– У меня правда выходной, самый настоящий!

– Неважно, – отмахнулась она. – Вставай или я сама открою твой подарок.

– Какой подарок? – я с любопытством выглянула из-под подушки. Единственное, что я люблю больше, чем поспать – это подарки и сюрпризы.

– Вот если встанешь – сама увидишь. Я же его не открывала. Только карточку прочла, которая в цветах была, – она невинно закатила глаза и покружилась по комнате. Меня забавляло игривое настроение Одри, сразу хотелось жить и верить в любовь.

– Все, уговорила, встаю.

Я размашисто потянулась на кровати и, согнав Люсиль – мою белоснежную красавицу кошку, скатилась кубарем с постели.

Кто придумал столь изощренную пытку – утренний подъем? Усиленно зевая и показывая всем видом, что я жутко недовольна ранним вставанием (девять утра в выходной – рано, учитывая, что выходных за последние пять лет у меня не было), поплелась в прихожую. Квартира, в которой мы с Одри жили, была устроена по типу студии. Прихожая плавно переходила в гостиную и кухню. Нам это нравилось и, пожалуй, именно потому в свое время мы и купили эту квартиру. Казалось бы, странно покупать квартиру вместе с подругой, но мы дружили с самого детства, и нам хотелось иметь большое комфортное жилье, а для этого необходим достаточно большой капитал, который можно собрать только совместно. Спасибо родителям, трем работам и кредитам.

– Ого, – я замерла, увидев в вазе на журнальном столике гигантский букет из бардовых бархатных роз. Каждая роза размером с мою ладошку, крупная, ароматная, крепкая. Такой красоты я прежде в жизни не видела, не говоря уже о том, чтобы получать. Мне, конечно и раньше цветы дарили, но такой букет – никогда. Кто бы это мог быть? Хотя, внутри меня уже расцвели миллионы лотосов в надежде, в предвкушении инициалов Г. Л. Э. Он всегда подписывался Г. Л. Э., не расшифровывая. Генри Леонард Эллингтон.

– Здесь 99 роз, я пересчитала после того, как записку прочла, – Одри, забавно тряхнув золотыми кудряшками передала мне карточку. Я не таила на нее зла, мы все делили на двоих, кроме мужчин, потому тайн между нами не было. После гибели моей родной сестры Одри полностью заменила ее, как бы… как бы страшно это ни звучало.

– Не забывай питаться, – прошептала я. – Г. Л. Э.

Уголки моих губ затерялись где-то в волосах, а грудь разрывало от дикой, бешеной радости. Я захлебывалась от счастья и рассмеялась, как ненормальная. Одри с удивлением наблюдала за метаморфозами.

– Подруга, ты ли это? – она плюхнулась на диван и с любопытством меня рассматривала. – Что с тобой станет, когда коробку откроешь?

Без церемоний развязав красный шелковый бант, я открыла белоснежную коробку и рассмеялась еще сильней. Я хохотала так, что, казалось, стекла в окнах задрожали.

– Ами, я тоже хочу это знать!!! Это прислал твой шеф? Генри Эллингтон, это его инициалы?

Я не могла говорить, только хрюкала и смеялась, пытаясь урвать частичку воздуха.

Одри заглянула в коробку и с удивлением обнаружила в ней большой сет из роллов, стейк из свинины, гречневую лапшу с мясом и овощами и большое количество сладостей. Вдобавок ко всему, внутри лежала бутылка дорогого красного вина.

– Необычный, однако, подарок… это он из жалости или как?

Едва совладав с собой, я уставилась счастливым взором на Одри, не переставая улыбаться.

– Боже мой, да ты втрескалась? – бессовестно пробуя пальцем крем с пирожного, догадалась она.

Я бешено закивала головой.

– По уши, – уже не вопрос, а констатация факта.

В ответ донеслись лишь невнятные хрипы и хрюканье.

– Он на 10 лет старше тебя, – игриво сморщилась подруга, словно проглотила лимон.

Я вновь, хихикая, закивала головой.

– У вас что… о Боже, Амелия, у вас…

Довольно улыбаясь, я пожала плечами и закатила глаза.

– И насколько все серьезно, он тебя уже поимел?

– Одри, – наигранно возмутилась я и запустила в нее подушку, лежавшую в кресле.

– Так поимел? – не отставала подруга.

– Не совсем.

