратятся все процессы, а во втором – нет.
И что же получается? Получается, что страх не является врагом?
Получается, что так. Ни врагом, ни преградой страх не является. Точнее, преградой-то он является, но эту преграду ломать нельзя.
Ира перечитала толкование.
А ведь никто не говорит, что нужно ломать преграду. Нужно сломать инерцию старых привычек. Нужно вести обычную жизнь необычным способом. Именно старые привычки – враг и преграда.
А какие именно привычки?
– Привычка разделять мир на реальный и ирреальный, к примеру. Все остальные – производные от неё. Мир един. Если подавляющее большинство воспринимает лишь незначительную его часть, это ещё не повод считать всё остальное иными мирами. Либо, как делает подавляющее большинство подавляющего большинства, считать всё остальное несуществующим вовсе.
– Браво, Палладина!
Ира вздрогнула. Она не заметила, как в кабинет вошёл Женечка. А также то, что говорила вслух. А ещё и то, что за окном уже сумерки.
– «Мир един. Если подавляющее большинство воспринимает лишь незначительную его часть, это ещё не повод считать всё остальное иными мирами. Либо, как делает подавляющее большинство подавляющего большинства, считать всё остальное несуществующим вовсе».
Процитировал Женечка, с восторгом глядя на Иру.
– Знаешь что, Палладина, запиши-ка всё это, сделай себе кучу плакатов и развесь по всему дому. То, что ты сейчас изрекла, в самую точку! Тебе нужно постоянно помнить об этом.
Я, манипулируя твоим ВНИМАНИЕМ, – не без ехидства добавил он, но затем перешёл на серьёзный тон, – хочу буквально приковать твоё ВНИМАНИЕ, – он ещё более усиленно выделил слово «внимание», – к этой истине.
Если она сольётся с твоей плотью и кровью, ты изменишь свою точку зрения на многое и, соответственно, изменишься сама. Ты перестанешь пугаться своего страха.
Ир, поверь, можно испытывать страх, но не бояться его. А когда перестаёшь бояться страха, многие вещи становятся гораздо более доступными.
Вступая в битву, воин испытывает страх, но он не боится его и побеждает.
Тебе нужно победить себя, Ира. Не страх в себе, а себя. Если ты при этом сможешь взять свой страх в союзники, твоя победа будет поистине блестящей.
Кстати, сделать гармоничными взаимоотношения рационального и иррационального – это и значит взять в союзники страх.
А взять в союзники страх – это значит ощутить полноту и целостность Абсолюта.
А ощущение полноты и целостности Абсолюта и есть преодоление всех преград и избавление от всех привычек.
Именно привычки – и хорошие, и плохие – парализуют нашу волю.
– Ты предлагаешь мне бросить курить? – не без сарказма пошутила Ира, и тут в ужасе обнаружила, что она не в кабинете, а сидит себе на диване в гостиной.
Невыносимый страх сковал её.
Женечка радовался как удачно нашкодивший ребёнок. Он долго смеялся, но продолжил серьёзно:
– Борьба с привычками рождает новые привычки. Это – не выход. Возьми в союзники страх. Вон его сколько у тебя!
Вот что ты сейчас делаешь, а? Правильно, пытаешься унять страх и понять, как ты оказалась не в кабинете, а здесь.
Да какая разница? У тебя есть страх. Ты, испугавшись его, вместо того чтобы как-то использовать, пытаешься унять. Это провоцирует противостояние рационального и иррационального, подстрекая их вновь грызть друг друга.
Они снова воюют, тебе хреново, но не страшно. Ведь так?
– В общем-то, да, – вынужденно согласилась Ира.
– Вот видишь? Чтобы обнаружить другой способ обращаться со страхом, нужно выяснить для себя, что же такое страх.
Страх – это эмоция, а эмоции – великая вещь.
Большинством из них мы активно пользуемся в этой жизни. К примеру, радостью для наслаждения, гневом для исправления какой-либо ситуации или наоборот, заведения её в тупик. Неважно. Только страх пытаемся придушить.
– Страх – это инстинкт самосохранения, – вставил Влад, которого Ира до сего момента не замечала.
– Верно. И это важно. Только вот хочу обратить ваше ВНИМАНИЕ на то, – Женечка снова утрированно выделил слово «внимание» и усмехнулся, – что пугаться, бояться и опасаться – это не значит испытывать страх.
Боязнь и опасения – не эмоции, а мыслительные реакции, которые вызывает страх, и направлены они, в первую очередь, против него самого.
Испуг – состояние гормонального фона.
Кстати, боязнь и опасения гораздо чаще возникают сами по себе. В смысле, без участия страха. И сами рождают неприятные эмоции – тягостные переживания, волнения – которые не являются страхом, хотя и похожи на него.
Итак, страх – это единственная эмоция, которую мы никак не используем и всеми силами пытаемся погасить.
– Евгений Вениаминович, а как же пристрастие многих людей к ужастикам, к экстриму?
– Это тоже называют страхом, но это – не страх. Это – испуг, вызывающий впрыск адреналина в кровь, что, в конечном итоге, рождает чувство удовольствия.
Испуг – не эмоция. Это – физиологическое состояние, которое, кстати, зачастую сопровождает страх.
Всё это, конечно, манипулирование терминологией. Мне важно, чтобы ты, Ира, поняла точно, о чём именно я говорю.
Скажем так: страх, боязнь, опасения, испуг – это a, b, c, d, которым заданы определённые значения.
Так вот, страх, в том значении, в котором я имею в виду, это единственная эмоция, которую мы никак не используем и пытаемся погасить.
Страх, как правильно заметил Влад, это проявление инстинкта самосохранения.
Однако, боязнь, опасения, испуг – проявления того же инстинкта. Именно поэтому мы безотчётно смешиваем эти понятия.
Мы боимся, опасаемся, пугаемся, когда нам угрожает что-то, принадлежащее к сфере земной жизни. То есть, реальности, воспринимаемой всеми приблизительно идентично.
Страх нами завладевает тогда, когда мы хотя бы легонько касаемся запредельного.
Страх – это система безопасности в действии. Завладевая нами, он становится для нас реальностью земной жизни, и мы пугаемся, боимся, опасаемся и, как следствие, пытаемся от него избавиться.
Обычный среднестатистический человек, задавливая его, отгораживается от запредельного.
Попытки мистика – то есть, человека, восприятию которого не чуждо запредельное – задавить свой страх, приводят к войне рационального и иррационального в нём.
О проекте
О подписке