Мор наклонился и хрипло рассмеялся брату в лицо. Резким движением он сорвал с шеи Жива камень, переданный ему когда-то давно Лесомиром. Мор с детства мечтал об этом заветном камне, грезил им. Будучи маленьким, он верил, что тот способен исполнить любое его желание, а когда подрос, думал, что камень наделит его огромной силой. Но это было не так. Магический амулет лесов и болот хранил в себе власть и могущество всех предыдущих хозяев этих земель и был так тяжёл, что носить его на шее мог не каждый, а лишь тот, кто наделён особой силой. Лесомир время от времени проверял выносливость растущих сыновей, и каждый раз Жив с лёгкостью надевал камень себе на шею, а Мор не мог. Не получалось даже удержать его в руках – амулет был неподъёмным для него, худого и жалкого, тянул к земле. С тех пор ничего не изменилось. Поэтому и сейчас камень оттянул тяжестью руку, и Мор, не в силах поднять этот груз, со злостью бросил его в заросли болотной осоки. А потом снова повернулся к Живу.

– Видел бы ты сейчас себя со стороны, братец! Видел бы ты своё лицо! – ехидно проговорил Мор. – Более жалкого зрелища не сыскать! Хозяин леса! Я-то думал, что ты храбрее всех в мире, а ты гибнешь в моих владениях, да к тому же умоляешь о пощаде. Отец был бы разочарован, увидь он тебя таким!

– Я не стыжусь, – тихо произнёс Жив. – С тех пор как я взял в жёны Елесу, мне есть что терять, Мор. И теперь я хочу лишь одного – защитить свою семью.

Мор покачал головой, лицо его словно окаменело, взгляд стал холодным и циничным. Он отвернулся и пошёл прочь.

– Ты отнял у меня всё самое дорогое, Жив. Родителей, амулет, лес… Пришла пора мстить. Я ждал этого момента. Ждал дня, когда ты проявишь слабость. Даже думал, что мне станет тебя жаль, но, увы, в сердце моём не осталось ни сочувствия, ни жалости. Все чувства смыла болотная вода. Я хочу своими глазами увидеть твою смерть.

Лицо Мора потемнело, в глазах застыла злоба. Тогда Жив понял – это конец.

– Забирай его, Трясинушка! – не останавливаясь, хриплым голосом крикнул Мор, и уже в следующую секунду голова Жива скрылась под толщей чёрной жижи, словно кто-то мощным движением взял и утянул его на дно.

Через несколько мгновений на поверхность топи поднялись пузыри воздуха – это последние остатки жизни хозяина леса рассеялись в гнилом болотном воздухе… Мору было безразлично. Он уходил дальше и дальше, и вскоре его высокая тёмная фигура скрылась в густом тумане. Всё вокруг вновь погрузилось в мёртвую тишину.

Пронзительный крик разнёсся по болоту, а потом раздались громкие булькающие звуки – это Сухостой на своих длинных деревянных ногах шёл по вязкой топи. Длинными руками-ветками он цеплял мохов и кикимор, разбрасывая их далеко в стороны. Рядом с ним, утопая по колено в воде, шла убитая горем Елеса. Прозрачные слёзы стекали по её щекам и капали в мутные болотные воды, наполняя их вдовьей тоской и тёмной горечью. Елеса оплакивала мужа и новорождённую дочку, которую у неё так подло отняли.

– Я отыщу мою доченьку, мою Ясну. А Вислу, мерзкую кикимору, задушу голыми руками! Выцарапаю её круглые глаза! А потом найду Мора и сверну ему шею! – кричала Елеса, разум которой помутился от горя.

Вот только на болоте невозможно было найти следы, а уж тем более отыскать болотную нечисть – кикиморы прятались так, что никто и никогда не отыщет. На берегу, между деревьями, стояли лесовики, их круглые лица были чёрными от тоски. Они ничем не могли помочь лесной хозяйке, но горевали вместе с ней.

Елеса долго ходила кругами. В иные минуты отчаяние переполняло душу, и она нарочно ступала в чёрную топь. Ей хотелось сгинуть, остаться на болоте навечно, стать его частью, как стали ими любимый муж и единственное дитя. Чёрная Трясинушка тянула Елесу к себе, но Сухостой, верный и молчаливый спутник, неизменно вытаскивал хозяйку леса на поверхность, и ей приходилось идти дальше. Когда ноги окончательно ослабли от усталости и голода, она без сил упала в мутную жижу.

– Оставь меня здесь, Сухостой. Я хочу умереть. Я всё равно не смогу жить дальше! Зачем мне жить? Ради кого? – слабым голосом проговорила Елеса.

Но Сухостой поднял хозяйку и понёс её к дому, бережно обхватив исхудавшее тело длинными корявыми руками, которые уже начали гнить от едкой болотной жижи.

За время поисков они не нашли даже следов Ясны. Измученная и обессиленная Елеса вернулась обратно в лес, решив, что её новорождённую дочку, как и мужа, затянула в своё нутро Чёрная Трясинушка…

– Убей её! – рявкнул Мор, увидев в руках кикиморы крошечное дитя. – Надо было сразу это сделать! Зачем ты её ко мне-то притащила? От неё пахнет лесом! Она мне противна!

Он ходил взад и вперёд по своей лачуге, скрытой среди непроходимых топей, и бросал полные ненависти взгляды в сторону новорождённой племянницы – дочери Жива, которого он только что безжалостно погубил.

– Если хочешь убить её, как убил Жива, сделай это сам. – Висла хитро прищурилась и протянула отчаянно кричащего младенца Мору.

