Глава 2

– Выжимка из корня бикоры в сочетании с нужными ингредиентами является нейтрализатором большинства ядов, – мэтресса Морин обошла класс, поправила круглые очки и вернулась к кафедре.

Отравология предмет не сложный, но не самый приятный. А кому понравится, когда его травят? Некромантов и боевиков постепенно приучали к ядам, вырабатывая иммунитет. К концу обучения даже самые сильные разрешённые яды вызывали лишь несварение или аллергию – кому как повезёт. Теорию по этому предмету учили даже безнадёжные двоечники, ведь правильно смешанные ингредиенты позволяли снять последствия отравлений. Мэтресса Морин любила студентов только тогда, когда их травила, с ласковой улыбкой гладила по голове тех, кто сильнее страдал, и с этой же улыбкой ставила «незачёт» на экзаменах.

Эйлис вздохнула и перевела взгляд на своих одногруппников – некромантов на третьем курсе было всего четверо. Они старались держаться вместе, ходить в столовую в одно время, заниматься на полигоне и в лабораториях. Опасности не было, но привычка защищать своих казалась настолько естественной, что все – от первокурсников до выпускников выделяли тёмных среди остальных адептов.

Магия «светлых» позволяла многое: от боевых заклятий и ударов стихиями до почти мгновенного исцеления повреждённых тканей. А тёмным, от которых осталась лишь малая часть, приходилось использовать инструменты, зелья, артефакты. Да и магия некромантов в отличие от стихийной не бралась из окружающего мира, а концентрировалась внутри мага.

– Ты пропустила утреннее собрание, – сказал после занятия Коилин Руэри – одногруппник Эйлис. – Декан Фэнрай так и не вернулся. Говорят, сгинул вместе с группой археологов в очередной гробнице.

Коилин был высоким и худым, как и большинство некромантов, но на него заглядывались даже стихийницы – он обладал той внешностью, которую сама Эйлис называла смазливостью: безукоризненно вежливый, чистенький и аккуратный даже на полигоне; с непослушными вьющимися медно-русыми волосами, ямочкой на подбородке и ослепительно белыми зубами. Помимо этого, он был двоюродным племянником королевы, что делало парня ещё привлекательнее в глазах потенциальных невест.

– Нам пришлют нового декана, но уже после летних каникул, – встрял в разговор Джерард, догнав парочку и поправив привычным жестом сбившуюся форму. Шутки о неряшливости парня уже давно перестали быть смешными – он всегда умудрялся испачкать или разорвать одежду, и каждый раз вместе с остальными удивлялся своей невезучести.

– А кого? – Эйлис, как и остальные тёмные маги в Академии, получила первую ограничительную печать от магистра Томаса Фэнрая – судя по всему, уже бывшего декана некромантов.

– Говорят, в Ноирине закрыли некромантский факультет, – тут же отозвался парень. – Всех студентов переведут к нам, а вместе с ними и декана. Не то маркиз, не то сам герцог.

– Эх ты, деревенщина! – Коилин цокнул языком и потянул Джерарда за подол выбившейся рубахи. – Маркиз – это будущий герцог, ещё не вступивший в права наследования.

– Да какая разница! – Джерард в очередной раз дёрнул за рукав и недоуменно посмотрел на отпавшую пуговицу.

Стихийная магия не делала различий и могла проявиться как у аристократов, так и у крестьян, но тёмный дар передавался только по крови. Родители Джерарда не были аристократами – скорее всего, в его предках затесался какой-нибудь дворянин, осчастлививший служанку, и это уже само по себе считалось позорным. Некроманты не кичились родословной, но «светлые» пренебрежительно косились, поджимали губы, а боевики не стеснялись в выражениях, то и дело пытаясь поставить на место «безродного выскочку».

– Эйлис, ты уже решила куда отправишься на практику? – перевёл неприятную тему Коилин, открывая двери классной комнаты и пропуская Эйлис вперёд.

– Да, на Шайерские кладбища. Там всегда есть неупокоенные, – девушка расположилась за столом, достала учебник по Руноведению и только потом посмотрела на вытянувшиеся лица сокурсников. – За практику в Ноиринских горах платят по двойному тарифу. Вы же знаете, что мне урезали содержание.

– Но, Эйлис… Шайерские кладбища – это же… – сглотнув, пробормотал Джерард.

– Думаете, я не читала хроники? Мне придётся ехать в Ноирин, если, конечно, найдётся некромант, согласный обновить печать.

– Ну-с, господа будущие маги, готовы к новым знаниям? – резко захлопнув дверь аудитории, пропел мэтр Фаррел и стремительно направился за кафедру.

Коул Фаррел был уже почтенного возраста, с густыми седыми бакенбардами и, окутанным белым облаком волос, морщинистым лицом. Он выделялся на фоне остальных преподавателей внушительным животом, пухлыми щеками, похожими на румяные яблоки, а его короткие, почти детские, ладони всегда сжимали несколько мелков. И это неудивительно, ведь магистр просто обожал Руноведение.

