На лицах главных отцовских советников читалась растерянность. Они не знали, стоил ли услужливо захихикать или и вправду начать раздавать поклоны.

– О чём вы, отец? – поинтересовалась я, приближаясь.

Стук моих каблуков гулко отдавался по зале. Факелы порождали едкие тени и дым.

– Присаживайся, Анжелика. И вы тоже садитесь, господа.

Зал Собраний обставлен был богато. Даже если не приставлять к богато «по средневековым меркам». Вообще роскошь королевских дворцов отличается от роскоши нуворишей того времени и мира, где я родилась. На самом деле и без интернета, электричества и машин можно жить. И даже неплохо. Свечи в большом количестве изготовляются полагающейся гильдией, а множество людей при этом имеют работу. Все довольны. Масляные факелы, свечи в высоких бронзовых люстрах – во дворце нет недостатка в освещении, правда, оно не такое, какое дают электрическое ламы. Живое. Волшебное. Я люблю свет свечей.

Полы залы укрыты мягкими коврами, стены прикрыли гобеленами и расписными ширмами, делящими огромное пространство на более маленькие, которые можно перестраивать и менять при помощи всё тех же, вышеупомянутых, ширм. Статую из мрамора и полированной бронзы отражают свет от своих ощеренных морд.

– Так что за срочное дело собрало нас с такой ранний час, благородные господа? – вопросила я.

Я встретилась взглядом с лордом Северных Земель, Северьяном Дархамиром. Не знала, что он вернулся ко двору. В своей время лорд был возлюбленным моей предшественницы в этом теле, настоящей Анжелики, но о том, что тело одно, а обитательниц сменило две, он не в курсе, поэтому с полным правом считал, что в прошлом был моим любовником. К тому же он спас меня. И поэтому считал себя вправе глядеть на меня с этой своей улыбочкой, граничившей я наглостью.

– Все мы в курсе о тех разрушительных войнах, что ведёт этот наглец – брат вашего мужа, узурпировавший его власть?

– Почему – узурпировавший? – приподняла бровь я.

– Потому что в Атайроне Хасепти нет ни капли благородной крови Санисторов, – всё с той же наглой и высокомерной улыбкой проговорил лорд Дархамир.

– Более того – в нём кровь чёрных колдунов из Горячих Песков. Он истинное отродье своей проклятой матери.

– Иногда власть достаётся не по происхождению, а по самому древнему праву, – твёрдо заявила.

– Да? – поглаживая холёную короткую бородку, напоминающую эспаньолку, мягкими руками в перстнях, проговорил ещё один отцовский советник, лорд Шутэрфэй мягким шалфейным голосом. – Вы, несомненно, просветите нас об этом праве?

– Думаю, речь идёт о праве сильного, – у лорда Агилдара голос был с железной твёрдой интонацией.

Он всегда говорил очень тихо и все замолкали, чтобы услышать его.

– Не так ли, ваше величество? Или теперь мы правда должны обращаться к вам, как к королеве? Отчасти ведь претензии господина Хасепти правильны, как бы мы к нему не относились.

– И вы какой же части они правильны? – спесиво вскинул голову лорд Дархамир.

– Кто-нибудь всё-таки расскажет мне, в чём дело? И почему столь незамедлительно был созван Совет? – напомнила я о собственном присутствии.

Отец разрешал мне заниматься определённого рода государственными делами, ко всеобщему удовольствию. Это было большей части социальные проекты – выражаясь современным языком. Я, как могла, облегчала участь простых людей, ратуя о медицине, гигиене, образовании. Пару раз вникала в водоснабжении и даже канализацию города. Но на Совет меня звали не часто. Например, когда требовалось наше с Молнией участие в укрепление обороны города. Иди принуждению к миру в разбушевавшейся провинции. Сражаться с драконами никто не жаждал, порядок и мир восстанавливались быстро, а затем каждый занимался делами на своей половине.

