Глава 2

– Ну что, принесла? – друзья обступили меня, как только я перешагнула порог общежития.

– Ага. Принесла, – мрачно отозвалась я. – Принесла нелегкая нового ректора.

– И? – протянула Алька, хищно облизываясь. Полудриада обладала неуемным аппетитом и при этом умудрялась оставаться тоненькой, словно тростиночка.

– И он меня запалил, – я помрачнела еще больше.

– В смысле? Огнем? – изумленно пробасил Велька. Сын кузнеца и гномихи был на полголовы ниже меня и обладал низким голосом, а также повышенной волосатостью тела.

– В смысле засек, – я вздохнула. – Спустился с неба и…

Я обреченно махнула рукой, не желая посвящать друзей в перипетии общения с новым главой Академии.

– И что? – Алька широко распахнула глаза.

– Да ничего, – буркнула я. – Отпустил.

– И все? Так что ж ты булочки не принесла, – возмутился приятель. – Теперь придется хлебать столовскую баланду!

– Зато не поправишься, – фыркнула Алька, – а то на мучном так раздашься, что скоро в дверь не протиснешься!

– На себя посмотри, – огрызнулся Велька, украдкой втягивая живот.

– А я-то что?

– Тебе булочки давать, только зря продукты переводить! На тебя чихнуть страшно, улетишь!

– А ты в сторону чихай, – мрачно посоветовала я, потирая виски. – И вообще, от ваших споров у меня голова болит!

– Это не от споров, а от голода, – авторитетно заявил Велька. – Скоро еще желудок урчать начнет! А потом – головокружение, и все…

– Что все? – буркнула я. – Смерть?

– Не-а. Рухнешь в обморок, головой приложишься и все – дура. Альке это не грозит, у нее мозгов нет, а тебя жалко.

– Ах ты… – возмутилась дриада, подхватывая под руку первую попавшуюся вещь и швыряя ее в полугнома. Несмотря на габариты, тот легко увернулся.

– Видишь, я прав! – торжествующе провозгласил он, на всякий случай отходя к двери, поскольку Алька наступала, явно намереваясь придушить обидчика. Я с опаской озиралась, пытаясь сообразить, какие предметы лучше убрать подальше от разъяренной дриады.

От неизбежной потасовки спас звук горна: так в Академии оповещали всех о необходимости срочного построения. Велька еле заметно выдохнул, а Алька опустила руки.

– Может, сделаем вид, что не слышали? – предложила она.

– Гьёрлум сразу заложит, – предупредила я, вспомнив злобного предводителя гоблинов. Незаконнорожденный сын вождя горного клана, Гьёрлум, словно в отместку за свое происхождение и издевки в детстве, постоянно портил всем жизнь. – Потом неделю в карцере сидеть. Там булочек точно нет.

– Зато есть крысы, – радостно фыркнул Велька.

– И холодно, – подхватила Алька, кивая. – Так что – пошли!

Уныло переглянувшись, мы направились на центральный двор, на ходу застегивая мундиры.

– Кая, так все же, – громким шепотом допытывалась подруга, – что он с тобой сделал?

– Кто?

– Дракон?

Я пожала плечами, гадая, как поумерить любопытство подруги. Повезло, что в этот момент мы поравнялись с однокурсниками. Я округлила глаза и приложила палец к губам, призывая к молчанию. Алька послушно кивнула, но, судя по взгляду, после построения меня ожидал допрос с пристрастием. В этот момент я даже порадовалась, что не принесла булочек, с подруги сталось бы есть их в моем присутствии после шести вечера, еще и аппетитно причмокивая.

Я покосилась на полудриаду, представляя себе эту картину, но та ничего не заметила, безмолвно кокетничая с парочкой здоровенных гоблинов. Кажется, они учились на год младше. Для меня гоблины все были на одно зеленое клыкастое лицо, и опознавать кого-то из них, кроме Гьёрлума и его ближайшего друга Кварга, было крайне затруднительно, но для Альки это не составило особого труда. Подруга как раз успела назначить свидание, когда мы вышли на главный двор.

Он был образован тремя зданиями: собственно Академией, общежитием для студентов, в свою очередь делящимся на мужскую и женскую части, и общежитием для преподавателей. Сейчас двор был полон адептов, а ступени крыльца учебного корпуса занял преподавательский состав во главе с уже знакомым мне обладателем начищенных сапог. Он с каким-то непонятным выражением рассматривал стоящих перед ним учеников Академии. Под его взглядом здоровенные парни мялись, и отводили глаза.