– Это как так – не совсем? Не встал?

– Боже, Одри! Встал и еще как… просто он оказался… воспитанным.

– Воспитанным? Бросить женщину на грани экстаза? Это не воспитание, это облом называется…

– Я не знаю, Одри, не хочу об этом, давай просто порадуемся и поедим! Слава богу, сегодня только к трем на экзамен и больше никуда не нужно торопиться, – я схватила ролл с омлетом и филадельфией и, обмакнув в соевый соус, отправила в рот. – М-м… божественно! Сделка с американцами только на следующей неделе, но эффективность буду рассчитывать завтра, с немцами тоже все… улажено… погоди…

Я побледнела. Вот черт. Только не это.

– Только не говори, что с немцами не все улажено?

– Твою ж мать! Сколько времени, Одри?

– Успокойся, еще только 15 минут десятого…

– Черт… черт, черт, черт!!!! Немцы будут у Эллингтона ровно в 10, а папка с договором у меня!!!! Я вчера схватила ее, потому что он… ну он отвлек меня, Господи, вызови такси, умоляю! – я носилась по дому, как петухом в задницу клюнутая. Я не имела права так подставить его. Ведь он доверяет мне… без этого договора сделки не будет, а немцы, увидев неорганизованность мистера Эллингтона, не станут вдаваться в подробности, просто развернутся и уедут. В конце концов, его компания – не единственная на рынке финансовых услуг, хотя, несомненно, одна из самых крупных и надежных. Надежность – это слово как нельзя лучше характеризовало и компанию, и ее руководителя. Но вот помощница ему досталась та еще.

Наспех нацепив черные облегающие брюки, синий шелковый топ, слишком откровенный, но первый, который попался под руку, шпильки, я забрала каштановые волосы в высокий хвост.

– Такси подъехало?

– Угу, – пожевывая лапшу и злорадно усмехаясь, кивнула Одри. – Синее корыто 353, ждет у подъезда.

– Корейское? – сморщилась я, окидывая квартиру в поисках сумочки.

– Не Опель Астра явно. На барной стойке.

– Спасибо! – Я схватила сумочку и полетела к выходу.

– Папку-то не забудь!

– Точно, спасибо! – вернулась в свою комнату, схватила со стола папку и вылетела за дверь, уже только в коридоре услышав крик Одри:

– Пиджак оставила, балда!

Несмотря на то, что наступил май, на улице по-прежнему было холодно, в районе пятнадцати градусов, а значит, я рисковала подхватить простуду, которую не имела права подхватить. Вдобавок эти непрекращающиеся моросящие дожди, колющие иголками ледяных капелек. С другой стороны, уж лучше я умру от воспаления легких, чем подведу мистера Эллингтона.

– Жасминовый проспект, 74, пожалуйста. И если можно – поторопитесь, я доплачу.

Таксист, кавказской наружности, с большим усилием переключил рычаг коробки передач и машина, взвизгнув, сорвалась с места. Не знаю, чего в этот момент я боялась больше – не успеть передать документы или умереть по дороге и не передать их вообще. До работы – 35 минут, а времени у меня оставалось только 30… Я спешно придумывала и оправдывала свое появление в кабинете мистера Эллингтона в самый разгар встречи, ведь наверняка будет пробка у лифтов (здание в 75 этажей, а лифтов всего шесть), задержка-очередь на пропускном пункте, ведь я забыла свой пропуск, а, значит, будут звонить в приемную Эллингтона, узнавать, просить временный пропуск… о Боже. Что же мне делать. Что, что, что? Можно было бы позвонить, но телефон остался в пиджаке, который я оставила дома.

К счастью, мы доехали живыми и почти здоровыми. Подпрыгивали на каждой кочке, нанюхались выхлопных газов, по неведомой причине поступающих прямо в салон. Таксист уверял, что вибрация, трясущая автомобиль – целебная и с машиной все в порядке. Только я от такой целебной вибрации побледнела и желудок обещал с минуты на минуту вывалить все содержимое, которое в нем болталось, благо, болталось там немного. Сунув таксисту деньги, я выпала из машины прямо в лужу на асфальте, куда меня и вытошнило. Боже мой… Наконец этот ад закончился. Но я стояла на четвереньках в грязи и безостановочно блевала. Какой кошмар, прямо на глазах десятка людей и все проходили мимо, бросая брезгливые взгляды. Словно я какая-то алкоголичка, перебравшая и опозорившая себя прилюдно. Когда в поле моего зрения оказалась рука в белой рубашке, агатово-черном пиджаке с сапфировой запонкой в серебре (подарила на его день рождения), это был конец. Я не могла быть более уничтоженной, раздавленной или униженной, чем сейчас. Это не может быть правдой.

