Глава 3

Утром я с трудом открыла глаза. Швы сарафана, который я почему-то не сняла, впились в бока, голова гудела, во рту пересохло. Благо вокруг царил полумрак.

Я приподнялась на локте, огляделась и охнула. Огромную кровать, на которой я лежала, со всех сторон закрывали шторы. Позади высилось массивное резное изголовье, инкрустированное голубыми и перламутровыми вставками – кажется, цветочный орнамент. Я провела рукой по бархатистой простыне. Белье тоже было незнакомым – белое с вышитым гербом: красный единорог топчет змею.

Цвета показались мне слишком яркими, и я прикрыла глаза, борясь с тошнотой и пытаясь понять, как я здесь оказалась. Воспоминания были обрывистыми.

Еды в доме не было, и Рой позвонил водителю. Тот принес нам пакет продуктов из супермаркета и бутылку моего любимого коньяка. Кажется, я приготовила горячие бутерброды и потом извинялась за то, что сыр пригорел, а граф Алайстер галантно уверял меня, что я прирождённый кулинар, и он никогда не ел ничего вкуснее. За что был назван «косноязычным змеем».

Коньяк оказался великолепным, и мы сначала выпили за здоровье, затем – за дружбу между мирами и за огурцы, которые не растут в его мире, а «он так любит маринованные огурчики».

После этих слов я позвонила маме и предупредила, что завтра заеду с другом и нам нужны огурцы, лучше уже маринованные в банках. Потом мы выпили еще за что-то, и я, чувствуя, что хватила лишку, поднялась, чтобы пойти спать, но Рой попросил меня напоследок показать ему город.

Пошатываясь, мы спустились к машине, долго кружили по центру, пока я не заснула, положив голову на плечо мужчины, сидевшего рядом. Похоже, он воспользовался ситуацией, и я все-таки оказалась в его мире.

Меня охватила злость. Головокружение сразу прошло, тошнота отступила, и я смогла пошевелиться. Матрас подо мной подозрительно зашуршал, словно был набит травой. Шуршание перекрыл звук шагов. Прежде чем я успела сообразить, что кто-то вошел в комнату, занавеси с райскими птицами раздернулись, и я оказалась лицом к лицу с темноволосой женщиной.

Смуглая оливковая кожа и карие глаза с очень длинными пушистыми ресницами выдавали в ней уроженку юга. В полумраке комнаты ее лицо с лепными скулами казалось почти красивым, если бы не морщинки вокруг рта и длинный нос с горбинкой. Одета незнакомка была в зеленое платье с разрезами по рукавам, из которых виднелась белоснежная рубашка.

– Доброе утро, – вежливо поприветствовала она меня, приседая, как в историческом фильме. У меня хватило сил только кивнуть в ответ.

– Я Далия, молочная сестра графа Алайстера, – женщина совершенно правильно истолковала мое недоумение.

– Молочная?

– Да, моя мать была кормилицей его светлости, и теперь я прислуживаю в его доме, – в ее голосе чувствовалась скрытая гордость.

– А… значит, я в доме… – протянула я и, сглотнув, украдкой потерла лоб. После вчерашних возлияний голова просто раскалывалась.

– Вот, выпейте, это поможет! – Далия протянула мне странный кубок из голубого металла, отливавшего на свету серебром.

– Что это? – я опасливо покосилась на жидкость внутри.

– Всего лишь настойка моей матушки, вам станет гораздо легче.

Я осторожно глотнула. Нечто вроде лимонада с мятой. Поразительно, но тошнота отступила. Я еще раз уже осмысленно осмотрела комнату, в которой находилась.

Тяжелые шелковые занавеси наполовину зарывали окна, под ними стояли деревянные короба с множеством подушек, накиданных на крышки. Стены были расписаны фресками, изображающими сцены из античной мифологии. Я подняла голову, чтобы разглядеть изображения на потолке, и к горлу вновь подступила тошнота.

– А где?.. – Несмотря на эффект непонятного напитка, мысли формулировались с трудом.

– Комната для умывания за гобеленом, мадонна, – Далия махнула рукой.

