Глава 2. Чудеса продолжаются

– Два бомжа гулять пошли, скатертью дорожка, – засмеялся Леготин, когда Нестор безмолвно вывел Семёна из класса и закрыл за собой дверь.

– Вот себе и крышу наш святой великомученик нашёл, – поддержал Леготина Паша Карташов. – Смотрите, по стене опять течёт! Скоро в аквариуме учиться будем. Да, Даниленко?

Двоечник Стёпа Даниленко с небесно-чистыми и пустыми рыбьими глазами лениво приподнялся с парты и оскалил потемневшие от сигарет зубы. Он начал по привычке зачем-то оправдываться. Язык у него, как и всегда, заплетался:

– А чо я сделал-то, а? Другие вон вообще… Я хоть молчу!

Записи Даниленко в тетради ограничивались двумя словами: классная работа. О том, что такое домашняя работа, Стёпа позабыл ещё в начальной школе. Учителя шутили, что он прокурил все мозги и скоро забудет, что такое алфавит, но всё равно снисходительно рисовали ему тройки. Мать Даниленко была активисткой в нашем полумёртвом родительском комитете. В конце каждой четверти она слёзно умоляла классную руководительницу похлопотать за её бедного, не глупого, а лишь не умеющего сконцентрироваться сына. И милосердная Любовь Александровна исполняла эту просьбу за символическую шоколадку с фундуком.

– Степаныч, спи! – смеясь, распорядился его сосед по парте Олег Ольшанников, выполняющий роль телохранителя Стаса в том случае, если Леготин или Карташов заболеет и не придёт.

– Опять базарить начали! Что же это такое? Аниканова, ты почему до сих пор не у доски? – возмутилась Любовь Александровна, пытаясь изобразить нормального учителя в адекватном классе.

– А почему вы меня всё время по фамилии зовёте? – выразила своё недовольство Лариска.

– А что? Тебе своя фамилия не нравится?

– Ей моя нравится! – вмешался Стас. – Тут уже две красотки с моей фамилией сидят! Жаль, третья приболела. Хочешь в их компанию? А что, я не против!

Лариска заулыбалась от смущения и радости. Моей подруге явно захотелось услышать в иронии Ветрова что-то серьёзное.

– Ветров, успокойся!.. Хорошо, не буду больше по фамилии. Иди уже, Лариса! – поторопила Любовь Александровна. – Мне ещё новую тему объяснять!

– Да иду я, иду, – промычала Лариска, вышла к доске и даже каким-то чудом доказала теорему на четыре.

К счастью, выигранное во время словесной перепалки время позволило ей повторить доказательство. Если бы я не принесла учебник, Лариска бы пропала.

– Сегодня же составлю план вашей посадки, – выслушав ответ ученицы, предупредила Любовь Александровна. – Не хотела я в этом году вас рассаживать. Думала, выросли за лето, стали разумными людьми. Каролина, Руслана! Опять трещите громче меня! Ещё и на такие темы! Как не стыдно? А ты, Ветров, совсем от рук отбился! Чтобы я больше не видела тебя там, на Камчатке!

– А что я сделал? Я вообще молчал! – нахмурившись, возразил Стас. – Вам мой отец компьютер купил, а вы опять «Ветров!» Нехорошо, Любовь Александровна, неблагодарность к людям проявлять.

Рассуждения сына главы города о моральных принципах и духовных ценностях всегда забавляли класс. А компьютер для Любови Александровны никто не покупал. Стас всего лишь решил «спихнуть любимой класснухе свой устаревший ящик», а для себя приобрести «новейшего мощнейшего монстра», который потянет любые игры. Упоминание о компьютере обычно ставило математичку в тупик, но сегодня она точно не расслышала слов Ветрова.

– А ты что проявляешь? Только наглость свою! Ты сын высокопоставленного лица, ты должен подавать одноклассникам пример. Вот почему англичанка на тебя опять жаловалась? Пристаёшь к ней, говорила, прохода не даёшь! – упрекнула его Любовь Александровна, но вскоре пожалела об этом.

Парни дружно захохотали. Каролина и Русланочка залились одинаковым звонким смехом, а следом за ними – Василиса и Каэна. Лариска тоже хихикала. Стадный инстинкт преодолела только я и вернувшийся в класс вместе с Семёном Нестор.

Я пыталась объяснить его сдержанность или обыкновенной застенчивостью, которую склонен испытывать человек в новом коллективе, или флегматическим типом темперамента. Однако эти объяснения не могли меня успокоить, поскольку казались притянутыми за уши. Нестор заставил моё воображение не на шутку разыграться. Больше всего мне хотелось узнать, кто он такой и как он появился в нашем городке, но удовлетворить своё любопытство пока не было никакой возможности.

