Дарина с Ориной шли следом, удивляясь, как сильно разрослись прибрежные кусты, а тропа, ведущая к реке, почти совсем заросла. Видимо, сюда давно никто не приходил с дарами, и земля была усеяна влажными, не истлевшими за студень листьями. В воздухе ощущался запах близкого болотца, отчего становилось неуютно. Наконец они вышли к большому плоскому камню, на который раньше клали подношения.

Велирима развязала мешочек и достала отшлифованные камушки, после чего, встав на колени, опустила ладонь в воду и принялась тихо шептать старинный напев. Дарина прислушалась к словам – они звучали на древнем наречии и повествовали о благодарности воде за её живительную силу, о необходимости союза между людьми и духами природы. Орина аккуратно взяла самоцветы из рук матери и осторожно положила их на гладкий речной камень, выступающий из воды, и выложила из них замысловатый узор. Затем все трое прикоснулись ладонями к прохладным струям, омывая руки.

Дарина отметила, что вода показалась ей непривычно холодной и даже отталкивающей, словно внутри неё поселилась чужеродная сила. Не то чтобы река и раньше была особенно тёплой, но сейчас в её струях явно ощущался какой-то враждебный холод.

– Ключевницы нас услышат? – тихо спросила Орина.

Велирима тяжело вздохнула:

– Должны… если совсем не отвернулись от людей.

Несколько минут они продолжали стоять на коленях, наблюдая, как течение мягко огибает камень с выложенными самоцветами. Старожилы рассказывали, что прежде, когда ключевницы принимали дар, вода озарялась радужными бликами, а над поверхностью порой поднималась едва заметная серебристая дымка. Но сейчас река текла мрачно и равнодушно, словно отказываясь принять их подношение.

Велирима поколебалась, затем тихо запела слова старой молитвы, но её голос растворялся в безмолвии реки. Неожиданно Орина вздрогнула и медленно подняла голову. Её глаза были словно покрыты туманом; казалось, она смотрит куда-то далеко за пределы видимого. Дарина обеспокоенно коснулась её рукава, но сестра не отреагировала. Через миг Орина тихо заговорила:

– Златомать… я вижу её. Женщина из зелёного камня, но вместо сердца – пустота. Она смотрит на меня и словно спрашивает, почему люди забыли её.

Дарина почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Это могло быть проявлением особой связи Орины с водой и её способностью видеть незримое. Видимо, у сестры тоже есть дар. Велирима, поняв, что ключевницы не приняли дар, с грустью покачала головой:

– Вода больше не слышит нас. Златомать уснула. Без своего сердца она не в силах успокоить духов.

Обратно домой возвращались в тяжёлом молчании, ощущая себя подавленными и беспомощными. Дарина то и дело поглядывала в небо, замечая, как сгущаются тёмные тучи, предвещая скорый дождь. В её душе нарастало беспокойство перед завтрашним днём и неизбежным гневом жителей Ясницы.

Внезапно мать запела песню, и девушки от безысходности подхватили её. Они знали слова – Велирима много раз пела им её в детстве. Они шли втроём, улыбались и напевали до тех пор, пока на сердце не стало теплее. Когда они вошли во двор, их словно накрыла другая, более тёплая волна воспоминаний. Орина присела на лавку у порога и задумчиво произнесла:

– Помнишь, как в детстве мы шили тряпичных кукол?

Дарина не сразу поняла, о чём говорит сестра, но, вспомнив, улыбнулась. Напряжение немного отпустило, позволяя хотя бы ненадолго забыть о тревогах.

– Конечно, помню! – откликнулась она. – Мама нарезала кусочки ткани, рисовала на них смешные мордашки, а мы с тобой плели куколкам косички из ниток.

Услышав их разговор, Велирима мягко взглянула на дочерей. На её лице мелькнула едва заметная улыбка.

– А потом вы носились по двору, кружились с этими куклами…

– И кидались ими друг в друга, – с тихим смехом подхватила Дарина. – А ты потом ворчала: «Идите умываться, все игрушки перепачкали и сами как хрюшки!»

