В оформлении обложки использована фотография с: https://www.shutterstock.com/search?search_source=base_landing_page&language=ru&searchterm=1051065839&image_type=all

https://www.shutterstock.com/searchsearch_source=base_landing_page&language=ru&searchterm=477944194&image_type=all

Пролог

Больше всего на свете не люблю ждать. Минуты ожидания складываются в тягучие часы. Ты уже готов пойти на все ради прекращения этой пытки. Прекрасно понимаю, почему раньше приговоренных к смертной казни не предупреждали, когда она будет. Ожидание было для них лучшим наказанием – оно сводило с ума быстро. Смерть становилась для них счастьем.

Я была сейчас подобна им, смертникам. То, что я хотела совершить, было моим личным приговором себе. Приговором, который не подлежит обжалованию, но другого выхода нет.

В кармане жалобно запищал мой древний мобильник. Под недовольным взглядом секретарши взяла трубку, быстро посмотрев, кто звонит:

– Да, Олег Петрович.

– Маша, – его грустный голос ничего хорошего не обещал, – Дашеньке стало еще хуже. Если в ближайшую неделю не найти деньги, будет поздно.

– Я Вас поняла, завтра утром вся сумма будет перечислена на счет больницы.

– Хорошо.

Отключила телефон и тупо уставилась в одну точку на полу. Господи! Я часто к тебе обращалась, но ты редко меня слышал, наверное, я это заслужила. Прошу, умоляю, помоги мне сейчас. Да, то, что я хочу совершить, мерзко, но другого выхода не вижу…

– Девушка, пройдите, раздался голос секретарши. – Господин Персакис примет Вас.

Я встала с кресла, в котором провела почти весь день, и прошла мимо нее, краем глаза замечая отвращение на ее лице. Мне без разницы. Да один ее маникюр стоит больше, чем все, что на мне одето. Моя старая поношенная одежда давно просилась на свалку, но другой у меня нет. Все, что можно было хоть за копейки продать, я продала. Мне не привыкать, и хуже жила.

Зашла в его кабинет и закрыла дверь. Он даже не поднял головы, работал с какими-то бумагами. Тихо прошла и села в кресло. Меня трясло. Даже не знаю от чего. Может, от постоянного недосыпа: дни я проводила с Дашей в больнице, а ночи в кафе за мойкой посуды. Может, от голода: не помню, когда нормально ела – глотала пищу, не чувствуя ее вкуса. А сегодня за весь день выпила только бутылку минералки. Но, скорее, больше от страха перед ним…

Его невнимание ко мне позволило немного за ним понаблюдать. Он не изменился. Все то же телосложение греческого бога. Он и был греком. Предки Алексиса Персакиса переехали в Россию из Греции после Второй мировой войны. Об этом он рассказывал мне сам… когда-то давно.

Он резко поднял на меня свои голубые глаза. Я вздрогнула. Все то же презрение и ненависть, как и год назад. Ничего не изменилось.

– Так и будешь молчать? У меня мало свободного времени.

Раздражение в своем голосе он не скрывал.

– Привет… – начала я.

– Ближе к делу, – снова грубость. – Зачем пришла? Снова нужно помочь братику? Нужна моя помощь, чтобы вытащить его из очередного дерьма? Извини, у меня нет на вашу семейку времени.

Я молча сжала кулаки. Он бил по больному.

– Нет… брата нет… он умер полгода назад…

Он чуть прищурил глаза, но не произнес ничего. Только снова наклонился к бумагам.

Господи! Ну почему я не могу отвести от него взгляда. Этот человек меня унизил, растоптал, превратил в грязь… этот человек научил меня любить… показал, что на свете еще есть счастье, радость, смех…

– Маша, – его голос заставил меня вздрогнуть, – ты пришла испытывать мое терпение?

– Нет… мне нужны деньги. Два миллиона рублей.

Он некоторое время смотрел на меня спокойно, а потом рассмеялся от всей души. Его смех порождал в моей душе ненависть. Ему весело, смешно, а мне выть хочется. Рвать на себе волосы, колотиться головой о стену. Из-за этих гребаных денег там в больнице умирает моя малышка… наша малышка… его дочь. Но он о ней ни за что не узнает. Она только моя.

Я не сводила с него взгляда. Наконец он перестал смеяться и посмотрел на меня со злостью.

– А почему не три, четыре, пять? Почему только два?

– Это не твое дело, – не смогла удержаться от грубости.

