Глава 11

– Каменная, королева зимняя. Что так дрожишь, будто в первый раз?

– Тебе показалось.

Мотаю головой, а этот дьявол руки мне на груди кладет, перекатывает соски между пальцами, заставляя сжать зубы крепче и свести бедра вместе.

Приятно, я и забыла уже, как же это приятно, как мне нравилось, когда Олег так делал. А он все помнит как будто, словно специально издевается надо мной, заставляя прогнуть спину.

– Зажата. Словно струна натянутая, Яна. Мужика давно не было или твой плохо старается? – шепчет, стоя позади меня и сжимая мои груди до боли, лаская соски, а я воздух хватаю распахнутыми губами.

Ноги отказываются держать, и кажется, я вот-вот упаду в обморок.

– У меня не было никого, кроме тебя, Олег.

– Хорошая шутка, да не смешная, но ты же актриса. Я забыл.

В его голосе проскальзывают стальные нотки, и я решаю не дергать кота за усы.

Хочет послушную шлюху – он ее получит, а я потерплю.

Привыкла терпеть уже, к черту!

– С женой своей ты такой же? Или только со мной так себе позволяешь?

– Я со свой женой сам разберусь.

– Не тяни! Быстрее! – выпаливаю и слышу довольный смешок.

– Ты так дрожишь, потому что хочешь меня. Так и знал, что скучала. Думала обо мне, Яна?

Олег очень близко, его медицинский костюм царапает мне кожу, а я с места сдвинуться не могу.

Аж колотит всю. Я любовница, грязная подстилка, шлюха. Олег больше не мой муж. Не любимый, нет. Чужой мужчина, холодный, ненавидящий меня.

– Не скучала. Не думала.

Пытаюсь отойти от него, но Олег не дает. Прижимает меня к себе сильнее, еще миг, и я чувствую, как его ладонь накрывает мою промежность.

Я гладкая там, для себя люблю ухоженной быть. Олег с легкостью складочки мои раздвигает и круговыми движениями клитор гладит, зажигая во мне огонь, делая мокрой.

– Не трогай! Можно без этого?

– Нельзя. Ты моя, и я буду делать с тобой все, что захочу. Все, Яна. Все.

Он размазывает влагу между моих складочек. Я потекла. Сама, от его умелых длинных пальцев, от близости и запаха, от всего.

Один миг, и Олег вводит в меня сразу два пальца. Входит на всю длину, толкается в меня, заставляя встать на носочки.

– А-а-а-ай!

– Чш, не кричи. Тихо, сказал! – приказывает, а после начинается какое-то безумие, потому что Холодов начинает трахать меня пальцами.

Быстро, ритмично, умело и так, что я едва на ногах стою. Я не выдерживаю, начинаю стонать, и тогда его ладонь накрывает мой рот, лишая всякой возможности кричать.

Это безумие, мрак, мое падение, но мне хорошо. Боже, я ПЯТЬ ЛЕТ не чувствовала оргазма, а он снова сделал это!

Меня прошибает очень быстро, так сильно, что я аж подскакиваю, поднимаюсь на носочках, а Олег держит меня в своих руках и трахает дальше, не отпускает.

Едва судороги проходят, мужчина опускает брюки, наклоняет меня над кушеткой и входит в меня, проталкивается в тугую горячую промежность каменным членом сразу и до упора. Большой… боже, его член такой возбужденный и твердый. Мне немного больно, я совсем отвыкла от этого ощущения наполненности, от этого безумия, я забыла, каково это – чувствовать.

– Аа-ах! – стон вырывается из горла.

В просторном кабинете выключен свет, горят только фонари, а Холодов делает со мной это.

Обхватив меня крупными руками за талию, Олег вбивается в меня на полную силу, ритмично двигает бедрами, долбит меня, насаживает просто на себя, а я теку, как сука последняя, ненавидя себя за это.

Мы как звери дикие, слышны лишь развратные шлепки наших тел и мои жалобные стоны.

Мы совсем не целуемся, никакой ласки нет, чисто секс, техника, разврат и мое падение в бездну в этой унизительной позе сзади. Что я творю, что…

– Твою мать!

