– Не «зачем», а «почему», – поправил Ит. – Потому что я не жру, а ем.

– Самый гордый, да?

– Да, – пожал плечами Ит. – И хватит об этом. Слушай, Саб, а как ты стал врачом? С твоим характером, прости, в медицине нечего делать.

– Учиться люблю, – сообщил Саб. – И потом, тогда мне казалось, что это имеет какое-то значение.

– Теперь не кажется? – Ит поднял голову.

– Нет, не кажется. Мне кажется полезным то, что я владею этими знаниями – они мне более чем пригодились. И продолжают пригождаться по сей день. Иди домой.

– Я лучше посижу здесь, пока вы… – Ит кашлянул.

– Вот именно поэтому иди домой, – приказал Саб. – Давай-давай. Уж урок, так урок. Тот, кто хорошо себя ведет, получает всё – и еду, и удовольствие. А тот, кто ведет себя плохо, кормит ундин, и пускает слюни, слушая, как получают удовольствие другие.

– Я не…

– Не ври! – прикрикнул Саб. – У меня с ушами всё в полном порядке. Смотреть пока заставить не могу, но всему своё время. Сиди и слушай. И думай о своем поведении.

* * *

Думать о своем поведении Ит, конечно, не стал. Да, то, что происходило сейчас в соседней комнате, не слышать было невозможно, но Ит, привыкший к работе в практически любых условиях, неплохо умел абстрагироваться от окружающего пространства, и поэтому постарался сейчас максимально сконцентрироваться на том, о чем говорил получасом раньше Саб.

Пять рас.

Пять городов.

Пять работающих групп интервентов.

Соответственно, пять основных направлений развития религий – ведь религия, по сути, самый удобный способ коммуникации между народом, который стоит на низкой ступени развития, и высокоразвитой цивилизацией.

Не нужно ничего объяснять, ничего доказывать.

Достаточно хорошенько напугать или удивить… или и то, и другое сразу – и всё, процесс запущен.

Но почему на планете оказались одновременно две расы местных? Причем расы несовместимые, люди и рауф – это расы противоположных секторов двенадцатеричного круга, они никогда не существуют параллельно, никогда не развиваются одновременно в одном мире.

Значит, одна из рас – это импорт.

И импорт – это не рауф, отнюдь.

Тут, как он уже успел понять, полно эндемиков, растений, присущих именно мирам рауф. Тот же рибир, из которого делают лхус. Те же хвойники с белыми стволами. Животные? О, да, конечно. Только сегодня они купили в городе отличное вельшевское мясо, свежее, недельного забоя. Рыба там тоже продавалась, и тоже – это были виды, которые водятся вовсе не в человеческих мирах.

Интересно, кто и зачем завез сюда людей, причем самого низкого уровня, и ввел их в игру? Им здесь, скорее всего, приходится несладко. Потому что тот, кто ввозил людей, был вынужден ввозить и всё остальное – растения, животных… дело долгое и муторное, и совершенно пока непонятно, для чего нужное.

И вообще, интересно, почему Саб называет то место, где мы сегодня были, городом? Это ведь не город вовсе. Это чудовищных размеров рудный комплекс, который непрерывно находится в работе – сейчас, например, четыре блока роторного экскаватора, с ковшами по пять сотен метров в диаметре, успешно доедают известняковую скалу. Судя по всему, известняк кому-то понадобился для металлургии. Наверное, тут много что добывают… и параллельно воюют друг с другом. Ит вспомнил бомбежку и подземелье – да уж, действительно, небезопасное местечко, что тут скажешь.

…И что они там делают, а? Да, если не кривить душой, и не врать самому себе, то от этих стонов и впрямь… нет-нет-нет, надо собраться, и… рыжий, сволочь ты этакая, научился бы ты лучше сдерживаться как-то, я же тоже живой, что ты творишь, ну нельзя так…

Ладно.

Значит, города, религии, расы.

Саб с помощниками, видимо, курирует какую-то часть элиты – кажется, ему приходят вызовы (куда и как, пока неясно, но, скорее всего, всю технику он держит в своей комнате, в которую никого не пускает), и он по этим вызовам мотается. Не сказать, чтобы очень часто. Раз в пару дней улетает куда-то на несколько часов. Может быть, к той самой элите, может быть, к коллегам по пантеону – это пока не понятно. В общем, свободного времени у Саба, к сожалению, много. Больше, чем нужно.

Вроде бы он обещал, что через десять дней он начнет брать их с собой. Это было бы неплохо, потому что прошло уже порядочно времени, а они дальше города, который называется Адма, и который на самом деле рудный комплекс, нигде еще не были. Не считая сегодняшнего полета над комплексом когни, да шести полетов по окрестностям, преимущественно над морем.