– Пошла прочь – я нищим не подаю.

Его слова вызвали панику. Нет! Я не могу так уйти. Он моя последняя надежда. Надо упасть к нему в ноги, молить просить…

– А я не прошу подачки, – не знаю, где нашла в себе такую решительность.

– И что ты хочешь?

– Я прошу эти деньги в долг.

Он снова улыбнулся. Если он сейчас рассмеется, я ударю его. Нет больше сил терпеть.

– В долг? Чем ты будешь отдавать? Судя по твоему внешнему виду – ты еле сводишь концы с концами.

Я нервно заерзала в кресле. Да, я бедна, как церковная мышь, но у меня еще сильна воля и жажда жизни.

– Или хочешь опять расплатиться своим телом?

Он не сводил с меня взгляда. Казалась, что на мне уже нет моей поношенной куртки и выцветшей футболки – он раздел меня взглядом. Раньше мне это нравилось, сейчас… было больно.

– Так вот, – он наклонился вперед, – меня оно совершенно не интересует. Я не завожусь при виде бомжей.

– А раньше ты любил мое тело, – слезы были готовы вырваться в любую минуту.

– Раньше я любил преданность и честность.

Снова удар, и снова больно. Бесполезно говорить ему, что я невиновна. Он не поверил тогда, значит, и сейчас не послушает. Но я не за этим сюда пришла.

– Возможно, тебя мое тело не интересует, но может заинтересовать других.

Я увидела, как в его глазах зарождается не просто злость – лютая ненависть.

– Мы оба знаем, – я продолжила, – что ты владеешь клубом «Аристократ». Это закрытый мужской клуб для элиты. Там все по высшему разряду: обстановка, напитки, девочки… Я отработаю свой долг.

– Хочешь стать шлюхой? – он шипел от ненависти.

– Элитной шлюхой…

– Ты хоть представляешь, как выглядят «девочки» из этого клуба? Что они могут? Тебе это даже не снилось.

Я нервно сглотнула.

– Ты говорил, я способная ученица. Научусь.

Он буравил меня взглядом. Еще немного, и я сгорю от его пламенной ненависти.

– Ну так что? – не унималась я. – Возьмешь меня к себе «на работу». Сам же знаешь – немного меня поднакрасить, приодеть и ничего, сойду для какого-нибудь старикашки.

Алекс вскочил со стула и уперся ладонями в стол.

– Ты отработаешь мне все, до последней копейки. Я сам буду решать, с кем ты спишь. Взбрыкнешься хоть раз, и долг увеличится в два раза, поняла?

– Да, – проговорила я глухо.

– Прекрасно. Тебе деньги наличными или перевести на счет? – проговорил он едко.

– На счет…

Я покопалась в сумке и достала трясущимися руками блокнот. Написала на листочке номер счета и передала ему. Он даже не посмотрел.

– Завтра деньги переведут. К шести вечера жду тебя в клубе – начнешь отработку. А сейчас пошла прочь!

Под его уничтожающим взглядом я быстро покинула кабинет. Мне до сих пор не верилось в произошедшее. Теперь я продажная женщина… шлюха… теперь я навсегда грязная…

Плевать! Мне не с кем делить свое счастье, в моей жизни больше никогда не будет любимого мужчины. Ради жизни своей малышки я пошла на такое. И все выдержу, не сломаюсь, только бы она выжила, только бы она была счастлива, а я и так проживу…

Глава 1

Музыканты играли джаз. «Аристократ» не просто закрытый мужской клуб. Это целый рабочий механизм. Каждый человек является винтиком этого механизма. Все: от посудомоек и уборщиков до охранников и «девочек» знали свои обязанности и строго соблюдали правила. Клуб был так известен, поэтому право попасть сюда считалось честью, здесь все было лучшим. И теперь я стала винтиком этого механизма.

После того разговора с Алексом я тряслась всю ночь. Не верила, что он выполнит условие сделки. Утром, когда я уже была в клинике, пришел Олег Петрович и сообщил, что вся сумма поступила на счет. Я не знала, что делать. Точнее знала… Договорившись обо всем с врачом, просидела до назначенного времени с дочкой. Оттягивать неизбежное было нельзя. Поцеловала дочку и пошла. Впереди у нее большой курс процедур. Я сглотнула слезы. Ничего, малышка, мы все переживем.