– Амелия, возьми мою руку.

– Я не могу, я вся в грязи, – едва слышно прошептала я.

– Возьми. Мою. Руку, – спокойно, но крайне властно приказал он. Такой его тон я не могла ослушаться. Никогда. Еще ни разу.

Стряхнув, насколько это было возможно, с руки грязь, я робко вложила ее в чистую, сильную руку мистера Эллингтона, который одним движением поставил меня на ноги.

– Где твой пиджак? – спокойно, но с недовольством в голосе спросил он.

– Дома забыла, – я опустила глаза, как провинившаяся школьница. Стояла вся в грязи в собственной блевотине рядом с элегантно одетым, сияющим чистотой, вкусом и силой мужчиной. Прохожие окидывали нас недоуменными взглядами.

Когда мистер Эллингтон начал расстегивать пуговицы на пиджаке, я не сообразила, что он собирается сделать. И даже после того, как на мои плечи легла теплая ткань, вкусно пахнущая парфюмом и чистотой, я не в полной мере понимала, что произошло. Перечить и возмущаться не решилась, к тому же, данному жесту совершенно не придали значения, ведь мистер Эллингтон уже не без презрения рассматривал мой транспорт.

– Ты приехала на этом?

Едва не рыдая, кивнула головой, пока руководитель Тринити стирал с моей щеки льняным платочком содержимое моего желудка.

– Завтракала?

Слезы все-таки скатились по лицу, создав столпотворение на кончике подбородка. Я отрицательно помотала головой и впервые услышала рассерженный голос руководителя.

– Амелия, ты должна питаться, ты угробишь себя!

– Но я не успела, у вас же встреча с немцами…

– Я перенес ее на полчаса, знал, что ты приедешь. Но нет ничего важнее здоровья, поняла?

Смахнув рукой слезы и разглядывая лужу, я шмыгнула носом.

– Посмотри на меня.

Господи, ну как я могу посмотреть на него? Вчера мы почти занимались сексом на водительском сиденье его машины, а сегодня он стирает с моей щеки блевотину… Что же дальше ждет? Как я могу посмотреть в его прекрасные, чистые, добрые глаза. Как.

– Амелия.

– Я… не могу… – едва слышно. – Мне стыдно.

Теплые пальцы властно подняли и развернули мою голову. Я закрыла глаза. Нет. Не могу. Не. Мо. Гу. Мне стыдно!

– Открой глаза, иначе я тебя поцелую.

Внизу живота больно кольнуло, и я мгновенно распахнула глаза.

– После всего, что случилось? – выдержать его взгляд не смогла и отвела глаза, хотя это было так сложно, когда две карих звезды манили своим светом.

– А что случилось? – его мягкий спокойный голос обволакивал, баюкал, успокаивал. Что он нашел во мне? Почему так разительно переменился?

– Меня только что вырвало прямо в лужу, в которой я лежала…

– Это от плохого питания и ужасного транспорта. Я назначу тебе водителя.

– Мистер Эллингтон! – я гневно посмотрела в его глаза, в которых тут же зажглись веселые искорки, но лицо оставалось неумолимо серьезным.

– Вот ты и посмотрела на меня.

– Вы манипулятор! – с поддельным возмущением воскликнула я, внутренне бесконечно восхищаясь этим мужчиной.

– Завтра в девять за тобой заедет машина. И чтобы из того, что я прислал, ничего не осталось.

– Цветы мне тоже съесть или их можно оставить? – жалобно протянула я, кутаясь в пиджак и удостоившись его мимолетной теплой улыбки.

– Цветы можно оставить, Амелия, – он провел ладонью по моей щеке и высвободил мою губу, которую я ненароком кусала. – Красивая блузка, – ладонь мужчины скользнула до линии декольте и замерла. Мы любовались друг другом, словно в мире больше никого не существовало, словно время остановилось, но вскоре он мягко взял из моих рук папку и, не прощаясь, направился в сторону здания.

– Значит ли это, что мое увольнение не принимается? – крикнула я вдогонку.

