Часовая башня после обеда по понедельникам обычно показывала верное время, сейчас уже пошел десятый час. Нужно было поторапливаться, до отбоя оставалось не больше полутора часов.
– Там и спустишься, – сказала Джун. Она шла очень быстро, словно ей не терпелось оставить башню Симлика позади. По каменной стене забарабанили капли дождя, и Нат легким пассом навел над собой и Джун отталкивающие воду чары.
– А ты?
– А я… подышу воздухом.
Они пришли к очередной маленькой дверце в каменной стене. В отличие от башенки Симлика, Часовая – самая высокая и массивная башня академии – была квадратной. Джун привычно покопалась в сумке, но на этот раз вынула не один ключик, а здоровенную связку.
– Ого… – хмыкнул Нат.
– Да, дверей в академии много, знаешь ли… – пробормотала Джун, перебирая ключи.
– Тебе не тяжело таскать это с собой?
Она хмыкнула и бросила в него связку. Нат приготовился ловить не меньше килограмма металла, но по ощущениям поймал невесомый ворох листьев.
– А… чары веса. Здорово, – кивнул он и отдал связку.
– Да, практическая магия не всегда такая уж бесполезная.
– Я не говорил, что она бесполезная.
– Да брось. – Притихшая Джун, кажется не до конца отошедшая от испуга, нашла, наконец, нужный ключ и отперла дверь. – Все вы так думаете…
– Все?
– Чары, эликсиры, артефакты… – Джун пригнулась, заходя внутрь, Нат проскользнул следом, и Джун заперла за ним дверь. – Все вы думаете, что мы второсортные.
Нат порадовался, что внутри башни Часов была кромешная темнота, потому что он чуть скривился, признавая правоту Джун. Все они учились, чтобы стать магами. Настоящими магами. Теми, кто будут работать на благо магической науки, служить государству, делать новые волнующие открытия… А практики… Ну что, в самом деле, они могли такое открыть? Новый способ отглаживать брюки? Нет, никто не спорит, это, конечно, полезно, но настоящим чарам не чета.
– Спускайся тут. Сейчас… – Нат услышал, как Джун роется в сумке. Затеплился огонек, выхватывая их из темноты. Джун протянула ему длинную высокую свечу, которую, очевидно, только что сотворила из своей писчей палочки. – Там внизу изнутри никогда не заперто.
– А ты?
– Я наверх.
– Зачем?
– Видом полюбуюсь.
Они замерли. Нат отчего-то медлил, и Джун, что было совсем уж странно, тоже. Огонек свечи танцевал на легком сквозняке и отбрасывал на лица причудливые тени. Момент показался Нату до нелепого романтичным. Стоят вдвоем в кромешной темноте со свечой… Как будто он не мог светлячков сотворить. Да, конечно мог, но то, что Джун вроде как позаботилась о нем, хоть и по меркам чар совсем бесхитростно и нелепо, было приятно и неловко.
– Хочешь, я поднимусь с тобой? – спросил он смущенно. Обычно он бы ни за что не отважился спросить такое у Джун Патик. Она всегда смотрелась дерзкой, бесстрашной и независимой, и на такое заявление могла ответить только одним – послать с особой заковыристостью незадачливого спасителя куда подальше.
– Не стоит, пожалуй, – тихо сказала Джун и отвела глаза. Но не сдвинулась с места.
– Мне не сложно. – Нат чувствовал, что должен это сделать. И хоть в комнате его дожидались книги и задания, оставлять напуганную Джун было как-то… не по-мужски.
– Да неужели? – Джун тряхнула головой, становясь чуть больше похожей на саму себя. – Отлично, господин кудесник. Тогда будь любезен, освещай дорогу и топай на самый верх.
Нат невозмутимо протянул ей свечу. Джун взяла ее чуть растеряно, наверняка подумала, что Нат решил-таки смыться. Но он вместо этого потер ладони и подул на кончики пальцев. С них один за одним соскользнули шары света и повисли вокруг. Стало гораздо светлее, но при этом – Нат отметил это с небольшой досадой – куда менее романтичнее.
– О… Супер. – Джун задула свечу, превратила ее обратно в писчую палочку и отломила обгорелый кончик. Все-таки жечь трансформированные предметы без последствий было нельзя.