Что может знать женщина? – вот всегдашний мужской постулат во всех мирах. Я не горела желанием его оспаривать. Тем более, что делать то, что я считала нужным, мужчины не мешали мне. А я не рвалась на их высокие заседания.

А тут меня будят посреди ночи…

– Атайрон Хасепти объявил себя регентом при малолетнем племяннике, – проговорил своим тихим металлическом голосом лорд Агилдар. – А теперь, поскольку мальчик достиг пятилетнего возраста, он требует, чтобы ребёнка отдали ему.

– Никогда! – ужаснулась я. – Сына я не отдам, пока дышу! Никому и ни за что.

– Его самопровозглашённое по праву сильного регентство, думаю, не станет возражать, если вы прибудете вместе с мальчиком, – язвительно проговорил Дархамир. – Даже напротив, рискну предположить, только обрадуется.

– Это не обсуждается! – резко ответил Зигизмунд, так резко, что зашёлся кашлем.

Отца последнее время то и дело сотрясал кашель, что не могло не волновать. Болезнь глубоко укоренилась и, хотя местные лекари были на свой лад не менее искусны, чем мои современники, всё же болезнь медленно, но развивалась. А когда он нервничал, злился или волновался из-за чего-либо, приступы кашля следовали один за другим.

– Анжелика не может отправиться Темную Цитадель.

– Но в случае отказа выполнить его требования, узурпатор грозит нам нападением.

– Даже так? – вырвалось у меня.

– И что с того? У нас есть, чем его встретить! – очередным спесивым жестом вскинул голову Дархамир.

Если бы я не видела его в деле, сочла бы за обычного кичливого брехуна, но это не так. Лорд Дархомир, боец отличный. Хотя по части стратегии… я-то как раз не стратег, но планирование лучше доверила бы кому-нибудь другому. Северьян слишком самонадеян, а от самонадеянности до опрометчивости один шаг.

– У нас три дракона, а у Хасепти лишь один, насколько мне известно?

Шутэрфэй вновь в задумчивости погладил холёную бородку:

– Так-то оно так, но дракон Чернокнижника в два раза больше нашей драконьицы. И, как всем известно, самцы всегда воинственней самок.

– Если только самка не защищает своих детёнышей. А Молния-то как раз и будет.

– Дракон Чернокнижка старше, крупнее, мощнее и свирепее, – вновь заговорил лорд Агилдар. – И в бою сам Чернокнижник опытнее нашей принцессы. При всём уважении, принцесса Алисия, до сих в стычках с нашим противником, вы имели силовой перевес и никогда ничем не рисковали. Вы атаковали сверху, поливая землю огнём и могли не опасаться контратаки снизу. Но в случае схватки между двумя драконами я бы, если бы пришлось делать ставки, поставил на вашего противника. Я не желаю обидеть, но такова правда. Извините за прямоту, но таково моё мнение.

– Не извиняйтесь, милорд. Я разделяю ваше мнение и отнюдь не рвусь в бой.

– Вот как? Предпочитаете вернуться в Цитадель? К брату вашего покойного мужа?

– Этого нельзя допустить, – вновь решительно произнёс король, мой отец. – В случае возвращения Анжелики мы потеряем драконов, не говоря уже о том, что как только эти проклятые колдуны заполучат моего внука, они вновь начнут претендовать на… – задохнувшись, он закашлялся.

Я не испытывала в этот момент к нему ни малейшего сострадания. Мерзкий расчётливый интриган! Его интересуют только драконы! Прекрасный бонус, чего уж там. Но если я знала о нашем условном родстве, то в его-то глазах я была его дочерью безусловно! В прошлый раз это не помешало отдать ему меня фактически на растерзание. И в этот раз он, не колеблясь, готов поступить так же.

– Сражаться с Атайроном Хасепти – заранее обрекать себя на позорный проигрыш, – скрестив руки на груди, холодно заявила я.

От их буравящих, тяжёлых взглядов мне сделалось неприятно. Это как если бы ты встал в сужающемся кругу, причем образовали бы его волки.