…Сколько там это всё уже продолжается? Полчаса? Или больше? Да, рыжий, если ты хотел отомстить за то, что пришлось бежать, и тебе про это заранее не сказали, то ты в этом преуспел. Ит досадливо поморщился – физиология, черт бы ее подрал, тело есть тело, и это проклятое тело не может не реагировать на то, что слышно из-за стенки. Да еще и Саб, мерзавец, двери пооткрывал нараспашку. «А вот интересно, если я пойду на кухню, и буду демонстративно жрать, они остановятся, или нет? – подумал Ит. – Живот теперь полночи болеть будет, сука… а гермо сам себе помочь в этом случае не может, ну, разве что можно попробовать взять себя «на воду», но это не только унизительно и вредно, так ведь для этого нужен и зонд, и вода под давлением, и, главное, полное одиночество, чтобы твоего позора никто случайно не увидел».

Он решительно встал с кровати, и, демонстративно громко хлопнув дверью, отправился на кухню. Мясо, конечно, Саб доел без остатка, но в шкафу точно были еще лепешки и сыр, а еще можно заварить лхус. Вот и замечательно.

Лепешки нашлись там, где им полагалось быть, сыр, разумеется, Скрипач сунул в холодный шкаф (не холодильник, но что-то вроде того – большой низкий ларь, стоящий в дальнем углу кухни), лхус и мед тоже были на своих местах. Стараясь не обращать внимания на звуковое сопровождение из комнаты Скрипача, которое не только не собиралось стихать, но, кажется, даже усилилось, Ит отрезал пару крупных кусков сыра, взял лепешку, большую чашку с лхусом, и отправился со всем этим добром на берег. Ужинать в тишине.

Само собой, Саб разозлится.

Разумеется, Саб ему, скорее всего, снова врежет.

Но это ни в какое сравнение не идет с парой бутербродов под лхус, да еще и на свежем воздухе. Пусть хоть несколько минут, но мои. Даже живот, кажется, стал болеть немного меньше. Спазм, разумеется, гормоны поднялись, мышцы сократились – а разрядки нет. Придется терпеть, что делать.

Первый бутерброд Ит съел сам. Потом, когда отъел половину второго, заметил ундину… которая, кажется, тоже его заметила. Подплыла поближе, высунулась из воды – и вдруг квакнула, басовито, гулко, как большая лягушка.

– Ну ничего себе! – деланно возмутился Ит. – Да ты, оказывается, попрошайка. Ладно, оставлю тебе пару кусков. Или еще принести? Хотя, наверное, Саб меня по голове за это не погладит. Ладно, лови, ненасытная…

За следующей лепешкой он, однако, в дом идти не рискнул – стоны стихли, а это означало, что Саб вскоре объявится. В каком настроении – угадать невозможно. Но всё же лучше не рисковать. Голова только-только прошла, осталось перетерпеть боль в животе, и – день, считай, кончился. Доброй ночи.

Или… ой, нет.

Легок на помине.

– А, вот ты где, – произнес Саб, спускаясь по лестнице на берег. – Удрал всё-таки? Опять ундин кормил? Или и сам что-то перехватить успел?

– Кормил. И успел.

– Болит сильно? – прозорливо спросил Саб.

Ит не ответил.

– Значит, сильно, – заключил Саб. – Иди сюда.

Ит отрицательно покачал головой.

– Не надо, вполне терпимо.

– Иди сюда, недоумок, – Саб встал. – «Не надо», – передразнил он. – Надо. И это не мне надо, а тебе. Да успокойся ты, секундное дело.

Он прищурился, и вдруг быстрым, почти неуловимым движением ударил Ита чуть пониже солнечного сплетения раскрытой ладонью. Вроде бы совсем несильно, но Ит в ту же секунду ощутил, что боль превращается в более чем хорошо знакомую горячую волну, накрывающую всё тело.

– А теперь медленно садись, а лучше – ложись, – посоветовал Саб. – Медленно, я сказал. Тихо, тихо, тихо, не упади, смотри.

* * *

– А рыжий хорош, ох и хорош, – с удовольствием произнес Саб, присаживаясь на камень рядом с Итом. – Он молодец. Умеет отключаться. А если умеет отключаться, то сумеет и контролировать.

– Что контролировать? – с трудом спросил Ит.

– Себя, в первую очередь, – объяснил Саб. – Пока ты не умеешь управлять собой, ты раб собственного тела. Заложник. Не ты хозяин, а твой организм. Феромоны, гормоны, активные точки, элементарная вибрация, как в данном случае… ну, ты понимаешь, о чем я. Крайности, как известно, сходятся. Если ты умеешь отпускать свое тело на свободу, то потом сумеешь удержать его под контролем. Качели, дошло? Одна крайность, и другая. У рыжего получится.

– А у меня нет, – дыхание всё никак не восстанавливалось. – Так?

– Ну, пока что да, так. Всё зависит исключительно от тебя.

– Или… от тебя, – добавил Ит.