– Пошли.
Они стали подниматься по узкой винтовой лестнице, и Нат быстро понял, что переоценил свои возможности. Кем-кем, а спортсменом он не был никогда. Первую сотню-другую ступеней он отсчитал вполне бодро, но дальше ноги стало нестерпимо жечь, и он начал форменно задыхаться. Лестнице, казалось, не было конца.
Джун несколько раз останавливалась перевести дух, но Нат с уколом досады отмечал, что она почти не запыхалась и что делала она это скорее для него. Впрочем, щадя его мужскую гордость, она ничего не говорила и демонстративно хваталась за каменные выступы в изнеможении.
Нат в какой-то момент не выдержал и стал смеяться, чем окончательно сбил себе дыхание. Признавая свое полное поражение, позорно сел на ступеньку.
Джун, ушедшая чуть вперед, вернулась к нему. Лестница была такой узкой, что сесть рядом было невозможно. Так что они так и замерли: Джун сверху, Нат снизу.
Нат пытался отдышаться, Джун молчала.
– Еще немного осталось, – сказала она, и Нат мог поклясться, что в ее голосе прозвучала жалость. Естественно, он вскипел от злости:
– Могла бы предупредить!
– Ты сам вызвался меня провожать, господин защитник!
– Дрянной из меня защитник, – отдувался Нат, смахивая с лица пот.
– Отличный защитник, – не согласилась Джун, и тон ее был серьезным. – Спасибо… что остановил ту дрянь.
Она сказала это так вкрадчиво, что Нат смущенно сглотнул. Джун сидела на несколько крутых ступеней вверх, и из-за резкого поворота узкой винтовой лестницы виднелись только ее ноги в форменных башмачках.
– Не за что. У нас же уговор, ты мне еще нужна, – попытался пошутить Нат. Тут же понял, что шутка вышла дрянной.
– Ну да… – фыркнула Джун.
– Я не… – он попытался что-то сказать, сам не зная что. Только бы вернуть проскользнувшую в ее голосе нотку доверия и чего-то еще…
– Пошли, господин Желудь, – снова насмешливо приказала Джун.
Она встала и принялась неутомимо отсчитывать ступеньки. Нат поплелся следом. Пока он шел, клялся, что завтра же бросит все факультативы по всем предметам и запишется в треклятую команду по чарболу. Будет как Палий бегать по утрам, ходить на идиотские тренировки, получать и ставить однокашникам шишки, найдет что-то увлекательное в разработке стратегических планов на каждый глупый и бессмысленный матч глупого и бессмысленного чарбольного турнира.
«Девчонки любят спортивных парней», – стучали у него в голове наглые и снисходительные слова Палия. Да, наверное, любят. Вот и Джун… И что, что он спас ее от марионетки, напичканной черной магией. Подумаешь! А вот то, что он пыхтит тут как боров, не способный угнаться за ней по лестнице… Наверное, он выглядит жалким в ее глазах. Проклятье!
Да какого черта его вообще волнует, что о нем думает Джун Патик! И нисколько не волнует! Плевать ему на это с высокой колокольни… Такой же высокой, как эта башня Часов… Да кончится ли эта лестница хоть когда-нибудь, будь она проклята?!
И лестница наконец закончилась.
Нат, костеря всё на свете, выбрался со ступенек, шагнул в темное помещение и тут же со всего маху приложился обо что-то лбом.
– Твою!..
Светлячки тут же померкли, едва теплясь в темноте. От боли Нат потерял концентрацию.
– Прости, прости! – Джун придержала его за пиджак. – Черт, забыла совсем. Тут эта железка… Сама об нее столько раз ударялась, что уже не замечаю, как пригибаюсь.
У Ната из глаз сыпались искры. Прекрасно! Просто чудесно! Если этот вечер не порадует его хоть чем-то, то он разорвет обязательства, даже если его рука, связанная клятвой, отсохнет. Договорится с местными медиками – наверняка восстановят за пару дней…
К его стыду, удар был такой силы и так близко к глазам, что он не удержал слез.
– Иди сюда. Вот сюда…
Джун повела его куда-то в темноте, надавливала на макушку, заставляя пригнуться. Он, промаргиваясь и ругаясь сквозь зубы, послушно пошел куда велели.