До клуба я добралась на автобусе. В голове не было мыслей. Даже воспоминания не одолевали меня, как раньше. Наверное, все мое естество приняло свою судьбу. С остановки пришлось идти пешком. Холодный осенний ветер пробирал до костей. Я как могла куталась в курточку, но она мало спасала. Хорошо, что перед уходом из клиники, медсестра, которая была приставлена к моей дочери, угостила меня горячим чаем и пирожком. Было немного легче.

Подошла ко входу для обслуживающего персонала. Там стоял охранник. Он бросил на меня серьезный взгляд.

– Тебе чего?

– Я… я к хозяину. Мне назначено.

– Мужчина удивленно вскинул бровь.

– Я Маша… Маша Неверова.

– Сейчас узнаю.

Он проговорил кому-то по рации обо мне. Получил ответ и пропустил меня Я поежилась и пошла дальше.

Буквально год назад я была здесь. Заходила с главного входа вместе с ним… сидела в его кабинете… теперь захожу с черного входа и боязливо озираюсь по сторонам. Дорогу до кабинета Алекса нашла быстро. Не забыла.

Подошла к массивной двери и замерла. Не могу… Господи, я не могу! Если войду, обратного пути не будет. Совершенно не будет… А потом перед глазами всплыло лицо моей девочки. Деньги на лечение и реабилитацию я нашла, но нам с ней еще жить и жить… Толкнула дверь кабинета.

Алекс сидел спиной ко мне в огромном кресле и смотрел на зал клуба через огромное окно в стене. Назойливая память воскресила в голове запретные картины… однажды мы использовали это кресло совершенно для других целей…

Хватит! Прекрати! Он выбросил тебя, как тряпку, а ты тут нюни по нему распускаешь!

От звука закрывшейся двери он обернулся. На нем привычный деловой костюм, но без галстука, верхние пуговицы чуть расстегнуты. Короткие черные волосы блестят на свету. Темные брови, четкие, аристократические черты лица, темно-карие глаза, мощная фигура, поддерживаемая постоянными тренировками – он заставлял женщин не просто себя хотеть, он порабощал одним своим взглядом. И я была его рабыней, теперь я шлюха, которая будет на него работать.

– Пришла, – проговорил он, не отрывая от меня взгляда, и отпил виски из стакана, который держал в руке.

– Да, – я опустила глаза.

– Хорошо.

Молчит. Я не знаю, что делать. Тупо стою и смотрю в пол. Но так долго продолжаться не может.

– Когда я должна приступить к работе? – произношу и поднимаю глаза, чтобы встретиться с его глазами, наполненными презрением.

– Не терпится? – шипит он и снова пьет.

Раньше он почти не употреблял алкоголь, но все меняется.

– Чем быстрее отработаю долг, тем раньше избавлю себя от встреч с тобой, – определенно нарываюсь на грубость.

– Что, я тебе так противен? – он залпом допивает стакан и встает с кресла.

Его немного качает. С ума сойти! Да он пьян! Алексис Персакис напился! Это нечто. Он приблизился ко мне.

– Я задал вопрос.

Мне приходиться поднять голову, чтобы посмотреть на него и ответить.

– Нет, ты не противен мне, просто безразличен. Ты убил во мне все, мне нечего к тебе чувствовать.

Он весь напрягается. На лице появляется злая маска.

– Безразличен? Нет чувств? Посмотрим, какие чувства ты будешь испытывать к клиентам.

Алекс нависает надо мной, и я невольно пячусь назад.

– Дешевка, ты всегда ей была. Просто я поздно это заметил.

Он подходит ближе. Я снова пячусь. Мне страшно. Спина упирается в дверь. Идти больше некуда. Он ставит руки по бокам рядом с моей головой. И произносит прямо мне в лицо:

– Ничего, теперь тебе будут платить больше. Сейчас выйдешь из кабинета и получишь все указания у Марка. Я не буду надоедать тебе своим присутствием, но только я решаю, под кого ты ляжешь.

Я не отрывала взгляда от его лица. Он замолк и неожиданно начал наклоняться ко мне. Я испугалась. Нет!

Когда его губы были в паре сантиметров от моих, я резко отвернулась. Несколько секунд ничего не происходило, а потом он больно схватил меня за руку, открыл дверь и выкинул из кабинета, а затем громко захлопнул дверь.

