Робко приоткрыв дверь из ванной комнаты обратно в спальню, я убедилась, что в последней никого нет и решила оглядеться. Чистая и уютная комната, с огромной и безумно мягкой кроватью. Я с великим трудом подавила желание со всего разбега прыгнуть в бесконечную легкость ее объятий и поспать еще пару часов. Часы, висящие на стене, показывали 7:30. В 9 мне нужно выезжать. Хотя, я не знаю, где нахожусь, и сколько времени займет дорога до офиса.

Обнаружив в верхнем шкафу комода расческу, я прибрала волосы и заплела тугую косу, чтобы, когда высохнут, локоны легли красивыми мягкими кудряшками. Что ж, дольше задерживаться в чужой комнате уже неприлично, а куда идти – я не знала, поэтому робко открыла двери, ведущие в неизвестность. Неизвестность оказалась коридором в самом конце которого брезжил свет. Как мотылек, я повиновалась инстинкту и полетела к нему, шлепая босыми ногами по полу, потому что туфли свои я тоже найти не сумела.

Инстинкт не подвел, и я очутилась в просторной светлой гостиной, в центре которой большой круглый стол из лакированного темного дерева на изящных загнутых ножках. Вокруг стола шесть стульев, обитых дорогой темно-зеленой тканью, над столом винтажная люстра со свечами-лампочками, а на самом столе шикарный букет из роз, точно таких, какие подарил мне мистер Эллингтон. Миссис Эллингтон оторвалась от газеты и, отставив чашку мягко мне улыбнулась. Поразительная выдержка. Поразительная женщина. Как и сам Генри.

– Вы существенно похорошели! Присаживайтесь, сейчас Кэролайн принесет завтрак. Надеюсь, вы не откажетесь от плотного завтрака? Яичница с беконом, йогурт и мюсли, апельсиновый сок и кофе со свежей выпечкой. Генри не любит сытный завтрак, а я всегда говорю ему, что питаться нужно хорошо, иначе можно свалиться с ног без сил!

– Да, он говорит мне тоже самое. Теперь я знаю, чьи это слова.

– Правда? – женщина неподдельно удивилась и долго вглядывалась в мое лицо, словно в центре моего лба вылез третий глаз. Мне даже стало неловко.

– Извините, я чувствую себя не в своей тарелке. Может мне лучше отправиться домой?

– Помыть, накормить, а потом задавать вопросы, – напомнила женщина очередность действий и принялась читать газету. В гостиную сквозь арку, ведущую с кухни, вошла немолодая полноватая женщина, видимо та самая Кэролайн и поставила передо мной большую тарелку с двумя жареными яйцами, беконом, плавленым сыром и зеленью. Живот предательски заурчал, предвкушая праздник. Увидев, с какой жадностью я накинулась уплетать яичницу, миссис Эллингтон вновь отложила газету и уже к ней не возвращалась. – Меня радует ваш аппетит. Он говорит о здоровье и сильном женском начале.

Я чуть не поперхнулась, но вовремя принесли напитки, и апельсиновый сок спас положение. Уж не знаю, какое начало у меня там сильное, но вкусно покушать при случае – это я мастер. Прикончив яичницу, я принялась за кофе с булочкой.

– А вот теперь время задавать вопросы, – тон женщины сменился на деловой, и мне стало слегка не по себе. Пережевала, сглотнула, затравленно посмотрела в ее сторону.

– Боюсь, мне нечего сказать в свое оправдание. Я впервые в жизни переборщила с алкоголем, мистер Эллингтон предложил воспользоваться услугами своего водителя. Я села в машину, а что было дальше… не помню. Как оказалась здесь и где ваш сын, я не знаю.

– Что ж. Женщина попала в беду, а мой милый сын, доброта сердца которого бесконечна, хоть он это и прячет, решил спасти вашу честь и ваше здоровье.

Не буду говорить, что сам он в это время как раз таки губил честь другой женщины, и явно не по доброте своего сердца, а по желанию совершенно другого органа. Виновник разговоров не заставил себя долго ждать и появился в гостиной. Я снова поперхнулась.

– Милая, мы не спешим. Я могу попросить Кэролайн принести вам добавки, – участливо предложила женщина. Мне стало совершенно не по себе. Создаю впечатление, что пью и ем все, что плохо лежит.

– Доброе утро мама, Амелия, – мистер Эллингтон обнял и поцеловал маму и проделал тот же трюк со мной, – великолепно выглядишь. Даже лучше, чем вчера.

Он сел на стул возле меня и, отпив кофе прямо из моей чашки, попросил Кэролайн принести ему завтрак. Его беззаботное поведение мальчишки, а не важного и серьезного босса меня полностью обескуражило и мы с миссис Эллингтон взирали на Генри с одинаковым любопытством.

– Дорогой сын, позволь узнать, где ты был сегодня ночью?

– Я ночевал вне дома, – выражение его лица изменилось, но он быстро взял себя под контроль, чему немало помогла яичница, принесенная его кухаркой.

– Ты был у нее? – голос женщины стал ниже, она явно не хотела обсуждать данный вопрос при мне, но отложить его на потом тоже не могла.

– Да. Надеюсь, что вопрос улажен.

– Хорошо, – бросив на меня короткий взгляд, миссис Эллингтон вернулась к чтению газеты и, не отрываясь от нее, произнесла. – Я познакомилась с твоей подругой. Несмотря на то, что первое впечатление друг на друга мы произвели достаточно громкое, она показалась мне весьма милой девушкой.

– Вы меня щадите, миссис Эллингтон, – залившись краской, заметила я и спряталась в чашке с кофе.

– Мама права. Ты весьма милая девушка, – он окинул меня оценивающим взглядом, как бы убеждаясь, что дал верную оценку. – Весьма.

– А как эта милая девушка оказалась в твоей постели… одна? – мама смерила сына укоризненным взглядом, пущенным поверх газеты. Забавно, ее возмутило, не почему я там оказалась, а почему была там одна. Ее беспокоили плохие манеры сына или то, что незнакомка может что-то украсть или испортить?

– Так получилось, – два омута карих глаз, в которых плясали чертовщинки, неотрывно смотрели на меня. – Не переживай, мама, я вел себя как настоящий джентльмен.

– Оставив даму одну?

– Дама чувствует себя неловко, – робко вставила я. – Если бы кто-нибудь подсказал, где находится моя одежда, я бы, с вашего позволения, оделась и отправилась на работу. Боюсь, что я уже итак злоупотребила вашим гостеприимством.

Мистер и миссис Эллингтон как два коршуна уставились на меня. Один возмущенно и непонимающе, другой с холодной интригой в глазах.

– В том, в чем вы были вчера, мисс Уэйнрайт, я вас на улицу не отпущу.

Вы? Это что-то новое. Я заметила, как заходили желваки на его лице. Я рассердила его? Но чем. Мне, правда, неуютно отрывать их от семейных дел, ведь я не имею никакого права тут находиться. Нелепость всей ситуации, в которой почему-то и мать, и сын ведут себя абсолютно непринужденно, будто в этом доме каждый день такое происходит, ставила меня в крайне неловкое положение.