– Я три языка знаю в совершенстве! Или хотите мне экзамен устроить?

Он вскинул вверх руки.

– Ну что ты. К тому же, я всё равно ничего не пойму. – Кирилл вдруг рассмеялся, а я замерла, его разглядывая. – Просто интересуюсь. Неприятности лучше предотвратить, чем их потом расхлёбывать.

– А могу я спросить? Чтобы впросак потом не попасть?

Он кивнул.

– Он ведь не просто курьер?

– Курьер?

– Лёва говорил, что он везёт партию вина для ресторана. Значит, курьер?

– Нет, он винодел. А лично он приезжает по моему приглашению, ему любопытно побывать в России.

– Ясно. – Я на кресле откинулась и по привычке закинула ногу на ногу. Призадумалась. – План экскурсий я могу сама составить? Или у вас определённый график? Сколько дней он в городе пробудет?

Кирилл вдруг прищурился, меня разглядывая.

– Точно не знаю. Возможно, дней пять. Первые два дня оставь мне, а остальные твои. Устрой этому французику экскурсию по полной программе.

– Хорошо. И ещё вопрос…

Филин усмехнулся.

– Денежный?

– Почти. Мне здесь часто придётся бывать?

– Здесь – это где? – Он откровенно издевался.

– В ресторане.

– А в чём дело? Не понравились не только картины?

Я села ровно.

– Не в этом дело. Просто не хочу, чтобы меня здесь видели.

– Так значит, мужу ты не сказала?

– Вас это не касается.

– Ну, – он развёл руками, – чем-то придётся пожертвовать. Я тебе очень хорошо плачу, чтобы ещё и на уступки тебе идти. – Ухмыльнулся. – Готова проститься со своей репутацией?

Я хмуро за ним наблюдала, понимая, что, по всей видимости, в данный момент проблем себе наживаю немереное количество.

– Репутацией? Да у меня её и не было никогда. Мне было лет семнадцать, когда она окончательно сделала мне ручкой и скрылась в неизвестном направлении. – Натянуто улыбнувшись призадумавшемуся Филину, я поднялась. – В общем, на работу я согласна. Когда он приезжает?

– В следующий вторник мы встречаем его в Шереметьево.

Вот тут я несколько подрастерялась.

– Мы встречаем?

Кирилл кивнул.

– Конечно. Или ты думаешь, что до того момента, как я довезу его до своего ресторана, я с ним жестами объясняться буду?

Вот правильно говорят: не хочешь влипнуть из-за вранья, не ври. Это проще всего. А я вот теперь стою и соображаю, что я мужу скажу, в попытке объяснить свою поездку в столицу.

– Ника.

Когда Кирилл меня по имени назвал, я вдруг голову вскинула, как птица перепуганная, и на него уставилась в растерянности.

– Ника, всё в порядке?

Три часа с ним в одной машине. Я же с ума сойду.

Кивнула.

– Конечно. Я оставлю вам свой номер, вы позвоните… ближе к делу.

Снова к столу шагнула, а Кирилл меня остановил.

– У меня есть твой номер.

Гадкий Шильман.

– Замечательно, – вышло немного язвительно, Филин иронию в моём голосе уловил, и разулыбался.

– Я тоже так думаю.

И всё равно, в нашей встрече, разговоре было что-то странное. Я когда из кабинета его вышла, снова оказалась в полумраке, то даже задохнулась. В голове туман и стены на меня давят, ещё чуть-чуть, и совсем сожмутся и раздавят меня. А я, наверное, даже не пойму, что произошло. Не такого я ждала.

Прошла через зал, теперь даже бармена Егора видно не было, и везде темнота (электроэнергию, что ли, экономят?), двойные двери осторожно приоткрыла и в холл выскользнула, а тут из-за угла, как гром среди ясного неба:

– Я вызову вам такси.

Я охнула, медленно повернулась, и взглядом упёрлась в узел чёрного галстука. В самый раз было без чувств рухнуть, потому что колени затряслись.

– Я чуть не умерла от страха, – зловещим шёпотом проговорила я, закинув голову, чтобы видеть лицо охранника. – У меня инфаркт!

Он разглядывал меня, как слабоумную, ей-богу.

– Тогда я точно вызову такси.

– Не надо мне такси, я не просила. Только больше ко мне так не подкрадывайтесь!

Парень безразлично пожал плечами. Ему вообще, как мне показалось, многое по жизни было безразлично. Смотрел на всех и вся с высоты своего роста и мало что для себя привлекательного видел. И я ему тоже не нравилась. Почему-то я была в этом уверена. А ещё он смеялся надо мной тогда, на пару с Кириллом.

Два сапога – пара!

Думай, о шопинге, посоветовала я себе, прежде чем покинуть ресторан и выйти на свет Божий. О шопинге… А ещё лучше, о деньгах. Это звучит куда внушительнее.

Оказавшись на крыльце, я для начала огляделась, как заправский шпион. Не притаился ли за каким деревом мой муж. С него ведь станется. Но всё было спокойно, деревья шумели, солнце светило, а на небе ни одного облачка, что, после мрака «бандитского логова», казалось немного странным. Никакого тебе триллера. По крайней мере, пока.

