Глава 2

Прямой сильный удар пришелся прямо Александру в челюсть. И так измотанный волхв отлетел к стене и рухнул на пыльный пол. Разъяренный Ратибор подошел к нему и с силой схватил за рубашку.

– Ты хоть что-то нормально можешь сделать?!

С этими словами он швырнул Алекса в противоположную стену.

– Погоди! – пыталась остановить его Радога, но Веслав схватил ее за руку.

– Мало того, что ты потерял ведьму, так еще и навел на нас изгнанника. Она ведь была единственным способом избавиться от него. А теперь мы, как на ладони.

– Чего ты так переживаешь, верховный волхв, – Алекс поднялся на ноги, выплевывая кровь, – она же для вас лишь инструмент? Не человек, а средство избавления от всех бед. Найдете другой.

– Она и есть инструмент, – процедил Ратибор, подходя к Александру и снова начиная его избивать.

Белый волхв не сопротивлялся, лишь периодически отхаркивал кровь. Радога отвернулась и вышла из давно заброшенного здания, ставшего им приютом на последнюю неделю, а Веслав лишь качал головой.

– Может хватит? – рыжий схватил верховного волхва за руку, но тот вырвал ее, продолжая неистово лупить Александра.

– Давай, – шептал Алекс, – покажи всем свое настоящее лицо.

Остальные волхвы лишь отводили взгляд. Синие глаза Александра сверкали гневом, однако он не поднимал руку на главу Совета. Мужчина завалился на спину, с улыбкой вытирая лицо рукавом. Ему было все равно, внутри зияла пустота. Катя мертва, больше нет смысла ни в чем, что происходило вокруг. Он поднялся, чувствуя, как знак на запястье становится прохладным, почти ледяным. Сжав руку в кулак, Александр поднес ее к губам и слегка коснулся. Разорванная плоть неприятно саднила, внутри белого волхва горела ярость и ненависть к себе, к Совету и ко всему миру.

– Вы так циничны, – произнес, еле стоя на ногах, – снаружи такие правильные. Волхвы. А внутри никчемные и жалкие.

Он плюнул под ноги верховному волхву. Александр был не таким крупным, как Ратибор, но молодость давала ему преимущество. Тот двинулся на него, в надежде снова утопить в пыли и ржавых листьях, покрывающих гнилой пол, но Алекс увернулся и нанес удар сзади. Его противник споткнулся о торчащую доску и рухнул вниз. Веслав присвистнул, но не вмешался.

– Погань, – продолжал Александр, – что сказали бы боги, увидев, как вы сидите в этой помойке, пока стервятники пируют на костях наших братьев и сестер? Ты винишь меня в ее смерти? Вашей вины не меньше.

С этими словами белый волхв вышел на холодный воздух и сел на крыльцо. Вечерело, небо становилось болезненно-серым. Радога подошла к Александру и тихонечко коснулась его плеча.

– Я могу исцелить тело, но не душу. Твоей вины тут нет, Александр, – мягко произнесла старая знахарка, – прекрати корить себя. Вижу, что ты пытаешься сделать. Не надо.

– Какая разница, что надо, а что не надо, – отозвался он, – я должен был быть там.

– И что бы это изменило? Этот взрыв устроили очень нехорошие люди. – сказала она, – ты бы погиб вместе с ней.

– Лучше бы так и случилось, – сказал белый волхв, – по крайней мере, боль бы прошла. А теперь она постоянно со мной.

– Я понимаю, вы все привязались к девочке, – вздохнула Радога, – но она теперь со своим богом, подле него. Нужно в это верить и жить дальше.

Александр усмехнулся наивности знахарки. Радога всегда была лучшей среди Совета, самой светлой и доброй, в чьем сердце не было места злому умыслу и агрессии. Однако в самом волхве уже поселился гнев, который он даже не пытался подавить. Алекс чувствовал внутри силу Стрибога и лишь он один понимал, сколь разрушительной она может быть.

– Ты ищешь смерти, – сказала она, поднимаясь, – но в этом поиске я тебе не советчик.

Александр еще какое-то время посидел один, рассматривая кровавые следы на руке. Ребра ныли, все лицо начинало отекать от огромного количества синяков и ссадин. Что же сможет избавить его от страданий? Пожалуй, только смерть.

***

Сев в свой Туарег, волхв задумался. Он уничтожит каждого, кто причастен к взрыву храма. Нужно только немного подлатать себя. Конечно, удары Ратибора не могли нанести ему серьезных увечий. Синяки, да царапины, не более. Алекс горько усмехнулся. Пожалуй, в этом изгнанник был прав: волхвы изжили себя, превратились в живые памятники, вытесанные из камня. Катя не прижилась бы в этом гадком месте. Ударив по педали газа, быстро скрылся из поля зрения Совета.

– Словно крысы, прячетесь по подвалам, – процедил он.