– Я пристаю? Это она сама ко мне пристаёт! – вконец обнаглев, заявил Ветров.

Любовь Александровна, уже уставшая удивляться беззастенчивости мэровского сына, сняла очки и положила их на стол:

– Что за глупости! Хочешь сказать, что Виктория Валерьевна лгала?

– Конечно! – продолжал смешить одноклассников Стас. – И вы сейчас тоже соврёте. Вот скажите: она замужем?

– Какое это имеет значение? – уклонилась от ответа Любовь Александровна.

– Не хотите – не отвечайте, – презрительно хмыкнул Ветров. – Я и так знаю, что она старая дева, поэтому злюка такая. Ко всем придирается, а сама пялится на меня целыми уроками. Самостоялку пишем – подойдёт и так уставится, как будто кроме нас двоих вообще никого в классе нет!

– Хочешь сказать, что она в тебя…. – Леготин не закончил своего вопроса, так как сразу получил от Любови Александровны вразумляющий удар по голове свёрнутой таблицей производных.

Ударить сына главы города учительница не могла, и поэтому за него периодически приходилось получать телохранителям. Хотя не так уж и сильно они страдали из-за «побоев» слабой пожилой женщины.

– Ладно, всё уже, Ветров, успокойся! Одиннадцатый «А»! Вы где находитесь? – стуча старым и погнутым ключом от кабинета по столу, воззвала к совести учащихся математичка. – Перед новеньким бы хоть не позорились!

– Да пошёл бы этот новенький! – пренебрежительно огрызнулся Стас, однако невольно проглотил грязное ругательство.

Мы с Лариской обернулись и не узнали Стаса. Неестественная тень мгновенного испуга пробежала по его лицу, когда он встретился взглядом с Нестором.

– Видали? У него огонь в глазах! – заголосил Ветров, однако очень быстро перешёл в атаку. – Ты чего накурился, что у тебя зрачки такие? Короче, ещё раз так сделаешь – башку оторву!

– Да что ты себе позволяешь? Немедленно извинись перед Нестором. Сейчас же! – потребовала Любовь Александровна. – Я сейчас директора позову!

– О, как страшно! И что мне сделает ваша престарелая директриса? – с вызовом спросил неудержимый Ветров. – В угол поставит? Или отцу моему позвонит? Пусть звонит, хоть обзвонится! Вылетит из школы – будет знать! Пойдёт на пару с папашей Чугунова дворы мести!

– Извинись перед Нестором, Ветров! – еле дыша, повторила Любовь Александровна.

– Перед этим оборванцем? Во! – взглянув исподлобья на Нестора, выставил средний палец Стас. – Извиниться! Может, мне перед ним на коленки ещё встать?

– Мне не нужны его извинения, – вдруг заговорил ничуть не удивившийся и не разозлившийся Нестор и перевёл взгляд на Любовь Александровну. – Он не стоит вашего волнения. Давайте продолжим. Посмотрите на часы: времени у нас почти не осталось.

– Нестор прав! В конце концов, у нас урок! Записывайте новую тему: «Понятие вектора в пространстве»…. Хотя устроим самостоятельную работу лучше, сил моих нет. Страница одиннадцать – первый вариант. Страница двенадцать – второй. Вы с ума меня скоро сведёте! Поскорее бы на пенсию! – Любовь Александровна села за стол и тяжело вздохнула.

Она устало провела рукой по упавшим на лоб, рано поседевшим прядям тонких волос. Работа со старшеклассниками изматывала её как каторга. Любовь Александровна всё чаще болела, но отсутствие учителя математики и по совместительству классного руководителя учеников ничуть не расстраивало. Заменить Любовь Александровну было некому, и её уроки в таких случаях просто убирали из расписания.

Я делала все необходимые записи в тетради и слышала, как за моей спиной очень быстро, не останавливаясь, пишет новенький. Сияющая Лариска бойко набирала сообщения Стасу. Однако необычный звук тоже привлёк её внимание.

– Юль, он уже почти всё решил. Вообрази! – взглянув через плечо на Нестора, шепнула мне подруга. – И почерк каллиграфический! Даже красивее, чем твой!

– Лариса, ты что крутишься? У нас самостоятельная работа! – вновь надела маску образцовой учительницы Любовь Александровна, хотя болтали, не умолкая, практически все.

– Да это не я. Это Вяземский, – мастерски перевела стрелки Лариска.

– Вяземский? – переспросила учительница. – Что случилось, Нестор?