– Нет, от тебя, и только от тебя. Считай, что тебе повезло – на твоем жизненном пути встретился я. Который тебя может научить и подсказать. Кто ты был до этого? Обычный агент, мясо, потом – обычный врач, всё то же мясо, просто в иной упаковке. А тут – ты получаешь совершенно другую судьбу, да еще и возможность сойти с проторенной не тобой дороги, и развиваться. Подумай об этом.

– Подумаю, – Ит кое-как сел. – Как ты это сделал?

– Убивать тебе приходилось? – вопросом на вопрос ответил Саб. – Скорее всего, приходилось. Так вот, принцип тот же. Только вместо точки – я достаю нервный узел, который у тебя сам знаешь где. Конечно, в этом случае лучше не промахиваться, но если нормальные отношения тебя не устраивают… кстати, живот больше не болит?

– Нет. Вообще, интересно, – Ит задумался. – Мне казалось, что такое невозможно. Нервный узел ведь очень хорошо защищен и мышечной капсулой, и дополнительным лимфатическим контуром, да и находится он…

– Всё возможно, – возразил Саб. – Ты себе пока не представляешь, что вообще в принципе возможно. А с рыжим я договорился, чтобы он тебе не рассказывал – пусть всё будет честно.

– Судя по тому, что вы там творили сорок минут с лишним, возможно и впрямь многое. Саб, спросить разрешишь?

– Спрашивай, – пожал плечами Саб. – Мы с тобой тут еще немного посидим, пока рыжий в себя придет. Он попросил дать ему полежать и отдохнуть. Так что спрашивай, время есть.

– Кто привез сюда людей, и зачем? – спросил Ит.

– Как ты догадался про людей? – с интересом спросил Саб.

– А что тут гадать? Рибир – эндемик, вельши, деревья, рыба… да тут всё, как дома, – немного покривил душой Ит. Домом он давным-давно считал Терру-ноль. – Это ведь не человеческий мир. Я прав?

– Да, ты прав. Людей сюда действительно привезли.

– Кто?

– Нэгаши. Сначала как опытные образцы, потом стали потихоньку разводить. Изначально на еду, это экзотика, разумеется… потом поняли, что жрать биоматериал неразумно. Сейчас разводят уже массово, но у них не очень получается. Хотя вроде бы в последнее время всё стало налаживаться.

– Людей на еду? – оторопело спросил Ит. – Они сдурели, что ли?

– Ну почему – сдурели? Не пытайся прикрутить к нэгаши свою мораль, всё равно ничего не получится. С их точки зрения они не сделали ничего зазорного. Ну, могут потребовать в жертву с десяток младенцев, но это нечасто, раз в год, больше для понту.

– Ну и ну. Впервые в жизни про такое слышу, – Ит зевнул. Да, разрядка, которую устроил ему внезапно подобревший Саб, оказала просто волшебное действие – живот прошел абсолютно, а еще ему ужасно захотелось спать. – Значит, едят. И, наверное, ферментами закусывают.

– Не без того, – согласился Саб. Усмехнулся. – Спать хочешь, да?

– Да, хочу, – кивнул Ит. – Буду очень благодарен, если разрешишь пойти к себе.

– Разрешу, так уж и быть, – смилостивился Саб. – Это нормальная реакция. Тебе нужно в первую очередь научиться расслабляться. Ты всё время как сжатая пружина – а это плохо. Знаешь, что происходит, если вот так себя пережимать? В один прекрасный момент пружина не выдерживает… и ты во время какой-нибудь важной работы или срываешься, или не вовремя валишься с ног, или совершаешь ошибку. В тебе нет спокойствия, Ит. Нет контроля.

– Раньше я как-то обходился, – пожал плечами Ит. – Мне больше четырехсот, и…

– А мне почти шестьсот, и, поверь, я знаю, о чем говорю. Ладно, иди к себе, так и быть. А я, пожалуй, поплаваю.

– Там ундины, – предупредил Ит, вставая. – Они голодные.

– И чего? Расшугаю сейчас. Голодные? Они всегда голодные. Да к тому же еще и ядовитые, забыл предупредить.

– А еще они квакают и клянчат подачки.

– Да? – удивился Саб. – Никогда им ничего не пробовал давать. Обойдутся рыбой. Всё, доброй ночи. Иди, иди, чего встал.

* * *

– Ну прости, пожалуйста, – попросил Скрипач. – Я даже не заметил, что он дверь открыл.

– Тебя и сквозь дверь было бы прекрасно слышно, – вздохнул Ит. – Неужели действительно до такой степени нравится?

– Ну… – Скрипач замялся. Ит чувствовал, что ему стыдно, неудобно, неловко. – Да. До этого момента я думал, что я что-то умею и знаю. Оказывается, ни хрена я не умею, и не знаю. А он такое может, что… нам даже на учебе про такое не рассказывали. Причем это отнюдь не извращение какое-то, всё четко по физиологии и в каноне, но… нам в голову не приходило, что вот так – можно. А еще, ты не поверишь, он очень деликатно это всё делает.