– Руны не требуют особых умений или сил, их можно использовать при истощённом даре, или вовсе не имея такового, – не выпуская мелки из правой руки, Фаррел вытащил из кармана сюртука механический хронометр на цепочке, взглянул на циферблат и только потом осмотрел аудиторию. – Древний селетинский алфавит насчитывает тридцать восемь основных рун. Кто назовёт причины, по которым рунная магия не пользуется популярностью? Адептка Риган?

– Руны не влияют на магический фон, не привязаны к уровню силы, но их использование ограничено знанием утраченного ныне языка, сложностью начертания и временем для подготовки заклятия, – послушно ответила Эйлис, делая заметку в уме изучить сочетания рун, которые могут пригодиться на практике.

Вдруг дневники почившего магистра помогут отыскать курган? Если заранее нанести защитные и концентрирующие заклятья на кожу, одежду или оружие, у неё может получиться добыть парочку дорогих артефактов. А там, вполне вероятно, удастся откупиться не только от помолвки, но и от родителей, до сих пор не ответивших дочери. Что им, в самом деле, сложно было хотя бы пару строчек написать? В конце концов, сообщить об отказе разорвать помолвку точно могли. Неужели что-то случилось?

Эйлис задумалась и вдруг очень отчётливо поняла, что отец не отступится, не разорвёт помолвку. И дело не в счастье дочери, а в банальной нехватке денег: последние сделки Конола Биндарна Ригана оказались неудачными, пришлось даже временно заложить часть земель на границе Кармальской пустоши. Через четыре года нужно будет выводить в свет сестрёнку Эйлис – Киару – придётся потратится не только на гувернанток, но и на наряды. Чем не повод выдать замуж старшую дочь и получить при этом приличный выкуп? Заставить отца передумать будет сложнее, чем думалось.

До практики осталось всего ничего, а значит придётся постараться и заслужить высшие баллы по всем предметам. На Шайерские кладбища, конечно, берут всех желающих, но Эйлис не хотела, чтобы кто-то решил, будто у неё не было выбора, и она отправилась в Ноиринские горы от безысходности.

Оставшиеся пару недель адепты метались между экзаменами и полигоном, отрабатывали атакующие, защитные и концентрирующие связки, выбивались из сил ради получения заветного допуска. Некромантов в этом году пожалели: из-за отсутствия декана и наставника, их печати осмотрел сам ректор и лично подписал допуск. Хотя по правилам делать этого было не положено, но кто станет спорить с ректором, если он уже принял решение и взял ответственность на себя?

На полигоне боевики с некромантами работали в пятёрках, самой эффективной командой считалось именно такое распределение магов – четыре стихийника и некромант. Квадратичный контур щитов и атакующих заклятий считался самым прочным, и после выпуска боевые маги работали именно четвёрками. Некроманты в прямом столкновении мало что могли – все их проклятья требовали времени для активации, к тому же, очень зависели от уровня силы. Вот и получалось, что пока стихийники «выполняли всю работу», некроманты только вплетали в готовую структуру ослабляющие заклятья.

На все недовольства боевиков, преподаватели отмахивались, тасуя студентов как им хочется. Эйлис приходилось доказывать стихийникам, что она достойный член команды, несмотря на то что некромант, и, к тому же, девушка. Обычно женщины получали только необходимые для личной безопасности навыки, а потом выходили замуж и сидели дома, занимаясь делами супруга и гоняя слуг. Только очень упёртые и сильные магички могли позволить себе обучение на боевом факультете и то при условии, что их дар нельзя применить в целительстве или артефакторике.

– Магистр Партлэн, зачем нам в группе некромант? Любая нежить убивается стандартным файерболом, – Тиббот Мэрсайл зажёг на ладони огонь и ловко метнул его в мишень.

– Адепт Мэрсайл, скажите, вы видели зомби первого и второго порядка? – не отвлекаясь от наблюдения за полигоном, спросил магистр.

– Конечно, они прекрасно горят, – хохотнул Тиббот, отправляя ещё один огненный сгусток в укрытие другой группы. Щит противников затрещал, несколько раз вспыхнул, но устоял.

– И не очень быстрые, верно? – вкрадчивым голосом уточнил магистр, подав знак пятикурсникам, ожидавшим отмашки. – А вот умертвия более прыткие, как и любая нежить четвёртого порядка и выше.

– Я неплохо бегаю, магистр, – пропыхтел Мэрсайл, вливая силу в щит. – Благодаря вашим тренировкам, конечно.

– Вот сейчас и посмотрим, насколько хорошо вы бегаете, адепт Мэрсайл. А что до горящей нежити… – магистр Партлэн махнул пятому курсу, и те принялись окружать третьекурсников. – Полыхающее умертвие успеет сожрать вас до того, как огонь его сожжёт, и даже не подавится, а наоборот, восстановится после сытного ужина. Впрочем, вам-то будет уже всё равно.