Недолго думая, я устроилась всё на той же скамейке напротив входа в ресторан, теперь уверенная, что охрана, через свои камеры, наверняка, кругом понатыканные, не только у входа, точно меня видит. Я размышляла над этим секунд десять, но потом пришла к выводу, что в этом ничего страшного нет, то есть, в том, что я посижу здесь. Не мешаю ведь, и шпионить не собираюсь, просто отдыхаю. Правда, глазами вокруг шарила, даже по стволам деревьям, пытаясь камеры разглядеть, но так в этом и не преуспела. Достала из сумочки зеркальце, на себя полюбовалась, а потом решила Лёве сообщить, что на работу не приду. Он ведь сам сказал, что эти дни я на Филина работаю, а тот мне до вторника отпуск дал. Вот это всё я Шильману и сообщила, как только тот пожелал мне ответить. Произошло это, между прочим, только со второй моей попытки ему дозвониться. Лёва меня выслушал, а потом сказал, что я нахалка.

Я решила возмутиться.

– Я, между прочим, своим браком рискую, чтобы тебе одолжение сделать, а ты мне такие вещи говоришь?

– Ой, да ладно.

– Я серьёзно говорю. Я даже подумать боюсь, что Витька сделает, если узнает.

– А деньги всегда достаются с большим трудом, Никуля, – завёл он, – так что терпи.

– А я что делаю? Хотя, знаешь, – решила я ему пожаловаться, – Филин твой мне совсем не нравится. Глаз у него какой-то нехороший.

– Вот и отлично. Он и не должен тебе нравиться. Меньше проблем. И если он вздумает за тобой приударить, держи себя в руках, я тебя прошу.

– В каком смысле, в руках держи? Лёва, ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Ты всерьёз думаешь, что мне может понравиться такой тип, как Филин? Для этого нужно быть сумасшедшей.

– Да. Или женщиной, – брякнул Лёва, и прежде чем я успела сообразить, что он мне гадость сказал, торопливо попрощался и отключился. А я осталась сидеть, в возмущении на замолчавший телефон глядя.

– Вот ведь, – пробормотала я.

Вот так и получается, что чем дольше живёшь, тем сильнее понимание того, что жизнь устроена несправедливо. Даже Лёва Шильман, который без меня никуда, которому я даже в личной жизни советы даю, и с большинством клиентов сама общаюсь, и тот меня дурой считает. А всё из-за чего? Из-за того, что в минуту слабости, не сдержала эмоций, и проявила любопытство относительно мужчины, моего внимания не заслуживающего. Он мне цветы подарил, а Шильман решил, что для меня этого достаточно. Обидно.

Но мне на самом деле лучше держаться от Филина подальше. Не нравятся мне его взгляды, намёки, любопытство его. Если бы было можно, я бы и за работу эту не взялась, если бы у меня выбор был. И без денег этих обошлась. Но ведь Лёва меня в могилу потом сведёт упрёками, а если Кирилл Александрович окажется человеком мстительным и малопонятливым, я сама себя съем, за то, что была не в состоянии немного потерпеть. Всего лишь несколько дней. Что они значат? И что за несколько дней может случиться? В конце концов, я не полоумная, чтобы бросаться на шею мужчине, даже если он мне сильно понравился (а к Филину это никакого отношения не имеет). Я себе цену знаю, и ниже планку никогда не опущу, иначе себя уважать перестану. Поэтому и волноваться нечего. Человек я разумный, и всю опасность подобного сотрудничества, да и просто близкого общения, понимаю. Я всегда умела находить выход даже из самых щекотливых ситуаций, так из-за чего в этот раз переживаю? Всё будет нормально. Я всем вокруг могу не доверять, но себе я верю всегда.

Это в первый момент Филин меня с толку сбил. Появился, нахамил в глаза, отшлифовал всё это белозубой улыбкой, и я, на какое-то короткое время, растерялась. Хотя, догадывалась, что это были стандартные штучки из его арсенала обольщения. Комплименты, цветы, намёки на что-то большее. А вот сегодня, посмотрев на него в обычной для него обстановке, поняла, что он не ловкач, как его Витька назвал, Кирилл Александрович большой хитрец, при этом, очень тщательно это скрывает. Хочет показать, что он рубаха-парень, улыбается, хохмит, ручки нацеловывает, а на самом деле себе на уме. И что-то в его взглядах, обращённых ко мне, меня задевает. Будоражит порой, это одно, а вот тревожит совсем другое. Он умеет ухаживать за женщинами, в глаза им смотреть и улыбаться, комплименты говорить и при этом почти не врать, а только правду, завуалированную, но правду, и я, признаться, тоже на его удочку попалась в первый момент, а потом углядела в глубине его смешливых глаз опасность, именно для себя. И пока меня это отрезвляет в значительной доле. Не хочется остаться в дураках. А уж тем более, когда знаешь, что тебя к этому медленно, но верно подводят. А ты догадываешься об обмане, но на все уловки поддаёшься. Я всегда этого боялась, попасть в зависимость, делать шаг вперёд не потому, что мне это нужно, а чувствуя толчок в спину, и всё равно шагать, возможно, в пропасть. Некоторые говорят, что это и есть любовь – доверять человеку безоговорочно. А вот я доверять не могу, я всегда жду подвоха, лжи, опасности. Но зато я всегда морально готова к этому, могу отвести от себя беду, даже удар отразить, мне так легче и проще живётся. А просто верить… Нет, к такому я не готова, я не настолько рисковый человек. Если честно, я даже в детстве не любила на американских горках кататься, а уж привносить сей опыт в свою жизнь, Боже упаси. Я всё вижу и всё понимаю, в состоянии оценить и предвидеть. А доверяют и любят пусть другие.