Еще два толчка, и Олег кончает, чем-то меня вытирает, а я едва живая отползаю от него.

Оба тяжело и быстро дышим. Олег чертыхается, а я… я вот-вот разревусь. Такой униженной я в жизни себя не чувствовала. Я представляла, как буду царапаться и отбиваться от него, а сама… сама стонала, как последняя шлюха, под бывшим!

Щелкает ключ, Олег открывает дверь, бросая в меня мои же вещи.

– Одевайся и на выход. Свободна на сегодня.

Выставляет, как девку на заказ, хотя почему “как”? Так оно и есть.

– Я тебя ненавижу! – шиплю на него, вытирая слезы, а он только усмехается. Кажется, еще сильнее опьянел.

– Твое тело говорит об обратном. Встретимся на обходе. К дочери можешь зайти.

Ответить мне уже нечего, я быстро напяливаю на себя одежду и выхожу из кабинета этого дьявола.

Ползу в туалет и умываюсь ледяной водой, пытаясь прийти в себя, а после иду в палату к Саше. Она уже проснулась, обеспокоенно смотрит по сторонам.

– Я тут, моя маленькая.

– Мама…

– Все будет хорошо, моя девочка. Слово даю.

– Не плачь, мамочка.

Вытирает маленькими ладонями катящиеся по моему лицу слезы, а я улыбаюсь, давя в себе адское желание сдохнуть.

– Я не плачу, малышка. Спи. Завтра тебе станет лучше.

– Дядя доктор мне поможет?

– Угу… Поможет, – успокаиваю Сашу, а сама думаю, что завтра Холодов снова будет ждать меня у себя, и хуже всего то, что я не смогу отказаться.

Глава 12

Телефонный звонок вырывает из дурмана сна. Я лежу на кушетке в своем же кабинете, даже не помню, как отключился вчера.

– Я слушаю.

– Алло.

Незнакомый номер, говорит явно детский нежный голос.

– Кто это?

Пытаюсь вспомнить номер, на часах семь утра, и вообще-то я уже должен отдыхать дома после дежурства.

– Это я.

Разговор начинает напрягать.

– Кто “я”? Девочка, кому ты звонишь?

– Пап, это ты?

Внутри что-то сжимается. Кто-то номером ошибся, но расстраивать ребенка я не хочу.

– Э-э, я…

– Папочка! Ты придешь ко мне? Я болею. Это Саша…

Черт, надо было молчать. Это же дочь Яны. Откуда у нее вообще мой номер?!

– Извини, малыш. Я занят.

Она затихает, а я отключаю вызов, потягивая спину. Странный ребенок. То она дикая, то такая ласковая. Переменчивая, как погода весной, и эти вопросы про отца… бесят.

Я никто ей, точнее, лечащий врач. Пусть ее настоящий отец бегает, у меня этих пациентов десятки. В глазах порой рябит, и каждому надо помочь, каждого к выздоровлению провести, да вот только не всегда получается.

Оперировать детей – это как играть в лотерею на краю вулкана. Или ты в итоге увидишь счастливое лицо родителей, или будешь проклят до седьмого колена, если вдруг что-то пойдет не так.

На столе замечаю открытую бутылку коньяка и полупустой стакан. Почему не полуполный? У меня полупустой.

Врут все, когда говорят, что врачи святые и не пьют. Пьют, так же как и полицейские, и все остальные, кто связан с риском, потому что порой по-другому сбить напряжение нельзя, хоть сам себе анестезию делай.

В голове мелькают картинки ночи, а точнее, она. Моя Яна. Нет, не моя уже давно. Чужая, чья-то жена, хоть и не носит кольцо. Пришла все-таки, хоть я и не сомневался. Разделась предо мной, красивая, сука, стала, еще лучше, чем была.

Ну чего тебе не хватало? Черт возьми, Яна. Как каменная была, едва коснулся бархатной кожи – аж задрожала, но быстро распалилась, потекла даже в моих руках.

Я как запах ее вдохнул – едва не кончил. Вкусная, сладкая, легкая, королева моя снежная. Что же ты наделала, девочка, я бы любил тебя, а так… операцию сделаю, и пусть валит на все четыре стороны.