– Значит ли это, спасибо, мистер Эллингтон? – он даже не повернулся, но я чувствовала, как он улыбается, ведь сама стояла с растянутой от уха до уха улыбкой. Вся в грязи и блевотине.

– Вы позволите, Мисс Уэйнрайт?

Я чуть не подпрыгнула от неожиданности. Сегодня день – напугай Амелию.

– Вы кто, простите?

– Я Бернард, ваш личный водитель. Мистер Эллингтон приказал отвезти вас до дома, – Бернард открыл передо мной двери черного, в противоположность мне – чистого и элегантного Майбаха.

– Это шутка такая? – даже не шелохнулась, прикрыв вырез на блузке пиджаком.

– Я бы не посмел, мисс Уэйнрайт.

– На этом? – судя по тому, что дверца автомобиля все еще была открыта, а Бернард терпеливо ждал, когда я соизволю сесть, никакой ошибки не было.

Когда он только успел? Позволив усадить себя в шикарную машину, я в полном недоумении направилась домой, наслаждаясь теплом и комфортом.

На пороге дома меня сразу же встретила Одри. От орлиного глаза журналистки не ускользнула столь разительная перемена средства моего передвижения и новинки гардероба.

– Уехала на корыте с хачом, а вернулась на Майбахе с личным водителем-интеллигентом, да еще и в мужском пиджаке! Ты ему отсосала что ли?

– Кому? – что греха таить, я была слегка тугодумная в бытовых делах.

– Пресса довольна подтверждением факта – сосала. Кому – уже не важно, – Одри расхохоталась.

– Перестань, Одри, – я скинула шпильки и направилась на кухню, с единственным желанием – съесть все роллы с омлетом и сыром, а потом приняться за те, где есть лосось! И чтобы побольше соевого соуса. Нехотя простилась с пиджаком, бережно повесив его на спинку стула.

– Ты, мать, по каким кустам шаталась, вся в грязи. И, боже упаси, что это на тебе еще? – действительно, стоило бы сперва переодеться.

– Лучше не спрашивай, меня вырвало разве что не на новые лакированные туфли Генри, – я сняла с себя топик и кинула его в корзину с грязным бельем. Туда же отправились и брюки.

– А пиджак принадлежит твоему Боссу? – наблюдая за тем, как я переодеваюсь, подруга не переставала играть бровями и делать недвусмысленные подмигивания.

– Ну, свой-то я забыла, – попыталась оправдаться.

– О, тогда да, действительно. Пиджаков мистера Эллингтона хватит на хрупкие плечики всех женщин Тринити, которые оставили дома свои пиджачки в холодную погоду, – она откровенно смеялась надо мной.

– Прекрати, иначе чем-нибудь в тебя запущу! – облачившись в домашний халат, я взобралась на барный стул.

– Знаешь, – присаживаясь рядом и берясь за палочки, увлеченно начала Одри. – Ты мне представляешься весьма любопытным персонажем для комического романа. Нет, я серьезно, – заметив недовольство на моей физиономии, она принялась убеждать меня в том, в чем безрезультатно пытается убедить уже лет пять. – Мы можем заработать большие деньги, если ты позволишь мне описывать твою жизнь. Я могу поменять имена, поменять название фирмы, например Антуан и Клара – современная история Золушки! – она мечтательно взмахнула палочками, словно они могли быть волшебными.

– Клара? – я чуть не подавилась лососем.

– Отлично, мне нравится твой энтузиазм! – подхватила подруга. – Давай поработаем с именами. Можешь выбрать сама. Жозефина, Кира, Ариэль. К его имени претензий нет?

– Стоп-стоп-стоп! – я осадила пыл подруги. Журналист из нее преотменный. Как вцепится мертвой хваткой, так отцепиться уже практически не реально и, несмотря на то, что согласия ты ни на что не давала, полдела уже сделано. – Но я не соглашалась на эту авантюру! Одри, я не позволю, чтобы о моей личной жизни половина страны узнала. А вторая половина – начала догадываться. С твоим талантом и энтузиазмом раскрутить роман – дело времени. И ты, правда, думаешь, что он не поймет, о ком написано? Много ли у тебя подруг перед миллионером ноги раздвинуть желает?