Я неуверенно зашагала туда, ожидая увидеть туалет типа «деревенский сортир», возможно, с позолотой по краям выгребной ямы.

Комната была небольшая, но практически ничем не отличалась от наших санузлов. Правда, вода просто лилась тонкими струйками прямо из потолка, стоило только повернуть медный вентиль. Душ принимать я не стала, лишь привела себя в относительный порядок и вышла.

Далия все еще была в комнате.

– Где Делрой? – спросила я, уже ощущая некую ясность мышления.

– Граф Алайстер? Скорее всего, в студиолло дает указания слугам. Мне известить его, что вы проснулись?

– Пока не стоит. – Я одним махом допила настойку, принесенную Далией.

Действительно полегчало. Во всяком случае, тошнота полностью прошла, сменившись некой ленивой слабостью. Я надеялась, что графу, который пил гораздо больше меня, не легче. Хотя какое мне, в сущности, дело до его самочувствия? Я присела на кушетку, пытаясь сообразить, что делать. Закатывать скандал сейчас уже бесполезно.

На своей территории граф не станет церемониться, а легко заставит меня делать то, что ему надо. К тому же никто не знает, что я здесь. При мысли об этом мне вновь стало плохо.

Мама и бабушка! Они начнут дозваниваться, а я не отвечу… Оставалась надежда, что они сообразят позвонить Павлу Андреевичу. Или он сам сподобится известить их. При мысли о том, что ждет полковника, я злорадно усмехнулась.

Дверь скрипнула, прерывая мои мысли, и хозяин дома появился в спальне. На этот раз он был одет словно какой-то принц: высокие сапоги из мягкой кожи, доходящие до середины бедра, узкие штаны из темной ткани, сверху не то камзол, не то куртка, рукава крепились на шнуровке, через которую проглядывала белоснежная рубашка. Массивная цепь из странного металла, зеленого с золотыми искрами, была закреплена на плечах и правильным полукружием лежала на груди. Поразительно, но мой вчерашний собутыльник был свеж как огурчик, чтоб ему этих самых огурчиков во век не видать!

– Мэссэр, – Далия вновь присела, я же просто скрестила руки на груди, с мрачным вызовом смотря на своего похитителя.

– Как вы себя чувствуете? – спокойно осведомился он, словно не замечая моего взгляда.

– Как видите, вашими стараниями! – процедила я сквозь зубы. – Могу я поинтересоваться, что я здесь делаю?

Алайстер покачал головой и повернулся к своей молочной сестре:

– Оставь нас!

– Да, мэссэр! – Она недовольно скривилась, но послушно вышла.

По пронзительному, слегка насмешливому взгляду серых глаз я понимала, что их обладатель с нетерпением ждет скандала, поэтому сдержалась. Вместо этого грациозно опустилась на стул и тщательно разгладила складки на помявшемся сарафане:

– Итак, я слушаю!

Рой усмехнулся:

– Что именно вы хотите услышать? Что вы вчера выпили слишком много, чтобы нормально соображать?

– Надеюсь, я не клялась вам в вечной любви? – Я слегка покраснела и пристально посмотрела на него. – Кстати, вы же пили наравне со мной…

– Ну… – он слегка замялся, словно решал, сообщать мне эту информацию или нет, – алкоголь почти не действует на магов.

– Что? – я даже задохнулась от негодования. – То есть вы специально опоили меня, чтобы… это низко!

Во время моей тирады Рой и бровью не повел:

– Вы могли выгнать меня из квартиры или отказаться от коньяка, но не сделали этого.

– Я просто пожалела вас! – обиженно воскликнула я.

– Меня?

– Бродить по мирам в поисках двойника пропавшей принцессы… – я осеклась и хлюпнула носом, досадуя, что меня так легко провели.

– В точку! Только на будущее знайте, что жалость дает в руки того, кого мы жалеем, преимущество! – граф зло усмехнулся. – И немалое, как вы смогли убедиться на опыте.

