Дорога, против ожидания, растянулась почти на два часа – не потому что они поехали кружным путем, как изначально собирались, а потому что в метро что-то сломалось, и пришлось тащиться под усилившимся снегом до станции другой линии, причем со скоростью толпы таких же точно страдальцев – станция, на которую им было нужно, оказалась закрыта для входа. Судя по разговорам в толпе, метро ломалось теперь систематически (когда они последний раз были на Соде, метро работало исправно), и подобные прогулки стали для местных в порядке вещей.
Когда пришли на станцию, выяснилось, что «поезда следуют с увеличенными интервалами», причем интервалы эти увеличены до пятнадцати минут. В первый поезд сесть не рискнули из-за давки. Второй не шел до нужной станции. В третий снова была давка, но в этот уже влезли, причем с риском остаться без пакетов с вещами.
– Хочу Люсю, – простонал зажатый в угол Скрипач. Ит ответил ему полным скорби взглядом.
– Хоти. Но вспомни, какие в городе пробки.
– Плевать! В пробке ты не душишься в толпе, а сидишь в мягком кресле и слушаешь музыку, – возразил Скрипач. – Последний раз так едем!..
– Ну, вообще да, – приглушенно отозвался Ит, который в этот момент пытался вытащить один из пакетов из щели между двумя тучными женскими телами. – А еще там не пахнет.
В вагоне, надо сказать, пахло, и еще как. Прелью, дрянью, мокрой одеждой… и чем-то вроде безысходности. Ит представил себе, чем будет вонять в такой давке летом, и поежился. Хорошо, что сейчас зима. А еще лучше, что до лета мы тут точно не задержимся.
Проехав пять остановок, вышли на пересадку. Еще шесть остановок, переполненный автобус, затем трамвай, и, о чудо! наконец-то нужный район, нужная улица, нужный дом. По сравнению с центром тут была тишь и гладь. И даже снег уже не казался таким враждебным. Ветер успокоился, и снег сейчас падал медленно и торжественно. Подсвеченное городскими огнями низкое небо и словно по волшебству спускающиеся с него легионы снежинок.
– Они что, каждый день так ездят? – в пространство поинтересовался Скрипач, когда они шли через двор. – Охренеть. Психушка.
– А между поездками еще и работа, – напомнил Ит. – Ты еще Терру-ноль ругал за то, что катера редко ходят. Вспомни, сколько там места на катерах, и сравни… вот с этим всем.
Скрипач вздохнул.
– Да уж, – хмыкнул он. – Знаешь, я бы сказал, что хорошо там, где нас нету, но…
– Но не скажешь. И я не скажу, – Ит поправил сползшую лямку рюкзака. – Потому что даже если тут и есть слежка, ее в разы меньше, чем было там. Да, здесь стало… стало весьма дерьмово, но я всё равно рад, что мы – здесь.
Скрипач кивнул.
– Согласен, – сказал он, хотя особой радости в его голосе и не прозвучало. – А еще тут можно пить. Как там поживает наша горькая?
– В порядке, – заверил Ит. – Не изволь сомневаться. Берег, как зеницу ока. И сберег. Слышишь, булькает?
– Слышу, слышу. Сейчас мы ее под гренки с колбасой. Сыру бы, ну так ведь нет тут теперь хорошего сыру…
Дверь подъезда открылась не сразу, поэтому Скрипач от души долбанул по домофону кулаком. Сработало, что-то хрустнуло, и дверь поддалась. Ит прошел первым, Скрипач за ним следом. Сделав пару шагов, Ит вдруг остановился и принюхался.
– Ты чего? – спросил Скрипач.
– Подожди… Газ.
– Слушай, точно. Где?
Первый этаж, второй, вот уже их – третий. Запах газа усилился.
– Так, это на нашем, – Ит стоял у лестницы. – Рыжий, отнеси сумки, скорее. Только осторожней с замком! Это, кажется, вон там…
– Да не кажется, а точно!
Соседская дверь, обитая искусственной кожей, была слегка приоткрыта.
– Рыжий, осторожно! – еще раз сказал Ит. – Не щелкни, смотри!