Тот отшатнулся, потом подошёл к девочке и осмотрел её презрительным взглядом. Затем взял одной рукой крошечное горячее тельце, размахнулся и замер, приготовившись изо всех сил швырнуть девочку на земляной пол. Думать тут не о чем – дитя Жива тоже должно погибнуть. Так будет правильно.

– Подумай, хозяин. Хорошенько подумай! Не будет ли лучше сохранить девчонке жизнь? – проговорила Висла и, ловко вскарабкавшись по худому телу Мора, осторожно забрала из его руки кричащего ребёнка.

– Зачем ты вообще принесла на болото эту маленькую лесную поганку? – сквозь зубы процедил Мор.

Хозяина болот внезапно наполнило странное, давящее грудь чувство. Он не хотел признавать, что оно походило на вину, поэтому нахмурился, сжал кулаки и зло взглянул на Вислу. Кикимора сидела на полу и тощими руками пыталась запеленать плачущего младенца в кусок грязного тряпья.

– Ты мне ещё спасибо за эту девчонку скажешь! Я её выкрала для того, чтобы от твоего брата не осталось в наших землях ничего! Чтобы все позабыли о хозяине леса навсегда, – произнесла Висла, поднимаясь с пола. – Ты ведь этого хочешь?

Она, как лягушка, подпрыгнула к Мору и стала шептать ему в самое ухо, как будто кто-то мог подслушать.

– Мы не станем убивать девчонку. Нет-нет, не станем! Мы вырастим её как родную дочь. Из наследницы лесного хозяина она превратится в болотницу. Мы научим её любить болото и ненавидеть лес! Вот увидишь, своими руками она уничтожит остатки леса и родную мать в придачу. А ты будешь смотреть на это и ликовать!

Висла отпрянула от Мора, и её круглые зелёные глаза возбуждённо сверкнули.

– Всё-таки ты умна, знаешь толк в мести, старая жаба! – довольно ухмыльнулся Мор и внимательно посмотрел на младенца.

– А ты как думал, батюшка? Не зря мне давным-давно ведьма заклинаний на голову нашептала. Ох, не зря! Хорошими мозгами она меня за мою помощь отблагодарила. Ты такой второй умной и хитрой кикиморы не сыщешь на болоте!

Мор кивнул и махнул рукой в сторону ребёнка:

– Ладно, пусть девчонка остаётся на болоте. Отнеси её к Улии, она недавно родила кикиморчонка, пусть выкармливает сразу двоих.

Висла довольно поклонилась и засеменила к кикиморе Улии.

– Да скажи, что я велел кормить девчонку как родную. Если узнаю, что ей не достаётся молока, приду и выдергаю все лохмы у этой Улии. Так и передай!

– Не переживай, батюшка Мор, я её так застращаю, что она к Ясне как к королевне будет относиться.

– К Ясне? Это ещё что за имя? Уж больно слащавое! Болотнице такое имя носить негоже, – сурово сдвинув брови, недовольно сказал Мор.

– Так её Елеса назвала при рождении. Если тебе имя не нравится, батюшка, можем Устиньей назвать или Урией. Хорошие имена, звучные, подойдут болотнице. – Висла заглянула Мору в лицо.

– Не нужно. Пусть будет Ясной, – отмахнулся Мор и устало закрыл глаза.

– Болотница Ясна, – тихонько захихикала Висла, покинув землянку болотного хозяина, и понесла младенца к молодой кикиморе Улии.

Когда Елеса вернулась в лес, её было не узнать – казалось, она постарела на несколько десятков лет. Волосы из тёмных шелковистых локонов превратились в лохматые седые пряди, перепачканные зелёной тиной. Лицо покрылось глубокими морщинами. Под глазами от пролитых слёз залегли чёрные тени. Елеса собрала вокруг себя лесовиков и произнесла дрожащим голосом:

– Отныне я – лесная хозяйка. Но воевать с болотным хозяином у меня нет сил. Я не воин, я женщина. Слабая, несчастная, убитая горем.

Елеса помолчала, глядя себе под ноги, вытерла слёзы, а потом снова заговорила:

– Уж простите меня, мои верные друзья, но я не буду бороться. Это моё решение. Пусть Мор забирает столько моих земель, сколько ему нужно, а мне хватит того, что останется.

Сказав так, она ушла в дом и больше из него не выходила. Лесовики понурились, повздыхали горестно, посетовали, но смирились с решением лесной хозяйки.

Так болото впервые за долгое время вышло из берегов. Зловонной чёрной жижей оно медленно, но верно наступало на лес, распространяя всё дальше и дальше свою топь. Лес отступал – многовековые ели и сосны, окружённые пузырящейся трясиной, чахли и гибли. Земля, пропитавшаяся болотной влагой, раскисала и больше не могла держать корни деревьев. Высокие мощные стволы падали в мутную воду и тут же начинали гнить.

Белый туман затягивал небо, не позволяя солнцу и его живительному теплу согревать всё живое. Болото сливалось с лесными озёрами и речками, окрашивало некогда прозрачные воды в мутно-зелёный цвет, а потом и вовсе пожирало их илистой топью.

В лесу настали тёмные времена, но Елесе, которая заперлась в своём доме, было безразлично, что происходит за его стенами. Сколько ни пытались лесовики достучаться до лесной хозяйки, сколько ни ходили под окнами, плача и вздыхая, всё без толку. Елеса не обращала внимания на то, что творится. Лес умирал, болото душило его, окружало смертельным кольцом. Даже лесной защитник Сухостой бессильно опустил свои ветви-руки и неподвижно замер возле дома Елесы высоким сухим деревом.

– Нам уже ничего не поможет, мы обречены, – тихо проговорил старый лесовик, глядя с обрыва в туманную даль.

Развернувшись к братьям, он увидел слёзы на их маленьких круглых лицах. Лесной хозяин погиб, и лес погибал вместе с ним…