Пять лет не видел ее и еще бы сто не видел, хотя кого я обманываю? В первый год без Яны чуть не сдох, ни есть, ни пить не мог, даже оперировать.

Пришлось операции переносить, откладывать, меня чуть не уволили тогда, и я уехал на семинар. Подальше от нее и от себя самого. Женился тогда практически сразу. Жанна. Всегда под боком была. Поддержала меня, не то бы совсем волком выл.

Жанна сердце мое склеивала по кусочкам, ведь я знал, что детей не могу иметь. Еще один удар под дых, захотелось на стену просто лезть: десятки детей каждый день вижу, а у самого не может быть ребенка, и шансов никаких. Думал, застрелюсь тогда, но нет, в работу ударился, и все уже было стабильно, как тут она снова на горизонте замаячила.

Яна моя… моя девочка. Я думал, чище нее нет, но я ошибся. Пришла, да еще и с ребенком нагулянным, на которого я смотреть нормально не могу. Это ведь наша дочь могла быть такого возраста уже, наша… если бы я мог. Если бы она не изменила.

***

Я сижу у кровати Саши всю ночь. Она спит, ей лучше, а я стараюсь не думать о том, что сегодня сделала и что теперь буду делать еще месяц.

В теле какие-то непонятные ощущения, оно просто уже забыло, каково это – быть с мужчиной. Думала, Олег будет грубым со мной, но нет. Он был страстным – наверное, потому, что просто был пьян, и сегодня… я не знаю, каким он будет сегодня.

Мы встаем рано, готовимся к обходу, сегодня должны назвать дату операции и все, что потребуется для нее. Рано утром я иду в ближайший магазинчик, Саша захотела йогурт, а когда возвращаюсь, вижу, что она какая-то очень грустная стала и сжимает мой телефон в ладонях, лежа на боку.

– Сашуль, что такое?

– Я папе позвонила.

– В смысле?

Почему-то холодеет внутри, и я быстро беру телефон, просматривая историю вызовов. Номер Холодова в последних исходящих. Блин, почему я не забрала телефон? Я подписала его “П”. Не “папа”, а “подонок”.

– Он тебя как-то обидел? Саш, скажи маме.

Убираю выбившиеся из ее косичек волоски, и малышка обнимает меня, прижимаясь к груди.

– Он сказал, что не приедет, потому что занят, но я думаю, папа не навестит меня, потому что не любит. Мам, я плохая, да? – щебечет моя птичка, а мне хочется открутить голову Холодову. Лучше бы он не брал трубку, лучше бы он вообще не знал Сашу! Только расстроил ее, она и так в последнее время переживает, и мне не хочется, чтобы она еще и по этому поводу волновалась.

– Ты не плохая. Не надо ему звонить, Саш. Просто не надо.

– Все по палатам, обход! – гудят в коридоре, а после я вижу, как распахивается дверь. Первым, как обычно, входит Холодов, держа папку анализов в руках. Не входит, точнее, а именно влетает, потому что шаг у него большой, все остальные только догоняют.

– Как дела, Александра? – игнорируя меня, спрашивает Олег у Саши, а она, надутая еще с утра, складывает руки на груди и опускает голову.

– Никак! – бубнит, недовольно сводя брови. Кого-то она мне напоминает в этот момент. Олега. Как в зеркало смотрю.

Неужели он не видит сходства? У них же характер одинаковый, не говоря уже о том, что внешне Саша очень похожа на Олега.

– Похоже, кто-то не в духе сегодня.

К Саше подходит еще один врач, а она отворачивается, показывая нам всем свой прекрасный розовый язык.

Становится стыдно, я не знаю, почему она так реагирует на чужих людей, со мной она всегда ласковая и послушная.

– Ох, как некрасиво! Ты же девочка! – смеется этот доктор, а Холодов только поджимает губы.

– Извините. Она обычно не такая. Саша, нельзя так делать!

– Я не хочу быть здесь! Пусть они все уйдут! – выкрикивает Саша на всю палату, точно большой начальник, и кажется, я краснею до самых кончиков волос.