Орина тоже негромко засмеялась и прикрыла глаза. Они сидели втроём на крыльце, согретые светлыми воспоминаниями о тех временах, когда никто ещё не шептал у них за спиной, не обвинял в колдовстве и не отворачивался при встрече.

Велирима, вздохнув, задумчиво продолжила:

– Вы тогда дружили с двумя соседскими детьми, помните? А их родители косо поглядывали на вас, постоянно твердили: «Не водитесь с двойниками». Но дети не понимали, о чём речь, просто бегали, играли с вами.

– Да, – грустно улыбнулась Дарина, – иногда люди сторонились нас. Но мы же были детьми, не замечали почти ничего. Только один случай запомнился: как-то один мальчишка обозвал нас ведьмами, а мы шишками его прогнали… Орина очень меткая!

Они снова тихо засмеялись, и стало светлее и уютнее. Тяжёлое, гнетущее чувство угрозы отступило, уступая место семейному теплу и близости.

Вскоре девушки вспомнили и о другом – о том, как мать обучала их собирать целебные травы на рассвете. Дарина всегда чувствовала землю, легко находя целебные корешки, а Орина умела легко отыскивать лесные родники и ключи. Только сейчас девушки вспомнили это и уложили в голове.

– Да, вы родились со способностями. Я всегда знала, что у вас есть малые стихийные дары, – подтвердила Велирима. – У Дарины больше выражена связь с землёй, у Орины – с водой. Может, гора так поделила между вами способности, ведь вы – двойники.

– Ты не испугалась, когда у нас стали проявляться способности?

Велирима усмехнулась.

– Я ведь травница, да и сама кое-чем владею… Да и отец ваш…

– Что? У него тоже были способности?!

– Ты не говорила…

– Как-то к слову не пришлось…

– Каким он был? – видя, что мать расположена к разговору, воспользовалась ситуацией Дарина.

– Ваш отец? – Велирима мягко улыбнулась, и взгляд её затуманился воспоминаниями. – Умный, чуткий, нежный. Он пел песни и дарил мне цветы. Баловал сюрпризами то и дело.

– Ничего себе! – воскликнула Дарина. – Он же был рудокопом? И пел песни? Романтичной значит был натурой! Удивительно!

– Как бы хотелось его увидеть… – прошептала Орина.

Мать тут же смутилась и растеряла благодушие. Дарина внимательно наблюдала за ней и не могла понять, что не так. Но что-то было точно не так в её словах.

– А как ты узнала, где вход в пещеру к Златомати? – вдруг спросила Орина.

– Ох… Да по молодости меня туда привёл Петрий. Он ухаживал за мной шибко. Нравилась я ему.

– И до сих пор нравишься, – заметила Дарина.

– Да ну, глупости какие! – покраснела мать.

– Ничего не глупости. Уверена, он в свои годы до сих пор жену не нашёл только лишь потому, что тебя до сих пор любит.

– Так вот, – откашлялась Велирима. – Привёл он меня туда как-то, ему как раз старейшина показал это место, и он хотел прихвастнуть передо мной, мол, такую вот должность занимаю. А мы как раз с твоим отцом познакомились, и мне, конечно, не до Петрия было… Ну а потом уж я туда вашего отца водила…

– Зачем? – спросила Орина.

Дарина хмыкнула и покосилась на сестру, а мать покраснела как помидор.

– Гуляли мы… там, – вымолвила она.

– И как тебе она… в смысле, статуя Златомати?

– Красивая, слов нет. А марандит в груди сверкал, несмотря даже на то, что солнца в Гроте не было. Это всё магия…

– А что за два брата, о которых все говорят? – Дарина тщательно подбирала слова и снова смотрела на мать, боясь, что спугнёт её. – Мол, искали они сокровища и вырвали сердце Златомати, осквернили её. Ты знаешь, кем они были?

Шаткая связь, которую они установили с мамой, нарушилась в один миг. Велирима подскочила и со словами: «Ох, заболталась я, нужно еду готовить!» – убежала внутрь.

Девушки ещё долго сидели на крыльце, перебирали в памяти светлые мгновения, строили догадки и восхищались открывшимися способностями. Но передышка продлилась недолго.