– Ничего. Всё в порядке, – последовал его спокойный ответ.

– Что ж, хорошо, что в порядке. Но почему же ты не пишешь? – удивилась Любовь Александровна, увидев, что новый ученик замер, точно обратился в сидящую мраморную статую.

– Я уже всё написал, – не двигаясь, ответил он.

– Как это – всё? – не поверила математичка, которая, вероятно, никогда не видела таких быстрых учеников. – Что ж, если всё, делай другой вариант!

– Я сделал оба варианта, – безо всякой гордости сказал Нестор.

– И чертежи? – спросила ошеломлённая учительница.

– И чертежи, – словно эхо, повторил он.

Его голос звучал так ровно, будто каждое слово вычерчивалось где-то у него внутри по линейке. Любовь Александровна приблизилась к парте Нестора и, взяв его тетрадь, на минуту лишилась дара речи. Её глаза раскрылись так широко, что стали почти круглыми. Губы задвигались, но ещё долго не могли произнести ни звука.

– Поразительно! – наконец, удалось выговорить учительнице. – Так быстро, так аккуратно! И всё, абсолютно всё правильно! Какой ты бледный, Нестор! Ты не болен?

– Нет, вы не беспокойтесь, – уверил её он. – Я такой всегда.

Удивительно, но даже слово «всегда» Нестор произнёс совсем не так, как произносят его обычно люди. Или это мне просто показалось…

– Ботан на всю голову болен. Будем лечить, – усмехнулся Стас, стоило Любови Александровне немного отойти от Нестора.

– Вылечим, – ответили Карташов и Леготин. – Ты только скажи, как.

Через пять минут прозвенел звонок на перемену. Я сделала все задания варианта, но не сдавала: мне нужно было ещё помочь Лариске. Её голова, полностью забитая Стасом, наотрез отказывалась соображать.

Следующим уроком в расписании стояла алгебра в том же кабинете, и поэтому никто никуда не спешил. Мои одноклассники, старательно списав друг у друга неправильные решения, сложили тетради на стол Любови Александровны. Оценки за самостоятельную работу были последним из разряда того, что волновало учеников одиннадцатого «А».

Мы с Лариской на время перемены остались в классе. Она – из-за Стаса, я – из-за Нестора. Мы как будто предчувствовали, что между ними снова завяжется интересный и опасный разговор. Ветров не мог спокойно пережить то, что он теперь не самый высокий и не самый обсуждаемый парень в классе. Но ещё больше сына главы города, вероятно, беспокоила возможная потеря авторитета.

– Чего ты мрачный и бледный такой? – подойдя к Нестору в сопровождении двух верных телохранителей Карташова и Леготина, заносчиво спросил Стас. – Ты гот, что ли?

– Нет, – ответил Нестор, готовясь к следующему уроку.

Мы с Лариской сидели за своей партой. Она торопливо списывала у меня домашнее задание, но часто отвлекалась, чтобы взглянуть на Стаса, начавшего выяснять отношения с Нестором. Я не замечала за собой привычку подслушивать, но теперь с неожиданной для самой себя жадностью ловила каждое слово, произнесённое молодыми людьми, между которыми быстро назревал серьёзный конфликт.

– А кто тогда? Бомж? Что на тебе за барахло? – брезгливо взглянув на одежду нового одноклассника, продолжил Стас. – Где ты только такое нашёл? В секонд-хэнде? Или в сундуке любимого прапрапрадедушки?

– Я не желаю с вами это обсуждать, – решительно встав из-за парты, произнёс Нестор.

Теперь я видела Нестора только со спины и немного жалела, что из поля моего зрения исчезло его лицо. Хотя черты нового одноклассника не выдавали никаких эмоций, мне почему-то хотелось чувствовать на себе его взгляд…. Напротив, в полутора метрах от новенького стоял Ветров с Карташовым по правую руку и Леготиным по левую.

– Да ты кто такой? Ты хоть знаешь, с кем говоришь сейчас, а? – преграждая дорогу недругу, запальчиво спросил Стас. – Ты вообще в курсе, кто я?

– Я бы ответил, кто ты, но при дамах неудобно, – сохраняя непоколебимое спокойствие, бесстрашно сказал Нестор.

– А ты говори, не стесняйся! Чувствуй себя как дома! Наши дамы сами могут послать далеко и надолго. Да, Русланочка? – присоединившись к телохранителям Стаса, улыбнулся Ольшанников и ненадолго задержал в объятиях проходящую мимо Алоян. – Меня Олегом зовут. А ты уж кто там? Кирилл или Мефодий?

– Грешно смеяться над святыми, – не оценил богохульной шутки Нестор.