Что-то зашуршало на полу, Нат явственно почувствовал магию, и Джун усадила его на что-то мягкое.
– Дай посмотреть…
Он отрицательно покачал головой.
– Нат, не капризничай. – Джун отстранила его руку. Большей частью ему не хотелось, чтобы она видела застывшие в его глазах непрошеные слезы. Еще подумает, что он разнюнился из-за слабого удара. Нат незаметно сжал кулак, и светлячки окончательно погасли, оставляя их в темноте.
– Блеск, – прокомментировала Джун.
– Дай… минуту… – выдохнул Нат. Глаза медленно привыкали к темноте. Над ними высоко сверху светились ярким магическим блеском стрелки часов. В помещении было холодно и ветрено. Между часовыми механизмами далеко внизу было видно горящий редкими огнями вечерний город. У них над головами щелкали, скрипели, мерно двигались гигантские пружины и шестерни.
– Мы что, прямо под часами?
– Да. На вот, приложи, – Джун на ощупь положила в его ладонь что-то холодное, Нат приложил ко лбу. Лед, похоже, завернутый в платок. – Сейчас отойдет немного, и я тебя подлатаю.
– А ты умеешь?
– Боишься, что испорчу твои золотые мозги?
– Они, знаешь ли, единственное, что во мне есть примечательного, – пробормотал Нат. – Не хотелось бы лишиться…
Джун тихо засмеялась. Нат наконец окончательно сморгнул слезы, да и лед, подтаивая, оставлял на лице капли, так что можно было не бояться показаться в глазах Джун совсем уж размазней. Нат подул на пальцы, и шары света снова поплыли вокруг них, освещая помещение. Джун наколдовала им нелепую диванную подушку без спинки и ножек, обтянутую темно-синим бархатом. На ней они и сидели под неумолчный гул работающих часов.
Нат пощупал лоб – на нем проступала здоровенная шишка.
– Давай, – Джун потерла друг о друга ладони.
– А ты точно умеешь? – снова засомневался Нат.
– Да точно, точно! Я всю команду лечу после каждого матча.
– О, как прекрасен чарбол, – пробормотал Нат и послушно отстранил лед. Джун положила ладонь ему на лоб. Кожу защипало, но стало и правда легче, боль отступала, звон в ушах проходил.
– Ну вот, твои драгоценные мозги в полной безопасности. – Джун отряхнула руки.
– Спасибо.
Нат осмотрелся. Над ними мерно кружились шестеренки, гигантский циферблат, подсвеченный магией, смотрел на город в нескольких метрах над их головами.
– Вид тут так себе, – заметил Нат. Часы, и правда, заслоняли почти всё.
– Да не видом я тут любуюсь.
Нат недоуменно поднял брови.
– Забираюсь сюда каждый понедельник и перевожу часы.
– Что?! – Нат пораженно хлопнул глазами. – Так это ты?!
– Ага, – расплылась в белозубой улыбке Джун. – Каждый великий маг что-то да ломал в этой академии. Симлик – фонтан, Арагаст – восточную лестницу, Фердинант – Лунный мост… Ну а я сломала часы.
– А дураки болтают, что их сломал Фердинант, сотню лет назад!
Джун тихо засмеялась:
– Ага, распускать слухи и смотреть, как народ сам придумывает легенды, – это то еще развлечение.
Нат расхохотался.
– И не лень тебе?
– Жизнь без капризов не жизнь, – Джун пожала плечами. – А ты? Уже решил, что сломаешь? Ты-то точно можешь сделать это как полагается.
– А как полагается?
– Великими непреодолимыми чарами, ясное дело.
– Я… – Нат замялся. – Не знаю… Ломать – это как-то глупо.
– Это же традиция, Нат. И причем довольно веселая.
– Может, я хочу созидать, а не разрушать. – Он отвел глаза. Фраза и самому показалась слишком уж заносчивой.
– Тогда почини фонтан, думаю, это всех впечатлит. Или Лунный мост. Представь, как все обалдеют, когда он появится днем!
– Пытался починить фонтан… – признался он вдруг. Вообще-то он даже Палию в этом не признавался, стыдно было. – Не вышло.
– Почитаешь записи Симлика – может, и выгорит.
– Посмотрим. – Нат мечтательно поглядел на свою сумку.
