Цитаты из книг автора «Екатерина Михайлова»

У всякой сказки смыслов и тайн много. Да, есть несколько блестящих интерпретаций этой. К примеру, есть прелюбопытный анализ «Василисы» в «Бегущей с волками» Клариссы Пинколы Эстес. Пересказывать его не стоит, а от удовольствия процитировать не откажусь: «Мы уже убедились, что оставаться слишком кроткой глупышкой опасно. Но, быть может, вы все еще сомневаетесь, быть может, вы думаете: «Господи, да кто же захочет быть такой, как Василиса?» Вы захотите, уверяю вас. Вы захотите быть такой, как она, сделать то, что сделала она, и пройти по ее следам, ибо это путь, который позволит вам сохранить и развить свою душу»[1].

Мелочи – не пустяки, это мы все достаточно понимаем. Мелочи – это прежде всего песчинки в часах нашей единственной жизни, из их сотен и тысяч складывается день, неделя. А еще это невинный повод обратить внимание на чувства (не те, «большие», которые только и считаются достойными названия, а на постоянный аккомпанемент, фон). Как ни странно, именно проза жизни – а в женской жизни прозы много – ставит нас лицом к лицу перед очень серьезными вещами, понимать и помнить которые по более крупным поводам может быть слишком тяжело.

Другая защита от утраты может принять форму коммуникативной потребности заботиться о других. Вместо переживания боли мы помогаем тем, у кого болит. И «творя добро», мы идентифицируемся с теми, о ком заботимся. И они, и мы тем самым перерабатываем свое старое, старое чувство беспомощности и ужаса от того, что «никто не придет и не поможет». Третья стратегия – преждевременная автономия. Мы претендуем на независимость слишком рано. Очень рано мы учимся не позволять нашему выживанию зависеть от любви и внимания других. Мы облачаем беспомощного ребенка в сверкающую броню самодостаточного взрослого.

Одна из таких защит – эмоциональная отстраненность, отчуждение. Мы не можем потерять того, кто нам дорог, если нам все равно. Ребенок, который страстно хочет, чтобы мать была с ним, и чья мать снова и снова не с ним, может извлечь из этого опыта урок: любить и нуждаться в ком-то слишком больно. И в своих будущих отношениях он может ожидать и давать поменьше, стремиться не вкладывать почти ничего, отстраниться, не вовлекаться, «окаменеть».

«Особенности национальной практики» физического унижения, чтобы не сказать отрицания женщины любого возраста, в том числе и через полное пренебрежение свойствами и потребностями ее тела. И – немыслимая жизнестойкость этого самого тела, которое по всем законам анатомии с физиологией должно было бы уже давно превратиться в землеройную машину, трактор, мортиру или просто бесчувственную тушу, а оно, черт подери, чувствует и надеется чувствовать еще!

Ребенок, который дает родителю ощущение, что с родителем все в порядке, – это легкий ребенок, «хороший» ребенок.

Если отношение к себе самой слишком зависит от того, изменил или не изменил «он», нагрубила или не нагрубила дочь, разочаровались или не разочаровались родители, мы оказываемся в положении заложников, теряем почву под ногами и уверенность в себе.

А вот уж чего эти люди – между прочим, сплошь женщины – совершенно не хотят, так это «задуматься о своей самооценке, понять, какие ожидания в отношениях реалистичны, а какие нет» или тем более «посмотреть на ситуацию его глазами» или «увидеть собственные ошибки и разобраться в их причинах».

А именно: то, как мы любим других людей, а они нас, напрямую связано с нашим самоотношением, самооценкой – короче, с тем, насколько мы способны любить и уважать себя самих. Конечно, связано. Любой уважающий себя «душевед» – психолог, психотерапевт – вам скажет, что женщина, которая по-настоящему не любит себя, не может и других любить как следует. И уж само собой, вызывать к себе любовь ей тоже бывает трудно; в поведении, в манере общаться как будто написано, что недостойна, а окружающие склонны верить такого рода «надписям».

Если к ним относиться со здоровым любопытством, как к проявлению своих потребностей, если отчетливо отделять мир грез от реальности и не гостить там слишком подолгу и, наконец, если смотреть на собственные мечты дружелюбно, но с долей иронии, – все в порядке.