– Какой мужчина, – ахнула Алька, подаваясь вперед и кидая плотоядные взгляды.

– Он не мужчина, а дракон, – буркнула я.

Дриада широко распахнула глаза:

– Только не говори, что это – он…

– Хорошо, не скажу, – послушно проговорила я. – Но это – наш новый ректор.

Как назло, в этот момент все стихло, и мои последние слова, эхом отскакивая от стен, были хорошо слышны всем.

Дракон криво усмехнулся и шагнул вперед.

– Добрый день, – он говорил негромко, но так, что всем было слышно. – Да, я ваш новый ректор – Кириан Ирайд Ар'ракьян.

Толпа удивленно выдохнула: Ар'ракьян – королевский род, и нечасто кто-то из нас мог воочию лицезреть его представителя еще и так близко. Что ж его так занесло в наше захолустье?

– Его величество просил меня заняться вашим заведением, – продолжал дракон, отвечая на невысказанный вопрос, – и, как я вижу, работы мне предстоит много.

Он сделал паузу, обводя стоявших перед ним адептов выразительным взглядом. Животы сразу же втянулись, пуговицы сами по себе застегнулись, а я с трудом подавила порыв начать смахивать с потертой шерсти мундира прилипшие травинки и пятна ваксы. Даже абсолютно круглый декан кафедры бытовых заклинаний, в чьих жилах смешалась кровь гномов, людей и троллей, изо всех сил вытянулся и стал напоминать эллипс.

– М-да, – невесело заключил ректор. Мы дружно ответили таким же трагическим вздохом. Это не прибавило дракону настроения.

– Разруха начинается в головах.

– Это рыба гниет, – громким шепотом подсказал один из деканов. Ректор нахмурился:

– Простите?

– Рыба гниет с головы, – повторил тот.

– Значит, у нее разруха достигла апогея, – фыркнул дракон. – Итак, чтобы не последовать примеру гниющей рыбы, начнем с малого. Господа адепты, у вас есть целая ночь, чтобы привести форму в порядок! Это же касается и учительского состава!

Последняя фраза вызвала смятение на ступенях Академии. Преподаватели завертелись, рассматривая себя и друг друга.

– Простите, а что не так с формой? – рискнула пискнуть секретарь. Некогда милая феечка Донателла непонятно каким образом много лет назад оказалась в Академии, где отбросила крылья, а взамен отрастила зубы. Не знаю, зачем она это сделала, но теперь нужным ей людям феечка улыбалась не размыкая губ. Остальных она попросту игнорировала. А вот теперь, судя по томным взглядам, нацелилась на ректора. Иначе с чего бы ей так выпячивать грудь и надувать губы?

На дракона это не произвело никакого впечатления. Он повернулся и просто посмотрел на феечку. Очень внимательно посмотрел, отчего Донателла стушевалась, и явно задумалась, не отрастить ли крылья заново, чтобы улететь из этого заведения.

– Вы устав читали?

– Да, конечно! – она взмахнула длинными ресницами, приводящими в трепет любого, но не стоящего перед ней дракона.

– Прекрасно. Тогда поясните всем, что не так с вашим видом? – он выразительно посмотрел на платье, облегающее ладную фигуру. Донателла вспыхнула, ее губы дрогнули, обнажая ряд острых клыков, но она сразу же опустила голову, скрывая свои чувства.

– Рад, что мы поняли друг друга практически без слов, – кивнул дракон и повернулся к нам. – Что стоим? Извольте исполнять!

Мы переглянулись и поторопились вернуться в общежитие.

Глава 3

– Какой мужчина! Вернее, дракон! Ты видела его плечи? А… а подбородок? – стонала подруга, закатывая глаза. Все это относилось к новому ректору. Я тяжело вздохнула, понимая, что подруга в очередной раз влюбилась.

– Подбородок как подбородок, – буркнула я.

– Да ты что! Там такая ямочка, – дриада аж глаза закатила и причмокнула. – А губы!

– А с губами-то что? – проворчала я. От Алькиных вздохов настроение становилось все хуже.

– Их две, – мрачно сообщил Велька, присаживаясь на мою кровать. Та жалобно скрипнула и прогнулась под весом полугнома.