– Вас тут никто и не держит, – мрачно заключает Олег. – Принимайте препараты, операция через месяц. Можете освобождать место, у нас и так очередь из пациентов, – басит Олег и идет к другому ребенку, который здоровается с ним за руку. Мой же ежик отворачивается к стене, и я вижу, как уже сопит.

– Саш… ну не надо. Не расстраивайся и не срывай свою обиду на чужих людях.

– Он не приедет. Папа занят! Папа занят и не может проведать меня! – бубнит моя малышка, так и не оборачиваясь ко мне. Вижу только, как ее хрупкие плечики содрогаются. Плачет.

Зря я вообще ей сказала, что ее папа жив. Надо было сказать, что он улетел на Луну и не вернулся, а теперь она только расстраивается, тогда как Саше нельзя волноваться. В этот момент я ненавижу Холодова еще сильнее.

Когда обход заканчивается, я догоняю Олега в конце коридора, он уже уходит на операцию, я ловлю его буквально в последний момент.

– Подожди… те! Олег Евгеньевич! – кричу, когда вижу, что он сейчас уйдет. На нас уже глазеют медсестры, но Олег останавливается. Я подхожу к нему и поднимаю голову, чтобы встретиться с его цепким взглядом.

– Что случилось? Почему ты орешь на все отделение?

– Зачем ты это сделал?!

– Что именно?

– Зачем ответил на звонок Саши?! Она расстроилась из-за этого!

– Я не знал, кто мне звонит. Я твой номер не держу у себя.

– Ты не знал, но представился ее отцом, а теперь Саша плачет в палате, потому что папа слишком занят, чтобы прийти! Получше ничего не мог придумать?!

– Что, например? Признать чужого ребенка своим – это предлагаешь?

– Нет, не это, лучше бы ты вообще трубку не брал!

– Так пусть реальному отцу звонит, в чем проблема-то? Она и так дикая и невоспитанная у тебя. Видимо, вся в папашу, так пусть он ей и набирает!

– Да, ты прав, она вся в отца, вот только Саша у меня воспитанная, мне жаль, что ты этого не видишь. Я прошу прощения, Саша больше не будет звонить тебе. Извини, что мой ребенок тебя потревожил.

– Все сказала? А теперь выдохни и иди готовься. Я скинул адрес, где ты сегодня должна меня ждать.

– Ты серьезно? Олег, когда ты стал таким…

– Твоей дочери еще нужна операция или ты уже передумала? Каждый день, Яна, каждый день ты будешь подо мной! – наклоняется и рычит на ухо, а меня аж трясти начинает. Олег не нежен больше, нет, циничен и холоден, наглый самодовольный закостенелый врач!

– Как ты можешь, как…

– Так же, как и ты смогла. И только попробуй не прийти, можешь тогда забыть про лечение своей дочери! – цедит Олег сквозь зубы и уходит, оставляя меня одну посреди коридора.

Я иду в палату, оставаться в отделении больше нет необходимости, до операции все равно ничего не изменится, но и работать я больше не смогу.

Мне надо быть с Сашей, и я уже предвижу, как снова буду отпрашиваться на работе, мысленно подыскивая новое место.

– Это вам. Начинайте принимать.

К нам приходит медсестра и передает несколько пачек таблеток. Все для сердца, заграничные, я даже таких названий не знала.

– Откуда это? Я их не покупала.

– Из фонда… Давайте ребенку согласно инструкции. До операции больше ничего не надо делать.

– Спасибо большое! – беру все лекарства и благодарю медсестру, сгружая это все добро на тумбочку, но инструкции на иностранном языке, потому я залезаю в интернет прочесть перевод и попутно вижу цену на эти препараты.

Боже, они все стоят просто баснословных денег, и как нам с Сашей повезло, что это помощь фонда.

– Ого, ничего себе! У вас спонсор появился! Это лучшие препараты, – подмечает соседка по палате, тогда как я непонимающе веду плечом.

– Нет. Это из фонда передали. Всем же такие дают.

– Из фонда простые таблетки дают, такие дорогие только самим покупать, заказывать из-за границы. Видимо, спонсор у вас все же появился.