Пока я искала слова, которые могут оскорбить этого человека, он продолжил:

– Сегодня вы получите самое необходимое, а завтра мы отправимся в палаццио принца Риччионе, откуда вы под видом Кариссы торжественным свадебным кортежем выдвинитесь в сторону Лагомбардии. Не волнуйтесь, вас будут тщательно охранять!

– А что будете делать вы? – поинтересовалась я, правда, не ожидая, что меня вообще удостоят ответа.

– Искать Кариссу. Потом мы решим, в какой момент она вас заменит.

– Как мило. Вижу, вы все продумали. Интересно только: до того, как решили меня споить, или уже после?

– Оставьте вашу язвительность. Она вам не к лицу, – отмахнулся граф.

– Позвольте мне самой решать, что мне к лицу! – прошипела я, едва сдерживаясь, чтобы не ударить его.

– Разумеется. Вы всегда сможете выбрать платье. – Рой скривил губы в улыбке, выдержал паузу и жестко добавил: – В остальном вам придется исполнять мои распоряжения. Ставки слишком высокие, и я не хочу рисковать. Вот, держите!

Он протянул мне кольцо, сделанное из точно такого же металла, как и его цепь, с полупрозрачным желтым камнем, на котором ажурным не то четырехлистником, не то крестом были выложены мелкие черные камушки, переливавшиеся на свету всеми цветами радуги.

– Что это? – Я не шелохнулась, опасаясь брать изделие в руки, понимая, что от этого человека ничего хорошего ожидать не приходится.

– Амулет. У нас нет времени учить вас танцам и хорошим манерам, амулет поможет вам не оплошать. Дайте руку!

Даже не дожидаясь моего согласия, Рой крепко схватил меня за правое запястье и надел кольцо на безымянный палец. Село как влитое. Граф кивнул и выпустил мою руку. Я горько усмехнулась, опять у меня было все не как у людей.

– Никогда не снимайте его, – предупредил меня Рой, – я вплел еще и охранные заклинания.

– Наверняка еще и маячок, – фыркнула я, вспомнив наших технарей. Он усмехнулся:

– Разумеется, памятуя то, как вы обычно отвечаете на телефонные вызовы…

– Будто здесь есть телефоны.

– Нет. Как нет и автомобилей, и самолетов. Поэтому мы перенесемся в Риччионе при помощи портала, а уж обратно в Лагомбардию вы вернетесь в карете или верхом, как вам будет угодно.

– Мне не угодно возвращаться в Лагомбардию, – холодно отозвалась я.

– Придется. Все равно попасть в ваш мир можно лишь отсюда.

Я с интересом посмотрела на своего похитителя:

– И как же это можно сделать?

Рой покачал головой:

– Пока что вам не стоит знать это.

Я открыла рот, намереваясь возразить, но мой оппонент уже вышел, а я закружила по комнате. Меня раздражало собственное бессилие. Буквально связанная по рукам и ногам, я ничего не могла противопоставить этому интригану, более того, если разобраться, то формально он был прав.

Приказ был подписан. Конечно, экономический отдел всегда более вольно относился к подобного рода мероприятиям, но я ведь знала, куда иду работать.

К тому же вчера я почти была готова согласиться, и я действительно сама впустила графа Алайстера в дом, позволила остаться на ужин и пила этот чертов коньяк! Так что винить я могла только себя. И графа Алайстера, очень ловко воспользовавшегося сложившейся ситуацией.

Меня не устраивало, что в этом мире я полностью зависела от Делроя. Ощущать себя марионеткой в его руках было отвратительно, но без его помощи я не могла вернуться в свой мир. Скорее всего, он попытается сыграть на этом, чтобы полностью контролировать меня.

Единственная зацепка – попытаться самой найти дверь, тогда этот самодовольный интриган явно будет посговорчивее. Наверняка шкаф находится в его доме. Рой сказал, что завтра мы уедем в Риччионе, значит, на все про все у меня были лишь сутки.