– А сколько должно быть? – опешила я, судорожно вспоминая анатомию драконов.

– Конечно, две! – Алька с укором посмотрела на друга. – И нечего завидовать!

– Было бы кому! – ощетинился Велька. – И вообще, дался тебе этот надменный ящер!

– Он не ящер, а дракон, – оскорбилась подруга. – Причем королевского рода.

– Козел он, – не выдержала я. – Самого что ни на есть мужского рода!

Друзья сразу перестали спорить, и на меня уставились две пары глаз.

– Кая, что он тебе сделал? – встревожилась дриада. Под ее пристальным взглядом я опустила голову, изображая, что рассматриваю почерневший от времени пол.

– Пока ничего, – выдавила я, понимая, что оба ждут моего ответа.

– Пока?

– Он… он потребовал, чтобы я зашла к нему вечером…

Все. Сказала. Конечно, можно было промолчать, но скрывать это от друзей я считала неправильным.

– Что?!

Возгласы: возмущенный – Вельки, завистливый – Альки слились воедино.

– Хочешь сказать, ты к нему… – подруга задохнулась от переполнявших ее эмоций.

– Пойду, да, – я присела на край кровати. – Выбора ведь нет.

– Если хочешь, я схожу вместо тебя, – благородно предложила подруга.

– Ты что?! – Велька даже подпрыгнул, пружины кровати жалобно заскрипели. Я покачала головой:

– Вряд ли ректор не заметит подмены.

– Особенно тебя на эту худую дылду, – закивал приятель.

– Кто дылда? Я? – взвизгнула дриада. – Да я тебя!

– Пожалуйста, хватит! – взмолилась я, потирая виски. – У меня и так голова болит.

– Так иди к целителю, – предложил Велька. – Справку возьми и предъяви вечером.

– Ага, так он и поверит! И вообще, Велечка, может, ты и не знаешь, но голова в этом деле абсолютно ни при чем, – фыркнула подруга. – Тут другое надо…

Она порылась в шкафу и вытащила оттуда непонятную вещь, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся корсетом. При чем очень странным корсетом, к которому были пришиты ажурные панталончики.

– Вот! Надевай!

– З-зачем? – я уставилась на белый атлас и обилие кружев.

– Чтоб дракону приятнее было? – предположил Велька, внимательно рассматривая то корсет, то саму Альку.

– Дурак, – отмахнулась она. – Ничего не замечаешь?

– Он не новый? Вон, атлас потерся, кружево порвалось.

Дриада в ответ только возвела глаза к потолку, всем своим видом вопрошая, зачем ей это наказание.

– Здесь не крючки, а пуговки, – я нахмурилась.

– Именно! – Алька торжествующе потрясла корсетом, словно захваченным знаменем врага. – ты его наденешь, и пусть ректор расстегивает. Умается так, что ни на что другое сил просто не останется.

– А если он просто порвет? – предположил полугном, явно оценивая крепость ткани.

– Да сейчас! Благородные такое любят, они же не мужланы, как некоторые. К тому же Кая пусть чуть что орет, что ради удовольствия ректора одолжила это у подруги и обязана вернуть в целости и сохранности. Ты же поорешь, Каечка?

– Ага. Чаечкой, – кивнула я.

Чем больше я размышляла над планом подруги, тем больше он мне нравился. Даже если ректор и попытается порвать корсет, можно всегда впасть в истерику по поводу утраченной дорогой вещи, а этого мужчины не переносят.

– Тогда приступим!

Мы обе выразительно посмотрели на Вельку. Друг недоуменно моргнул, потом сообразил, что мне надо раздеться, смутился и вышел.

На ужин мы не попали. Корсет оказался узким, длинным, и Альке пришлось попыхтеть, застегивая его. Швы угрожающе трещали, но ткань выдержала.

– Готово! – покрасневшая дриада откинула с лица прилипшую прядь и с силой застегнула последнюю пуговичку. – Порядок!

Я только кивнула в благодарность и проковыляла к зеркалу. Оттуда на меня смотрело взъерошенное нечто в белом. Корсет приподнял мою небольшую грудь почти до шеи, а пластины сдавили ребра так, что дышала я с трудом. Из-за жары в комнате я вспотела, волосы растрепались, несколько прядей прилипли к лицу. Поднять руку, чтобы убрать их не представлялось возможным: лопатки были сведены вместе и надежно зафиксированы.