В этот момент пятикурсники закончили плетение силовой ловушки и принялись отлавливать зазевавшихся студентов, подвешивая их вверх ногами магическим арканом. Сообразившие, что происходит, третьекурсники латали прорехи в щитах и жалили нападающих – кто молниями, кто огненными стрелами. Боевики в ответ бросались разрешёнными заклятьями, расплющивая щиты и старательно вымазывая несчастных третьекурсников в грязи. А грязи было не мало – водники не жалели сил, гася огненные шары и снося земляные укрытия.

Эйлис сплела заклинание магического кнута и, отбиваясь от боевиков, добралась до своей команды в последний момент. Поначалу боевики не хотели пускать некромантку под силовой купол, но потом сжалились или просто решили, что в случае поимки Эйлис проиграет вся группа. Так или иначе, девушка оказалась под щитом очень вовремя – Уолтер Эвайт метнул в неё ледяное копьё, отрезав заплетённую косу по плечи и оставив кровавую полосу на лопатке.

– Вот гад, – прошипел Ардал Фиренз, осматривая рану Эйлис. – Копья на полигоне разрешены только между равными противниками. Давай заморожу, чтобы ослабить боль.

– Не надо, – Эйлис не стала переплетать волосы, только собрала их в хост и затянула кожаным шнурком с ученическим кулоном. – Давайте лучше распределим силы. Бран, с тебя щит. Ардал, добавь Жалящие иглы и Ледяные хлысты, я вплету Истощение и замаскирую его Страхом. Когда они доберутся до основы, их резерв будет опустошён дочиста.

– Ого! Ты страшная женщина, Риган, – хмыкнул Ардал, в это мгновение похожий на нашкодившего ребёнка, и принялся вливать магию в щит. Водник прослыл шутником и балагуром, но детское выражение лица блондина тут же сменилось сосредоточенным и серьёзным, сейчас он производил совсем другое впечатление.  – Теперь понятно, почему раньше так боялись некромантов.

– Вы и сейчас нас боитесь. Потому и пытаетесь принизить, – Эйлис выправила магические потоки, добавила в активаторы ловушки Страх и повернулась к воднику. – Мы ограничены силой своих созданий и внутренним резервом, но наша магия почти незаметна, не требует усилий при накоплении эффекта и всегда достигает цели. Когда Уолтер Эвайт напитает ловушку, заклятье перекинется на него, закрепится так, что ещё несколько недель будет поглощать его магию. До практики его точно не допустят.

Ардал переглянулся с Браном – высоким худощавым брюнетом, больше похожим на некроманта, чем на мага земли, – отодвинулся от Эйлис и нервно усмехнулся. Магистр Партлэн не раз говорил о коварности тёмных, но только сейчас до парня дошло, что тот имел в виду. Даже он, зная, что некромантка вплела в щит Истощение, не смог разглядеть его за аурой Страха. Наверное, хорошо, что Эйлис Риган сегодня на их стороне, иначе пришлось бы на собственной шкуре проверять, насколько хорошо она владеет концентрацией – вдруг заклятье будет действовать не пару недель, а несколько месяцев, а то и лет?

Как и предполагала Эйлис, Уолтер решил добить некромантку и стал прицельно запускать в силовые узлы ловушки ледяные иглы. Бран, как и полагается магу земли, уверенно держал щит вокруг своей группы, изредка подправляя сбившиеся линии и подпитывая его. Эйлис даже залюбовалась уверенными движениями и силой, в которую сложно было поверить – парень был слишком худым, отчего даже нос казался излишне заострённым и несколько великоватым.

Ардал с тем же детским выражением на лице швырялся атакующими заклятьями, прикрывая тыл, а Эйлис, находясь под защитой стихийников, уверенно плела ослабляющую сеть, наводя туман на противников. Уолтер Эвайт упал под ноги соратников через десять минут с полностью истощённым магическим резервом. Команда Эвайта напирала, щит третьекурсников уже практически не сдерживал атаки – то и дело до одного из тройки долетали болезненные уколы. Остальные команды пятикурсников уже завершили поединки, связав сокурсников Эйлис путами и усадив их в линию вдоль земляного вала.

В какой-то момент девушка отвлеклась на огневика из команды Уолтера и пропустила шаровую молнию, летящую прямо на неё. В последние секунды перед лицом некромантки встал прочный щит из уплотнённого воздуха, который отразил молнию в нападавшего. Эйлис удивлённо покрутила головой: Ардал и Бран уже лежали в грязи, воздушник из четвёрки Уолтера фиксировал их руки и ноги, а вот огневик распластался на площадке перед магистром Партлэном с сильно обожжённым лицом.

– Ты в порядке? – спросил Бьерн, невесть как оказавшийся поблизости. Эйлис видела жениха в начале сражения, но старательно избегала, так что вздрогнула, когда тот тронул её за плечо. – Они играли не по правилам. Магистр вынесет выговор и добьётся записи в личное дело. Подлость на поле боя – худшее качество для боевика.

– Спасибо, что поставил щит, – Эйлис поморщилась от боли в рассечённой лопатке и повернулась к жениху.

По-своему Бьерн был красив: высокий, темноволосый молодой мужчина, с аккуратными усиками над верхней губой, в которых пробивалась рыжина; длинный, почти аристократический, нос был немного искривлён у