– Я похож на идиота? – Скрипач приоткрыл дверь, швырнул сумки в темный коридор. – Куда?! Один не входи! Да подожди ты!..
Темная прихожая, ни зги не видно, под ногами какие-то тряпки, запах газа становится нестерпимым, больше полминуты тут находиться нельзя, где тут кухня?.. вот черт, до чего же коридор узкий, и темно; ничего, мы в темноте нормально видим, это люди бы блуждали тут черти сколько, а мы быстро… кухня, настежь распахнутая духовка, и человеческое тело, лежащее рядом с плитой на полу… Скрипач, перекрывающий газ… тело – на руки, и бегом, скорее, вон отсюда, сами не потравимся, но на хрен оно нужно…
Пустой коридор – но всё равно, рывком, в ускоренном, до своей двери, и плотно прикрыть соседскую… и молиться про себя, чтобы пронесло, потому что если не пронесет, то добром это явно не кончится… свою дверь – аккуратно, на замок, дальше – в комнату, тело на пол, окно настежь, и боевой комплект; да где этот чертов кофр, и на хрена мы вчера пили вместо того, чтобы разбирать вещи?
– Живая? – резко спрашивает Скрипач.
– Отчасти… нитевидный пульс есть, не дышит. Рыжий, дай блок…
– Слушай, это ж та самая, которая утром была. С аккумулятором.
– Я заметил, – неудобно говорить и работать одновременно, особенно, когда пациент стремительно сваливает на низкую единицу.
– Ого, так она еще и таблеток нажравшись! – с восхищением констатировал Скрипач. – Видимо, для гарантии. Вот тебе и попили водочки.
– Доставай второй комплект, – вздохнул Ит. – Водочка откладывается на неопределенный срок.
Ситуация складывалась – нарочно не придумаешь.
Сейчас, впрочем, думать было особенно и некогда: не до того. Задача упрощалась до следующих составляющих:
1. Бледная, как простыня, женщина на полу, состояние по Санкт-Рене – 1/6, но потенциально вывести можно.
2. Адская вонь газа в коридоре.
3. Закон, гласящий, что им следует соблюдать «условия мира пребывания».
4. Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец.
– Рыжий, работай, я проверю квартиру еще раз, – предложил Ит. – И не жалей стимуляторы, пожалуйста. Знаю я тебя.
– Иди, я ей как раз пока что поддержку воткну, – кивнул Скрипач. – Чего-то она какая-то худая. Утром вроде толще была. Ит, закрой окно, у меня руки окоченели уже.
– Кислород заведи сначала, тогда и закрою, – пожал плечами Ит. – Был бы тут Илюха, дал бы он тебе по шее. Медленно работаешь.
– Закрой окно, – огрызнулся Скрипач. – Поставил уже, чего ты разорался?
– Угу. Так, я быстро.
Открывать окно в кухне было пока что нельзя, поэтому в соседской квартире Ит пробыл недолго. Кухню он закрыл, а вот форточки в комнатах пооткрывал – быстрее вытянет. Рискованно, конечно, но в такой ситуации лучше рискнуть.
На лестничной площадке обнаружилась дородная молодая баба, которая, само собой, запах газа тут же унюхала.
– Арина! – крикнула она. – Аринка, это у тебя газом прет?! Ах ты сука наркоманская, ты ж детей мне потравишь!..
– Это у нас газом пахнет, – спокойно ответил Ит, выходя ей навстречу. – Это не от соседки. Ее и дома нет.
– А вы кто? – нахмурилась баба. – И чего это ее дома нет? Вон, машина ее стоит, – баба махнула рукой в сторону окна.
– Нет никакой машины, ошиблись вы, – покачал головой Ит. На самом деле машина женщины, та самая, стояла под окном, и была прекрасно видно, но… Ит вдруг почувствовал, что лучше бы этот факт скрыть. Почему? Он и сам не понял. Надо, и всё тут.
– И правда, нету, – согласилась женщина. – Обозналась я, видимо. Так это от вас газом воняет?