– Ну как? – Алька довольно улыбалась.

– Мне кажется, что я буду умолять раздеть меня, – пробормотала я, перебирая ногами, чтобы повернуться.

– Вот и славно! – подруга протянула мне форму. – Надевай!

– Не могу, – я беспомощно посмотрела на нее. – Я даже вздохнуть не могу!

– Эх ты! Ладно!

Совместными усилиями нам удалось облачить меня в галифе, безжалостно смяв кружево панталон, надеть и даже застегнуть мундир.

– Последний штрих, – Алька щедро плеснула на меня своими духами, попутно провозгласив: – «Зов осеннего леса». Лимитированная коллекция, только для избранных!

Как по мне, так духи пахли прелыми листьями и перегноем, но подруге виднее.

– Кая, Аля, вы здесь? – Велька требовательно забарабанил в дверь.

– Пока да, чего надо? – подруга выглянула в коридор.

– Я вам ужин принес, вот, – приятель продемонстрировал серую массу.

– Что это? – дриада хищно повела носом.

– Типа пельмени. Правда, мяса там… зато у преподавателей тефтели.

– Ну понятно, тефтели очистили, а скорлупу нам сварили. Ладно, давай! – дриада посторонилась, позволяя Вельке войти. Увидев меня, друг нахмурился.

– Кая, ты какая-то…

– Стройная и длинная, – просипела я, корсет не давал вздохнуть, и голос звучал сдавленно.

– Ага. Есть будешь? – полугном сунул мне под нос разваристую массу. К запаху прелых листьев прибавился еще один аромат, вместе создавалось впечатление, что в лесу вот-вот что-то сдохнет и завоняет окончательно, тот есть бесповоротно.

– Н-нет, – я нервно сглотнула, корсет угрожающе зашуршал. – Я лучше это… пойду…

– Тебя проводить? – встревожилась дриада.

– Сама дойду!

Ходить в корсете оказалось еще то испытание. Угрожающе скрипя, я доковыляла до лестницы и замерла. Из-за пластин грудь приподнялась так, что закрывала обзор, наклониться я не могла, и попросту не видела, куда шагаю. Убедившись, что за мной меня никто не следит, я закинула ногу и съехала по перилам, благо они были отполированы ни одним поколением адептов.

Оказавшись внизу, я одернула мундир и поплелась к учебному зданию, в окнах которого все еще горел свет – ректор явно не забыл про меня. Подняться на второй этаж оказалось сложнее, чем, я думала: от волнения сердце билось все сильнее, дыхания не хватало, голова кружилась, пришлось несколько раз остановиться, чтобы успокоиться.

И все равно, к огромным дверям, на створках которых красовался герб нашей Академии: меч, обвитый плющом, под которым был написан девиз: «Честность и честь». Краска давно облупилась, и теперь надпись гласила «Чес и чес». Я завистливо вздохнула: кожа под корсетом то и дело чесалась, доводя меня до умопомрачения, и я почти уже готова была сама сдернуть надоевший предмет гардероба, но без посторонней помощи это было неосуществимо. Приходилось терпеть. Часы в холле пробили восемь, напоминая мне о скоротечности времени. Одернув мундир, я постучала, дождалась недовольного «да!» и перешагнула порог.

Ректор сидел за огромным столом. Всюду были раскиданы бумаги, а рядом с правой рукой стоял стакан с янтарной жидкостью. Мундир висел на спинке огромного кресла, смятый офицерский галстук валялся под ногами.

– Что еще? – он недовольно нахмурился, рассматривая меня. Наверное, я представляла собой интересное зрелище: топорщащиеся галифе, из-за которых я ходила в раскоряку, мундир, болтающийся на утянутой донельзя талии и не застегивающийся на верхние пуговицы из-за вздернутой груди, напряженное от усердия лицо, выпученные глаза.

– Вы что-то хотели? – голос ректора не предвещал ничего хорошего.

– Адептка Кая ди Вире, – пискнула я, ткань снова хрустнула где-то в области лопаток. Я задержала дыхание, и сдавленно продолжила. – Вы сказали зайти… вечером.

Дракон нахмурился.

– А-а-а… та самая ящерица, – хмыкнул он, – которая днем ползала по полю!

От возмущения я втянула воздух и почувствовала, как одна из пуговиц все-таки отвалилась. Дышать легче не стало, зато пуговица, скатившись по гладкому аласу, проскользнула под пояс галифе и затерялась где-то в кружевах панталон.