Мои раздумья прервала Далия. Она вошла, неся в руках какой-то пестрый сверток, оказавшийся платьем. С гордостью женщина разложила его на кровати, с тем чтобы я полюбовалась и тканью, и вышивкой. Нехотя я взглянула и скривилась. Платье мне напомнило обивку мебели, стоящей у нас в музеях: золотистый шелк, вышитые гладью не то канарейки, не то попугаи.

Понимая, что мне все равно придется носить такое, пока нахожусь в этом мире, да и вообще лучше сейчас изобразить покорность, я послушно позволила переодеть себя. Платье было скроено так, чтобы сквозь прорези в ткани выступало полотно нижней рубашки, которую Далия долго расправляла, создавая абсолютно ровные складки, затем она заплела мне замысловатые косы и подала небольшое зеркало: золотистый отполированный до блеска металл в зеленой оправе с золотыми искрами. Само зеркало было очень легким. Я крутила его во все стороны, с изумлением рассматривая себя, затем вновь повернулась к служанке и протянула ей зеркало, но она помотала головой:

– Мадонна, это ваша вещь. Подарок графа.

– Спасибо. – Я отложила зеркало и направилась к окну, намереваясь взглянуть на местность.

– Мадонна, вам не стоит этого делать, – остановила меня служанка. Я слегка нахмурилась и посмотрела на нее, ожидая пояснений.

– Вы здесь, в доме неженатого мужчины…

– И что? – не совсем поняла я.

– Слуги могут вас увидеть. – Она решительно подошла к окну и поправила плотные портьеры. Я прикусила губу, стараясь не выдать свое разочарование. Желудок вдруг забурчал, напоминая о себе, Далия встрепенулась:

– Ой, вы же ничего еще не ели, я сейчас принесу.

Она торопливо вышла. Убедившись, что служанка не осталась под дверью, я подошла к окну. Конечно, мне не следовало поступать так, будто я всего лишь своевольная дурно воспитанная девчонка, но мне вдруг захотелось сделать что-то такое, что доказало бы прежде всего мне самой, что я не кукла, разряженная и выставленная на потеху публике. Влекомая этими мыслями, я раздернула портьеры и выглянула.

К моей досаде окна спальни выходили в небольшой закрытый дворик, вымощенный плиткой, на которой стояли разнокалиберные горшки с яркими цветами и несколько громоздких кадок с аккуратно подстриженными в форме шара деревьями.

Яркое солнце пробивалось сквозь заросли какого-то растения с огромными красными ягодами, висевшими гроздьями на манер винограда, которым была увита деревянная решетка, имитировавшая крышу. Между темно-зелеными узорчатыми листьями проглядывало голубое небо. Не в силах сдержаться, я распахнула рамы. Теплый южный день буквально ворвался в комнату.

Воздух снаружи оказался наполнен запахами, в которых я узнала лишь цитрусовые нотки бергамота и что-то отдаленно напоминающее жасмин. Где-то совсем рядом журчала вода и раздавались мелодичные трели птиц. А еще пахло морем. Я закрыла глаза, буквально растворяясь в этом умиротворении полуденного юга.

– Мадонна! Вы прекрасны! – возглас заставил меня открыть глаза и посмотреть вниз.

Мужчина в пестрой одежде стоял между кадок и с изумлением рассматривал меня. Увидев, что я открыла глаза, он торопливо, но вместе с тем весьма изящно, сдернул с головы берет и склонился так, что длинные, тщательно уложенные каштановые локоны закрыли ему лицо:

– Позвольте выразить вам свое восхищение, мадонна!

Затем выпрямился и вновь посмотрел на меня, его улыбка была так заразительна, что я не могла не улыбнуться в ответ:

– Кто вы?

– О, я забыл назвать себя! Меня может простить лишь то, что я ослеплен вашей красотой, мадонна, но позвольте же представится: Боненвенунто, Не Сидящий Ни Минуты… Художник, поэт, музыкант, которому выпало счастье еще в детстве обрести покровителя в лице могущественного графа Делроя Алайстера!

– Вот как? – я слегка напряглась при упоминании о Рое, но мой новый знакомый этого не заметил, продолжая свою речь:

– Именно так, мадонна! Мэссэр граф известен как покровитель несчастных поэтов и художников, вынужденных зарабатывать на жизнь своим творчеством!