– Странный ты, знаешь?
– Почему?
– Такой… правильный, аж встряхнуть хочется. – Джун усмехнулась и смущенно отвернулась. Встала, пошла к часам и стала простейшими бытовыми заклинаниями крутить стрелки. Затрещали возмущенно шестеренки, что-то скрипнуло внутри механизма.
– М-да… великое проклятье Фердинанта… – пробормотал Нат, наблюдая, как Джун просто и бесхитростно тянет часовую стрелку вниз.
– Сделаем сегодня рекорд – путь показывают плюс шесть часов, а?
– Лучше плюс три, самое мерзкое. Тогда полуночный бой будет посреди ночи.
– О, а ты входишь во вкус шалостей, господин отличник. Пусть так. Не забудь заткнуть уши на ночь.
Нат усмехнулся.
– Их подводят раз в неделю, да?
Джун отряхнула руки и вернулась к нему на подушку.
– Да, смотритель поднимается сюда по понедельникам. Чаще ему неохота: сам понимаешь, путь не близкий.
– Но, если чар нет, любой преподаватель может подправить часы и с земли.
– Да, но они же не знают, что чар нет, и не пытаются. Все решили, что это еще одно местное проклятье, и махнули рукой.
Нат покачал головой.
– Поверить не могу. Ты ломаешь часы каждую неделю… И я столько лет думал, что это какой-то талантливый маг таким образом подшутил и над академией, и над городом.
Джун подняла брови. Нат осекся.
– Я… я не имел ввиду…
– Еще как имел. Не волнуйся, я давно привыкла, что все считают практиков за недомагов. – Она потянулась к своей сумке и вытащила запечатанную бутыль. – Будешь сидр? Я подогрею.
Наверху в башне и правда погуливал неприятный сквозняк. Он то и дело забирался Нату под пиджак, но, даже несмотря на это, он совсем не горел желаниям прямо сейчас уходить. Не только из-за ступенек, но и потому, что ему не хотелось расставаться с Джун. Просто хотелось немного поболтать, ничего криминального. Нат подозрительно прислушивался к каждому своему порыву, опасаясь, что его накроет беззаветная и страстная любовь к Патик вот прямо сейчас. Ничего подобного. Ему в общем и целом приятно было с ней поговорить, нравились ее улыбки и гримаски, с ней было весело. Но и всё. Никаких роковых страстей не наблюдалось, и Нат чувствовал себя в относительной безопасности. Кажется, несмотря на Вещее перо, он не собирался терять голову.
– Да, спасибо.
Джун сотворила им по чашке из валяющегося тут же мусора. Нату досталась металлическая из какой-то отработавшей свое шестеренки, Джун – каменная из отколовшегося камня стены. Она откупорила бутылку, подержала ее в руках и разлила сидр. Над чашками уютно заклубился пар.
В молчании они пили. Нат слушал мерный звук работающих часов, смаковал вкусный сидр и не мог поверить, что за один вечер попал на профессорскую кухню, в хранилище личный вещей директора Симлика, столкнулся с черной магией и разгадал тайну часов.
– Ты была права, – сказал он.
– М? В чем?
– Это мой самый лучший семестр. Даже если ты больше не покажешь мне ничего стоящего, этот вечер уже превзошел все ожидания. – Нат искренне улыбнулся.
– А ты не такой уж зануда, Спинс. Кто бы мог подумать.
– От тебя это весомая похвала, спасибо.
Они смотрели друг на друга, улыбаясь, и вдруг оба торопливо схватились за кружки и отвели взгляды. Что-то неуловимо теплое пробиралось внутрь груди Ната вместе с сидром. На лбу зудела шишка, Джун Патик улыбалась ему, а над головой мерно щелкали часы, тайну которых ему сегодня походя раскрыли. Нат вспомнил про куклу и нахмурился:
– Но про марионетку… я думаю, мы должны сообщить.
– Кому сообщить? – тон Джун тут же похолодел и стал сугубо деловым.
– Профессорам.
– Ты же сказал, там все надежно запечатано.
– Да, но…
– И как ты объяснишь, что ты делал в башне? Как ты туда попал? Нет уж, сдавать себя я не позволю.
– Ты не понимаешь.