– Ну, с десяток наберется, – хмыкнула она, наслаждаясь роллом. – Ты лучше спроси, кто не желает раздвинуть ноги перед таким красавчиком, как твой Босс. Ну, кроме меня, конечно, он совершенно не мой типаж. Хотя солидный кошелек, не спорю, повышает его привлекательность даже в моих очень скрупулезных и придирчивых глазах.

– Ох, подруга, – я тягостно вздохнула и отложила палочки. Есть расхотелось совершенно. Все мысли были заняты только одним – поскорее оказаться рядом с ним. Но что я скажу? Что сделаю? И главный вопрос – на что я надеюсь? На мимолетный роман, чтобы он выкинул меня, как только я ему надоем? На длительные отношения? Что-то сомневаюсь, что Генри Эллингтон способен на такие. Все знают, что в его жизни была лишь одна женщина – Шарлин. Но что случилось, почему не состоялась свадьба и где она теперь – никому не известно. Может, застукал с любовником, оприходовал и прикопал под каким-нибудь кустом, вот о ней никто и не слышал уже десять лет? А теперь совесть не позволяет завести новые отношения. Господи, ну и бред мне в голову лезет. Видимо я действительно начинаю сходить с ума! Но у него точно есть какая-то тайна. Почему я должна была пожалеть, если бы мы сделали то, чего оба страстно желали, тогда, в его машине? Почему с ним слишком опасно? На худой конец, от потери девственности еще никто не умирал.

– Ну, так что, Амелия? – подруга пристально на меня глядела, явно ожидая ответа на какой-то очень важный вопрос.

– Думаю, он ее не убивал, – серьезно протянула я. – Но точно что-то скрывает.

– Кого? Кто? Итан?

– Шарлин. Куда она исчезла? Ведь они к свадьбе готовились.

– Бог ты мой, – подруга встрепенулась и побежала за телефоном. – Если тебя так волнует этот вопрос, я сейчас сделаю пару звонков, и через несколько дней перед тобой будет полное досье этой самой Шарлин.

Она уже начала набирать номер, но я выхватила телефон и сбросила звонок. Ну что я делаю? Глупая влюбленная дурочка. Прекрати вести себя как настоящая идиотка! Ты уже взрослая и должна учиться на собственных ошибках.

– Нет, не нужно, прошу. Он обо всем узнает, а я не хочу ничего портить… И есть ли вообще что-то между нами? Я не знаю, Одри. Мне не по себе.

– Пиджак на плечах – это уже определенно то самое «что-то», – убедительно заявила подруга. – Знаешь, пожалуй, оставлю тебе содержимое этой коробки. Чувствую, сегодня нас ожидает вечер рыданий-обжираний за просмотром очередной мелодрамы. Что ж, более занятных планов у меня все равно нет, так что, спасибо, что пригласила.

Подметив отсутствие у меня аппетита, она заботливо переложила наш недельный запас провианта в холодильник и удалилась в свою комнату, оставив меня наедине со своими мыслями. Кажется, самое время принять душ и смыть с себя остатки грязи и рвотных подвигов. И было бы неплохо пораньше добраться до института, атмосфера которого меня всегда успокаивала. Посижу в библиотеке, полистаю конспекты, освежу в памяти последний раз ненужные формулы, определения и даты. У меня не было паники или переживаний. Более того, я твердо знала, что сдам мировую экономику на пять, ведь у меня был лучший учитель практик – мистер Эллингтон. Сколько аналитических справок по состоянию экономики Европы и Америки я подготовила по его заданию. Больше половины были ему не нужны, такое ощущение, что он просто готовил меня… для чего? Зачем ему это нужно? Не знаю… просто он необычный человек. Его отношение к подчиненным восхищает. Никто никогда не видел, чтобы он кричал на кого-то или срывался. Если подчиненные подводили его, то не дожидались увольнения. Все прекрасно знали о негласном правиле. Ты либо работаешь и работаешь успешно, либо уходишь, если не справляешься. Ты либо растешь, либо ищешь другой путь. И он помогает расти. Всем. Всегда. Его компания занимается научной деятельностью, все работники проходят постоянные курсы повышения квалификации, стажируются у лучших фирм-партнеров за рубежом. Что греха таить, мне бы тоже после получения диплома хотелось перейти из личной помощницы в аналитики, а впоследствии стать партнером и даже старшим партнером. Но такую часть нужно заслужить и первый шаг на этом пути – сдача мировой экономики. Ну что ж, мировая экономика, сдавайся!