Приземлилась я на кого-то живого. Подняла глаза и встретилась взглядами с Марком. Его правой рукой, его лучшим другом. Это он работал с женщинами, контролировал их, следил, чтобы соблюдали правила, наказывал. Мы уже были с ним знакомы, но он не показал этого. Молча привел в кабинет и объяснил мои новые обязанности. Я слушала внимательно, не перебивая.

Мой долг увеличивался с сегодняшнего дня еще на сто тысяч. Эта сумма пойдет на предание мне «внешнего лоска». Для меня сняли небольшую, но обставленную со вкусом квартиру для «близких» встреч с клиентами. Необходимо обновить гардероб, посетить салон красоты, записаться на фитнес и, самое главное, теперь ежемесячно я должна посещать гинеколога, которого мне назначат. Сопротивляться и спорить бесполезно. За любое неповиновение – наказание, не только суммой, но и физически.

Так началась моя новая жизнь. Три раза в неделю я ходила тренажерный зал и салон красоты. Квартира, которую мне сняли, была недалеко от клиники, но мне пока приходилось бывать там редко, чтобы не привлекать лишнего внимания. За мной следили.

Я ломала себя. Создавая идеальную, новую. Каждая «девушка», работающая в «Аристократе», получала зарплату. У всех сумма была разной. Клиенты платили очень приличные взносы за посещение заведения. Если девушка пользовалась спросом, то ее «зарплата» была ощутимой, если нет – платили мало. Поэтому все из кожи вон лезли, чтобы стать лучшей.

Моя зарплата минимальная. У меня еще не было ни одного клиента за три месяца. Я в клубе-то вообще в первый раз. Но я твердо решила, если уж я теперь шлюха, то буду самой лучшей, самой желанной. Не только ради долга, ради дочери, мне необходимо заработать нам на жизнь. А еще… чтобы отомстить ему, чтобы он знал – я поднялась с колен, я вылезла из той грязи, в которую он меня окунул, я могу жить без него.

С этим диким желанием я обвила взглядом зал. Что ж, пора найти своего первого клиента самой, раз он не нашел еще.

Я направилась к стойке бара. Приятно было увидеть, что барменом работает Андрей. Мы с ним познакомились в первый мой поход в клуб с Алексом. Парень просто очаровал меня своей энергией и позитивом. Мы быстро стали хорошими друзьями.

Настоящий бармен – это один из залогов отличной работы клуба. Он должен быть не только виртуозом по части создания коктейлей, но и обладать способностями тонкого и умудренного опытом психолога. Столько жизненных переживаний, потрясений, радостей, а порой и самых сокровенных тайн приходится выслушать ему за вечер – это сложно. Нужно дать человеку выговориться, выплеснуть наружу все, что накопилось, позволить снять с себя груз, давящий стократно. А потом найти нужные слова, чтобы говорящий пришел в себя, посмотрел на мир по-другому, улыбнулся завтрашнему дню. Тяжело. Очень тяжело пропускать, фильтровать чужую жизнь, при этом, не разрушая свою.

Но Андрей делал это превосходно. За это его любили и уважали. Парню всего двадцать пять, а его зовут на работу все модные клубы нашего большого города, но он не изменяет «Аристократу». Да, здесь особенная публика, не так много народу, но ему это место очень нравится. Алекс взял его на работу без должного образования, просто поверил в него – не прогадал.

Алекс умел видеть в людях то, что не видели многие. Он и во мне разглядел что-то особенное… тогда…

Поискала взглядом его в толпе. Не нашла. Может, это к лучшему? Почему я до сих пор думаю о нем, почему ищу взглядом? После того, что он сделал со мной в последний раз, я должна была вырвать из груди свое сердце вместе с любовью к нему, но не смогла…

Музыка сменилась. Нежный женский голос запел лиричную песню. Обернулась. Высокая эффектная брюнетка напоминала героиню гангстерских фильмов. Одной из изюминок «Аристократа» была меняющая стилистическая обстановка. Сегодня в клубе царило время американского «сухого» закона.

Ровно год назад с этой самой сцены Алекс проводил торги… продал меня он быстро… Хватит! Прекрати! Ты не для этого сюда пришла!

Села за барную стойку. Откинула волосы. Андрей посмотрел на меня внимательно, а потом воскликнул:

– Машка?!

– Так изменилась? – отвечаю с улыбкой вопросом на вопрос.

– Если честно… Да… Ну привет!

– Привет!

– Не ожидал тебя здесь увидеть.