– Бедняжки, – отозвалась я в тон ему, – вам, наверное, приходится несладко!

– Именно так, мадонна! Вы не представляете себе, как это тяжело! Ведь, творя искусство, приходится угождать сильным мира сего!

Он театрально вздохнул и развел руками, отчего полы его темно-фиолетового бархатного плаща разошлись, являя миру шелковую желтую подкладку. В сочетании с фиолетово-зеленым дублетом и синими штанами это было очень броско. Я вообще заметила, что мой новый знакомый склонен к театральным жестам. Удивительно, но это не вызывало раздражения. Тем временем он эффектным жестом откинул плащ с руки и достал из-за спины лютню:

– Мадонна, о, позвольте мне пропеть строки, которые пришли мне на ум, лишь только я увидел вас!

Я кивнула, понимая, что скажи я «нет», артист все равно это сделает. Боненвенунто несколько раз провел рукой по струнам, лаская свою лютню, точно собаку, и запел на удивление красивым голосом:

 
– Пламя заката —
Это расплата
За счастье лета,
Это награда
За лучик света,
Это услада
Долгих ночей…
 

Я настолько увлеклась серенадой, что пропустила приход Далии, очнулась лишь тогда, когда она ахнула и буквально подбежала к окну.

– Боненвенунто, ты бездельник, чтоб тебе пусто было! – закричала она на весь двор, перевесившись через подоконник.

Мелодия оборвалась. Мужчина звонко рассмеялся:

– Далия, Далия, если ты будешь такой злобной, ты никогда не сможешь найти мужчину, который согреет тебе постель!

– Думаешь, меня это интересует?

– Матерь Богиня, неужели ты предпочитаешь женщин! Это же грех! – наигранно возмутился менестрель.

– Ах ты, охальник! Выдумаешь тоже! – возмутилась женщина. – Если все мужчины такие, как ты, то лучше спать в одиночестве!

– Бедняжка, да ты просто полна желчи! Хороший любовник – вот тебе рецепт от Боненвенунто!

– Я не нуждаюсь ни в каких рецептах, болван! И будет лучше, если мэссэр граф не узнает, что ты тут бродишь!..

Далия осеклась и виновато посмотрела на Роя, который зашел в сад, привлеченный шумной перепалкой. При виде нашей столь живописной компании он лишь слегка приподнял брови, выражая свое изумление:

– А я гадал, что здесь за шум… ну конечно, Боненвенунто! Вижу, ты вернулся из Лаччио?

– Мэссэр, – тот в несколько шагов пересек дворик и почтительно склонился над рукой своего покровителя, – рад видеть вас в добром здравии.

– Льстец, когда это тебя волновало, в добром ли я здравии?

– Всегда, мэссэр, – тот выпрямился и весело взглянул на графа. – Вы единственный, кто регулярно платит мне жалование!

Рой усмехнулся:

– Иногда мне кажется, что я делаю это зря. Что привело тебя в наши края, помимо желания вновь на мне нажиться?

– О, мэссэр, вы несправедливы! Я был в Лаччио, расписывал потолок нового дома Его святости… О, видели бы вы этот шедевр, мэссэр!!! Одни крылатые девы чего стоят! А краски! Я изобрел новый рецепт киновари…

– Расскажешь мне о нем позже, – оборвал его Алайстер. – Почему вернулся так скоро? Его святость тебя выгнал?

– Ну что вы! До меня просто дошли слухи о скорой свадьбе нашего могущественнейшего д’ореза – мэссэра Гаудани. Весь Лаччио только и говорит, что об этом! Знатные мэссэры и мадонны обсуждают это с утра до вечера, и даже Его святость изволил сказать, что не ожидал такого завершения военного вопроса. «Боненвенунто, – сказал я тогда сам себе, – кто, кроме тебя, сможет запечатлеть столь пышное торжество? Кто сможет сложить балладу, достойную великого правителя и его нареченной? Твой талант нужен Лагомбардии!»