– Мы квартиру снимаем, работать приехали, – объяснил Ит. – Меня ругайте, я виноват. От нас, да. На духовке кран сорвал, а общий за шкафом оказался. Пока с братом шкаф двигали, провоняло всё. Так что моя вина, и с меня печенье, – он улыбнулся. – Ладно? Или детям что?
Женщина в ответ тоже заулыбалась – Ит угадал верно.
– Пряников лучше, – попросила она. – Пряники мягкие. А меня мал мала меньше.
– Вот и договорились, – снова улыбнулся Ит. – Ладно, пойду. Шкаф надо на место поставить.
Вернувшись в квартиру, он первым делом произнес:
– Рыжий, давай сменю. Пойди, переставь ее машину.
– Ты ей что-то вводил? – спросил Скрипач.
– Сверх схемы? – удивился Ит. – Нет. Зачем?
– Пойди сюда, – странным голосом приказал Скрипач.
– Секунду… – Ит решил, что можно уже и раздеться, в куртке же неудобно. – Что у тебя там? Дышит?
– Дышит, дышит, сейчас промывать будем… попробуем, – уточнил Скрипач всё тем же странным голосом. – Ит, ты вот это видишь?
Ит непонимающим взглядом смотрел на странный предмет, который Скрипач держал в руках. Предмет этот напоминал белый шнурок, измочаленный на кончике.
– Это… – начал Ит растерянно.
– Это биощуп, да, – подтвердил Скрипач. – Я хотел пульс снизить, стал заводить корректировщик. Он растворился сразу, а щуп я вывел вот в таком виде. Ну, как тебе?
– Что это такое?..
Они смотрели друг на друга, совершенно не понимая, что происходит.
– Растворился? – дошло до Ита. – А система?
– Как видишь, стоит. И препараты действуют относительно корректно. Но… С ней что-то не то, – нервно хмыкнул Скрипач. – Когда ты начал работать, было то. Норма. Ответы в норме. Глянь сам. Но две минуты назад она начала дышать, и…
– Понял, – Ит всё еще смотрел на Скрипача.
Комментарии были излишни.
Или – или – или.
Или – вызывать местную «скорую». Ага, конечно. На теле куча следов нашей работы, два блока на подключичке, и обе руки – Скрипач времени даром не терял. Если вызвать… хороший будет подарок этой женщине. Попытка самоубийства – это либо тюрьма, либо психушка. И то, и другое – пожизненно. Ах, да. Еще анафема, ну разумеется. Законы они прочли, как и положено. В курсе.
Или – вызывать медиков-официалов. И сделать им в лице этой женщины отличный подарок, потому что ну очень интересно: что же у нее в крови такое забавное, растворяющее наши приборы, и превращающее в мочалку биощупы? Как вообще можно измочалить зивовский биощуп?! Он пять тонн выдерживает, проверяли; его порвать невозможно, а уж превратить в лохмотья… невообразимое что-то. И, да, разумеется – из отделения официальной женщина уже не выйдет. Никуда и никогда. Кем бы она ни была.
Или – попытаться справиться самим. Если слежки нет, то, может быть, и сработает. Они пока что не успели сделать ничего, что можно было бы засечь и как-то им инкриминировать. Если слежки нет, конечно. Если есть, то смотри вариант номер два. Но… попробуем? Мы всё-таки попробуем?
– Пойду, машину переставлю, – констатировал Скрипач очевидное. – А то не набегаешься всем глаза отводить.
Первые часы женщина «плавала» – то поднималась до двоечки, то снова сваливалась в единицу. Пару раз показатели падали настолько сильно, но Ит и Скрипач уже практически решали, что без дополнительной помощи не обойтись: с собой у них были полевые комплекты, на длительную терапию не рассчитанные, и появлялся страх – а ну как не получится справиться? Однако к исходу четвертого часа все более ли менее наладилось: и схему они подобрали оптимальную, и показатели пошли вверх (уже точно твердая двойка, без ухудшений), и с дальнейшей тактикой они определились.
– Судя по всему, она последний раз ела вчера, – заметил Ит. – Или даже позавчера. Смотри, сколько ресурсов система тянет. Сейчас поставим второй порт, и накормим. А то мы ее до второго пришествия так лечить будем.