Я продолжала улыбаться. Да, изменилась. Сама себя в зеркале не узнавала. Словно и не было этого страшного года. Не было тяжелой беременности; преждевременных родов, после которых я чуть не умерла; тяжелой реабилитации; недосыпав и голода. Три месяца назад на моих костях не то что слоя жира, мяса нельзя было найти, а теперь идеальная форма, накаченный ровный животик. Темно-зеленое короткое платье с открытыми плечами и шеей подчеркивало мою фигуру и стройные длинные ноги. Густые каштановые волосы, которые имели мальчишескую стрижку, отросли и стилистом были превращены в элегантное каре с удлинением. На лице минимум косметики, только зеленые глаза немного выделила и все. В этой красивой женщине сложно было узнать серую худую мышку в почти детском платье, которую приводил сюда Алекс.

– Людям свойственно меняться, Андрей, и не всегда в лучшую сторону. Тебе ли этого не знать? – проговариваю, пытаясь скрыть грусть.

– Да, ты права. Что будешь? Как обычно: апельсиновый сок? – он улыбается.

– Нет, можно мне что-нибудь для светлой головы, но развязного поведения?

– Тебе можно.

Парень засмеялся, от его задорного смеха начала смеяться и я, пока не услышала за спиной:

– Маша?

Нет, нет, нет… пожалуйста, можно я ошибусь… почему призраки прошлого хотят меня сегодня одолеть? Выбора нет, поворачиваю голову. Так и есть. Лешка… человек, который не сделал мне ничего плохого, но я все равно мечтаю его забыть.

Глава 2

Лешка… точнее Лексис Персакис – племянник Алеска и мой одноклассник. Я никогда не звала его настоящим именем, для меня он был Лешка. Не Алексей, не Леха, не Леша, а именно Лешка… мой друг, мой самый лучший друг… просто друг и не более. Он любил меня всегда, наверное, с первого класса. Я точно это знала. А он знал, что я не могу ответить ему взаимностью. Не потому, что не нравится, не потому, что люблю другого, а просто из-за того, что сразу увидела в нем только друга. Лешка не обижался, он просто оставался рядом.

Он относится к такому типу мужчин, которые просто любят: не за что-то, не ради чего-то, а просто так. Да, он сразу знал, что я не выберу его, но продолжал любить. Радовался вместе со мной моим успехам, переживал мою боль. Ему хватало нашей дружбы. Сколько всего с нами было… это самые теплые воспоминания в моей жизни. Я буду помнить их всегда, даже наши ночные прогулки по городу, когда я сбегала от пьяного отчима, а Лешка не мог привести меня к себе ночевать из-за строгих родителей. Он врал, что ночует у друга, и мы бродили полночи по освещенным фонарями улицам. Смеялись, шутили, рассказывали друг другу прочитанные книги, ели мороженое. Только Лешка знал, что из всего разнообразия я любила только одно мороженое – апельсиновый фруктовый лед.

Иногда мы покупали горячие пирожки у бабулек на вокзале. Я засыпала у него на плече… Это было самое счастливое время моей жизни, несмотря на вечно пьяных мать и отчима, который распускал руки. У меня был друг… Все воспоминания, которые связаны с Лешкой, дороги, кроме одного, того самого…

Отгоняю непрошеные мысли и смотрю на парня. Он изменился. Возмужал. Светло-русые волосы коротко отстрижены, серые глаза потемнели и стали стального оттенка. Но больше всего изменилась фигура. Лешка не был худым или полным, он был средним. Сейчас передо мной стояла ста восьмидесяти сантиметровая статуя атлета. Он явно не терял времени за этот год.

Лешка сел рядом, не отрывая взгляда, в котором было удивление, радость и любовь…

– Мышонок, – только ему позволено называть меня так, – это точно ты?

– Я, Лешка, – тепло улыбаюсь ему.

Нельзя убивать в себе доброту к человеку, который был для тебя важен, из-за чужой ненависти.

– Как ты? Что с тобой? Где пропадала весь год? Маша, я с ног сбился, пытался найти тебя. Почему ты сбежала из машины в тот вечер? Я бы отвез тебя домой, и все было бы хорошо. Я бы защитил, ты же знаешь… он не нашел…

Не могу… не хочу сейчас ворошить прошлое. Касаюсь пальцами руки его губ, призывая к молчанию. Он вздрагивает от моего прикосновения и на пару секунд закрывает глаза. А когда распахивает их, меня накрывает волной его счастья и надежды, льющихся из глаз. Машка! Да что ты сегодня творишь!