– Ты сказал, это просто кукла! Ну и пусть сидит в своем шкафу еще сто лет.
– Я думаю, это Исповедница, Джун. Довольно… темная вещица.
Джун прищурилась:
– Что за Исповедница?
– Это сущность, в которую маг сливает, как в закрытую бутыль, все свои темные, злые мысли. Гнев, ярость, желание причинить зло. Таким образом ты можешь спрятать эти мысли от менталистов. На время вынуть их из своей головы и стать белым и пушистым на любом испытании и проверке.
– И ты думаешь, у нас кто-то сливает свой гнев в эту куклу?
– Или сливал… Не знаю. Замок на шкафе был не слишком старым, понимаешь? В этой башне было чисто. Это ты прибиралась?
– Нет, – Джун отрицательно замотала головой. – Там всегда так было. Никакой пыли. Я подумала, что хороший практик наложил чары на вещи Симлика. Или он сам наложил…
– Или кто-то прибрался, чтобы не было видно, что он целенаправленно ходил к старому шкафу в углу.
Джун сглотнула и торопливо разлила им остатки сидра.
– И что происходит с человеком, который использует эту Исповедницу.
– Да ничего. Просто становится на время добряком.
– И сколько ее можно использовать? Постоянно?
– Ты шутишь? – Нат фыркнул. – Это же выдирание эмоций прямо из твоей души. Это черная магия, запрещенная и опасная. Я понятия не имею, сколько раз можно использовать эту штуку. Обычно ее используют, чтобы пройти какие-то тесты, уйти от преследований Стражей, а потом забирают всё обратно. Но тут…
– Кто-то хранит в ней эмоции прямо сейчас. Свою злость, ярость… Ясно.
– Ты часто бывала там?
– Забредала пару раз, – сказала Джун небрежно.
– И шкаф всегда стоял в углу?
– Стоял, но была ли она внутри? Не знаю. Как бы то ни было, мы не можем сказать преподавателям, что мы были там. Тебя тут же заставят вернуть записи Симлика, у меня заберут ключи… Боги, это сколько же отработок мне вменят за их кражу. Нет уж, давай просто выбросим этот шкаф куда-нибудь в главный двор.
– Чтобы на нее набрел первокурсник? Это марионетка чуть не вцепилась в тебя, ты помнишь?
– Еще бы не помнить! Ужас!
Они помолчали, в тишине грея руки о чашки.
– Нат, а этот кто-то, если он туда ходит, он поймет, что ты открывал шкаф?
– Да. То есть поймет, что его открывал кто-то, не конкретно я.
– А если он видел, как я туда пробиралась, он подумает, что это я?
– Не подумает. Ты не могла открыть замок такой сложности.
– А если он видел нас сегодня? И тебя тоже?
Нат задумчиво допил сидр.
– Не знаю. Всё возможно. Если хозяин куклы в академии, он наверняка за ней приглядывает, но я не почувствовал никаких охранных чар.
– Значит, остается надеяться, что наш визит прошел незамеченным, – сверкнула глазами Джун. Нат на мгновение залюбовался ее хитрым, бесстрашным выражением лица. Кашлянул и поставил чашку на пол.
– Нам пора. Отбой через полчаса.
Джун превратила диван обратно в старую холщовую тряпку, кружки в кусок металла и камня, не забыла прихватить с собой пустую бутылку из-под сидра.
Они долго и муторно спускались по каменной лестнице, благо вниз было совсем не так тяжело, как вверх.
Выскользнули из неприметной двери в коридоре пятого этажа.
– Ну, мне туда, – кивнула Джун в одну сторону.
– А мне туда, – Нат поглядел в другую. – С-спасибо… – запнулся он.
«Это было не свидание, – напомнил он себе. – Не свидание!»
– Приходи на завтрак в восемь. Морти без меня тебе и кусочка сыра не даст.
– Почему он тебя кормит?
– Не всё сразу, господин умник. – Джун отвернулась и зашагала по коридору. – Пока-пока! – Она, не оборачиваясь, привычно помахала рукой и скрылась за поворотом.
Нат с минуту стоял, глядя ей вслед, и глупо улыбался.
– Пока… – пробормотал он, натянул на лицо привычное хмуро-сосредоточенное выражение и побрел к их общежитию.
О проекте
О подписке