Под вечер в дверь громко и тревожно постучали. На пороге стоял запыхавшийся юноша в запылённой одежде – посланник от старейшины. Он бросил на них испуганный взгляд и заговорил быстро, сбиваясь:

– Велирима! Случилось страшное… В руднике обвал, пропали десять шахтёров, уже нашли несколько тел! Народ разгневан и…

– О, духи… – ахнула Велирима, прижав ладонь к губам. – Опять смерти…

– И это ещё не всё! – взмахнул руками парень. – Люди несколько дней назад ушли в лес, чтобы забрать тело ребёнка и не вернулись. Никто из них не вернулся!

Велирима, Орина и Дарина побледнели.

– На сходке, которая только что была, деревня решила, что виновата ваша семья. Люди кричат, что духи разгневаны из-за вас. Старейшина просил передать, чтоб вы береглись: он не сможет сдержать толпу. Может быть самосуд…

Слова парня словно придавили их тяжёлой глыбой. Дарин вскочила, Орина побледнела и судорожно сжала край стола. Велирима лишь взглянула на дочерей, и в её глазах читалась безысходность.

– Собирайте вещи! – торопливо добавил гонец. – Бегите или прячьтесь куда хотите, но скорее! Я всё сказал, что велел старейшина.

С этим он выскочил из избы и исчез во мраке наступивших сумерек. На мгновение воцарилась тишина, оцепенение охватило всех троих.

Орина вдруг медленно подняла голову и застыла, глядя на окно. На стекле слабо мерцали огоньки – мотыльки-светочницы, ныне предвестники несчастий. Девушка прошептала дрожащим голосом:

– Дарина… смотри, это они…

Дарина посмотрела, и в ней поднялся страх. Снаружи раздались тяжёлые шаги, а затем прогремел чей-то громкий, озлобленный голос:

– Признайтесь, ведьмы! Это вы привели чудовище, заводите в чащобы и болота людей! Вы губите всю Ясницу!

У калитки начался стук топоров, зазвучали злобные голоса, требующие выйти. Велирима в ужасе вцепилась руками в ткань на груди, глаза её расширились от страха. Кто-то пронзительно крикнул:

– Вот они, двойники! Колдовки! Если не выйдут сами – сожжём их дом!

– Мама, – произнесла Дарина дрогнувшим голосом. – Они сейчас ворвутся сюда…

Велирима коротко всхлипнула, обвела дочерей взглядом:

– Я не допущу, чтобы вас тронули, – сказала она шёпотом. – Берите что сможете. Может быть, удастся убежать через огород.

Орина едва заставила себя подняться. Сердце выпрыгивало из груди, дыхание прерывалось. За дверью уже грохотали удары, и сквозь доски прорывались крики разъярённых людей, обвинявших их в сговоре с духами и чудовищем. Дарина почувствовала, как к глазам подступают слёзы – она отчаянно не хотела покидать дом, ведь это означало признать вину. Но с каждой секундой толпа становилась всё злее.

Удары по двери усилились, доски затрещали, словно готовые сломаться в любой миг. Велирима глубоко вдохнула, пытаясь найти в себе силы принять решение. В окне мелькали тени – то ли людей, то ли каких-то зловещих созданий. Орина в страхе вцепилась в руку сестры, изо всех сил сдерживая крик.

Пламя в очаге плясало, будто отражая их тревогу. Всем троим было ясно: никто не захочет слушать их оправдания, и, скорее всего, с этого дня они будут в бегах. Но как только девушки рванули к задней двери, оттуда раздались злобные мужские окрики. Они поняли, что дом окружён.

Снаружи раздались отчётливые угрозы:

– Открывайте! Всё равно достанем!

Это был момент, когда их привычная жизнь разрушилась окончательно. Мать прикусила губу, сделала отчаянный шаг к входной двери, пытаясь удержать засов, и с мучительным отчаянием прошептала:

– Духи, помилуйте… Простите меня…

Но её голос потонул в грохоте ломаемых досок, и Велирима отскочила. Отступать было некуда. Девушки прижались спинами друг к дружке, в их глазах метался страх и отчаяние.