Я сразу же выдохнула и втянула живот еще больше. Каждая пуговица означала пять минут, и не в моих интересах было это время терять.

– Я действительно самовольно покинула территорию Академии, – дрожащим голосом призналась я, надеясь, что мой тон воспримут как раскаяние.

– Да, и так и не объяснили причину!

– П-причину? – я уставилась на мужчину, все еще сидящего за столом. Странно, но несмотря на полумрак, окружавший нас, я видела, как горят огнем его изумрудные глаза и как бьется жилка в ямочке между ключицами, что виднелась в расстегнутом вороте рубашки.

– Да, причину, по которой вы рискнули серьезно нарушить устав и покинуть учебное заведение! Это почти что дезертирство.

– Я же вернулась! – запротестовала я. Хрясь! еще одна пуговица последовала за первой. Я мрачно усмехнулась, в красках представив, как меня вытряхивают из штанов, а следом сыпятся пуговицы.

– И только этот мужественный поступок, как и ваш приход сюда, удерживает меня от подписания приказа об отчислении.

– От-отчислении?

Я недоверчиво посмотрела на ректора. Он не шутил. Я нервно сглотнула. Что бы я делала, если бы меня выгнали из академии? Бедная сирота, которая несколько лет жила сперва в приюте, а потом в военной Академии, я ничего не знала о хозяйстве… да я годна была только стать вышибалой в кабаке и окончить свою жизнь в пьяной драке, но женщин в вышибалы не брали… Я с отчаянием посмотрела на своего мучителя.

– Не отчисляйте меня, пожалуйста! Я… – голос предательски дрогнул, понимая, что сейчас расплачусь, я стала расстегивать мундир.

– Что… что вы делаете? – дракон моргнул.

– Вы же сами сказали… вечером… я… только не отчисляйте, пожалуйста, – оловянные пуговицы так и норовили выскользнуть из пальцев. Ректор молниеносно поднялся и, обогнув стол, в два шага приблизился ко мне. Он сжал мои ладони с такой силой, что пальцы побелели.

– Прекратите немедленно! – зло потребовал дракон.

– Но…

– С чего вы решили, что я… что меня можно задобрить именно таким способом? – ректор выразительно посмотрел на мою вздымающуюся грудь.

– Вы же сами… вечером, – я окончательно растерялась. – За наказанием…

– И вы решили, что… – он выразительно замолчал. Я кивнула, не в силах отвести взгляд от его глаз, в которых разгоралась злость.

– Какое самомнение, – фыркнул дракон, выпуская струйку дыма практически мне в лицо. – Да с чего я вообще должен заинтересоваться вами?

– Я… – я растерянно заморгала, а потом призналась. – Об этом я не подумала.

– «Не подумала» – передразнил меня ректор. – И это адептка последнего, верно? Последнего курса!

Я опустила голову и практически уткнулась подбородком себе в грудь.

– Интересно, какое наказание вас ожидало, вернись вы вместе со мной? – продолжал ректор, отхлебнув напиток из бокала на столе.

– Ну… э-э-э… – проблеяла я, все еще не поднимая глаз.

– А поточнее?

– Сутки в карцере на хлебе и воде.

– На хлебе и воде?

– Да, прежний ректор придерживался мнения, что голод – лучший советчик против опрометчивых поступков.

– Интересно, – дракон бросил хищный взгляд на бумаги, лежавшие на столе. Осмелев, я вытянула голову, пытаясь рассмотреть, что там написано. Заметив это, ректор подошел и перевернул листы.

– Значит, голод… И потом в бой… а резерв откуда?

– Какой резерв? – не поняла я.

– Магический. Или вас этому не учили?

– У-учили, – не говорить же новому ректору, что занятия по формированию резерва у нас были всего один семестр, и то поверхностно: кто будет тратить время на тех, кому суждено погибнуть в первом же бою.

– Ясно, – тон ректора не предвещал ничего хорошего. – Что ж… ступайте!

Я не сразу поняла, что мне сказали.

– Что?

– Идите! Возвращайтесь в комнату и приведите, наконец, форму в порядок! – рявкнул дракон. – Еще вопросы?

– А как же? – я даже возмутилась, зря, что ли, терпела столько неудобств. – Как же наказание?

– А, да. Наказание… Два дежурства на кухне!