– Атайрон один стоит половины армии, потому что владеет Тёмным колдовским искусством.

– Вы тоже, принцесса, – елейным голосом проговорил Шутурфэй. – Вы тоже.

– Даже теми крохами, что порождаем во мне магия дракона, я управляюсь с трудом. А против меня встанет настоящий мастер-виртуоз, не стесняющийся обрушить на нас всю свою мощь. Его дракон крупнее нашего, его магия – больше моей, а его войско, в отличие от наших стражников, воевало все эти пять лет не с городскими беспризорниками. Моё мнение, благородные лорды – в случае прямого столкновения расклад обернётся не в нашу пользу. И в небе, и на земле нас побьют.

– Я не мог позволить ему забрать у меня внука и драконов! – загрохотал отец.

– Боюсь, он всё равно возьмёт своё, не добром, так войной. В итоге вы потеряете драконов и внука, но в добавок ещё потерпите поражение. Войны всегда обогащают победителей, но побеждённые впадают в нищету.

– Можно подумать, принцесса, что вам самой прямо-таки не терпится вернуться к вашему шурину, – с жёсткой усмешкой проговорил Дархамир.

– Что вы хотите этим сказать? – пришёл мой черёд воинственно вскидывать голову.

– Что помню, какими глазами вы смотрели друг на друга пять лет назад.

Я почувствовала, как алые пятна вспыхивают на моих скулах. Каков наглец!

– Что вы себе позволяете, милорд? – ледяным голосом проговорила я. – Вы забываетесь. Говорить подобным образом с принцессой крови и, как вы справедливо заметили, возможно, королевой-матерью, недопустимо. Ещё одно слово, и я стану настаивать на том, чтобы один из нас покинул совет. Корона нуждается в вас, лорд Дархомир, в вашей отваге и преданности, но не настолько, чтобы терпеть оскорбления. Что касается затронутого вами вопроса… я не понимаю, о каких взглядах может идти речь? В том вероломном предательстве я потеряла мужа, а Чернокнижник – старшего брата, которого, безусловно, любил и уважал. Если господа примут решение воевать – это их право. Кто я такая, чтобы оспаривать вашу мудрость? Но не рассчитывайте, что я и мой дракон, выступят против Хасепти.

– Значит, вы готовы подчиниться требованиям вашего деверя?

Я со вздохом откинулась на спинку стула. В своё время я предпочла вернуться к отцу, в столицу Оруэлла хотя и опасалась, что родственники мужа воспримут это в штыки…

Они молчали. Атайран развлекался тем, что играл во власть. Нужно отдать ему должное, он вёл захватнические войны куда более талантливо и успешно, чем мой бедный муж. У Атайрона характер жёстче, сердце из камня, совершенно нет нервов, отличная реакция и, к тому же, как воин и маг он сильнее, чем был его младший брат.

Лишь одно его подводило – происхождение. Его власть по законам Семицарствия была нелегитимна. Зато у него был племянник, от имени которого он вполне мог править лет десять. И это как минимум. Так что требования отдать ему ребёнка должно было последовать. Рано или поздно. И Атайрон проявил своего рода благородство, затребовав ребёнка только теперь.

К тому же и Хатериман, хоть и была злобной циничной ведьмой, своих детей любила. Так что её интерес к внуку мог быть вполне настоящим. При дворе Атайрона я стану королевой-матерью, вдовой его брата. При дворе же собственного отца моё положение было… странным. Меня до сих пор не выдали замуж только по одной причине – Зигмунд не желал терять драконов.

Но если завтра с отцом что-то случится, то королевство окажется на пороге гражданской войны. Я буду либо вынуждена бороться за трон и жизнь своего сына, либо умереть. Если я не посажу на трон Ангэя, моя добрая мачеха нацепит корону на голову моему братцу. И тогда за нашу с сыночком жизнь и гроша, ломанного будет дать много.

Отца можно