– Ну так ставь, в чем вопрос-то. Боевых поддержек у нас два десятка есть, так что на здоровье, – Скрипач как раз вернули после очередного похода в квартиру женщины – ходил открывать окна и проветривать, сейчас это было уже безопасно. – Плохо то, что она себе желудок все-таки пожгла, идиотка. Это до какой степени надо ненавидеть себя, чтобы сожрать горсть таблеток, и окружающих, чтобы совать голову в духовку!..
– Желудок вылечим, а на счет окружающих – не знаю, – покачал головой Ит. – Документы смотрел?
– Смотрел. Арина Дерзкова, пятьдесят восемь лет, москвичка, русская, не замужем, детей нет. Судя по квартире, вообще никого нет. А под толстуху она, по всей видимости, маскируется. Шмотки в три слоя, юбка, пальто, платок, и толстуха готова.
– Пятьдесят восемь? – удивился Ит. – Никогда бы не подумал.
– Хочешь, фокус покажу? – хитро улыбнулся Скрипач. – В основной раздел выйди.
Налобники, разумеется, они давно уже надели – ситуация нешуточная, уж какое там. Основной раздел – это всего лишь первичные данные пациента, не более того. Раса, пол, возраст, рост, вес, кровь – всего лишь данные принадлежности, и не более. Честно говоря, в этот самый раздел вообще никто и никогда обычно не заходил. Но тут…
– Любуйся, – предложил Скрипач. – Ты такое когда-нибудь видел?
– Охренеть, – покачал головой Ит. – Ну ничего себе!
Возраст – это всегда постоянная цифра. Всегда. С учетом того же геронто, к примеру, цифр будет две – истинный возраст, и биологический. Но сейчас в графе «возраст» стандартной таблицы творилось что-то невообразимое. Цифра, неизменная цифра, менялась! 29, 45, 34, 65, 31, 52, 28, 64, 30…
– Круто, да? – ухмыльнулся Скрипач.
Ит нахмурился.
– Интересно, почему такое происходит, – он прикусил губу. – Но если подумать… На пятьдесят восемь она явно не тянет. Вообще непонятно внешне, сколько ей лет. От тридцати до пятидесяти. Хотя…
Он посмотрел на женщину, всё еще лежащую на полу, и нахмурился еще сильнее.
Вроде бы ничего особенного. На первый взгляд. Маленького роста – примерно как Берта, может, даже еще ниже – темноволосая. Хотя нет, седая, это краска. Да, чем-то похожа на Берту, пожалуй, но Берта… Ит задумался. Берта – она выглядит иначе, потому что внешность ее гармонична, а эта… почему я сравниваю ее с Бертой? подумалось Иту.
Потому что они немного похожи, пожалуй. Но. Но, но, но. У этой – и близко нет красивого, высокого Бертиного лба, лоб самый обычный, даже низковат, пожалуй; лицо уже, глаза ближе посажены, брови гуще, и прямые, е Берты тоньше, и очень красивой формы. Фигура… какая-то никакая. На пятьдесят восемь не тянет, что-то от тридцати пяти до сорока пяти. Тело выглядит не изношенным, но если детей у нее не было, то почему бы и нет? Не сказать, что очень худая, так, середнячок. Серединка на половинку. Живот весь в рубцах, но рубцы очень и очень старые – система пишет, что им от тридцати пяти до сорока лет. Что ж, келоидная ткань врать не умеет, так что рубцы эта женщина получила явно не сейчас. Да, украшение для и так невзрачной внешности так себе…
Невзрачная, понял Ит. Именно что невзрачная. Никакая. Ни о чем. Бывают женщины даже и некрасивые, но внешность их привлекает к себе внимание, а мимо такой, как эта, можно пройти и не заметить – была она, не было ее. Ничего отталкивающего, но и ничего привлекательного.
Но – истерзанный биощуп.
Но – меняющийся в постоянной графе возраст.
– Давай ее на диван переложим, что ли, – предложил Ит. – Рыжий, последи, я постелю. Холодно на полу, из-под двери дует.
– Давай, – согласился Скрипач. – И кресло тоже разложи тогда. По очереди следить будем. Я спать хочу.
О проекте
О подписке