Заглянув в бардачок, нащупал горлышко небольшой бутылки, которую не допил вчера. Касаясь ладонями пассажирского места, волхв вспомнил, как в последний раз обнял Катю, а затем его подхватили такие сладкие, но доставляющие еще более сильные страдания воспоминания о прошлой ночи. Мужчина помнил все в деталях: ее прерывистое дыхание и взгляд, настойчивый, требующий ласки. Впервые за долгую жизнь волхва женщина столь явно демонстрировала желание. Его захлестнула еще большая ярость, сметающая все преграды и барьеры, которые строил долгие годы.

Глоток за глотком, заполнял себя топливом, служившее катализатором растущего гнева. Алкоголь… он запретил себе пить, чтобы не терять равновесие, однако вчера нарушил правило. И теперь нарушает его вновь.

– Прости, – шептал волхв, – умоляю, прости меня.

Сам того не замечая, стремительно набирал скорость. Мимо мелькали окна, вывески, люди, смешивающиеся в единую светящуюся массу. Бутылка опустела, и он вышвырнул ее в окно. Весь мир прекратил существовать, все потеряло смысл. Только боль, только ненависть, только месть. Мужчина ехал к единственному в мире человеку, способному его понять.

Опьянение тихо растекалось по венам, но вызывало лишь агонию, не позволяя забыть все произошедшее, оправдать собственную роковую ошибку. Кто вообще говорит, что спиртное может что-то вылечить? Чушь собачья. Немного не доехав до границ города, он резко нажал на тормоз. На темном шоссе стоял Гром, держа что-то в зубах. Александр с трудом вывалился из машины и, держась за больной бок, подошел к псу. Как он здесь оказался? Животное было сильно ранено, но уверенно стояло на лапах. В месте левого уха запеклась кровь, из брюха торчал кусок арматуры, а в зубах Гром держал знакомую черную туфлю.

Волхв взял обувь и осмотрел. Вся замша пропиталась запекшейся кровью.

– Ты был там? – глухо спросил Алекс, – видел ее?

Пес залаял.

– Пытался предупредить?

Мимо пролетела машина, неистово сигналя. Гром направился в лес, уводя волхва за собой. Александр почувствовал новый прилив холода к саднящему запястью. Вокруг шумели деревья, поглощая всякого, кто в столь темный час решится ступить в их владения. Но вокруг он ощущал лишь пустоту, ведь леших уже давно извели. Люди уничтожали саму суть леса, вырубая его и тем самым лишая духов жилища, обрекая на мучительную гибель.

Александр сильно шатался: то ли от боли, то ли от опьянения. Пес медленно двигался в чащу, позволяя тьме и шепоту лесного воздуха захлестнуть их обоих. Алексу начинало казаться, словно сам ветер говорит с ним, принуждает двигаться дальше. Внезапно густая чаща расступилась и взору волхва открылись призрачные ворота. Они были небольшими, высотой метра два, почти прозрачные, словно колебания воздуха, искажающие пространство. Пес без раздумий прыгнул внутрь, волхв последовал его примеру. Если умрет там, то ему станет легче.

Внутри не произошло ничего необычного, по коже Александра лишь прошел небольшой ток, больше напоминающий поглаживание холодной руки. Он оказался в месте, которое поражало великолепием и простотой одновременно. Пес сидел рядом, виляя хвостом, раны на его теле стремительно исцелялись. Александр обернулся, но врата уже исчезли. Все вокруг было искажено, словно волхв попал в зеркальное отражение. Голубая дымка покрывала небольшую тропинку, на которой он стоял. Неведомое, постоянно ускользающее ощущение одиночества парило вокруг, словно стая призрачных птиц. Пес двинулся по тропе, периодически оборачиваясь и глядя на Алекса почти человеческими глазами.

Извилистая и крошечная, тропинка вела его довольно долго. Вокруг шелестели деревья, а неподалёку шумела бурная река. Однако вся эта красота выглядела сотканной из тончайшей паутины. Каждое дерево, каждый листочек был столь хрупким, что казалось, будто даже малейшее прикосновение превратит его в пыль. Александр помнил это ощущение, ведь в детстве он уже бывал здесь. Собака привела его в Правь – мир богов.

Но сейчас здесь все изменилось: вместо яркого солнца светило лишь его призрачное подобие, а дорога, ведущая к главному терему, истончилась и стала еле заметной. Все вокруг напоминало лишь тень былого великого мира. Будучи ребенком, Александр попал сюда, когда впервые проявилась метка. Тогда он поразился яркости и буйству красок, которым был насыщен мир богов: не только лес, но реки, озера и великий терем Рода. Сейчас же живность вся исчезла, волхв по пути то и дело напарывался на призрачную паутину, опутывающую птичьи гнезда, пустые норки мелкого зверья. Неужели все настолько плохо?

Терем привел Алекса в полное замешательство. Он запомнил его высоким, теряющимся в облаках, играющим всеми цветами радуги под светом великого Хорса. Волхв поразился тому, что увидел. В детстве мать рассказывала им с сестрой сказку о колдуне по имени Кощей, который стремился найти врата в Правь и поработить всех здешних обитателей. Боги-воины встали на защиту родного мира и спустя годы кровопролитных битв наконец-то заперли его глубоко в Нави. Сварог лично выковал мощные кандалы, в которые заковали злодея, а Хорс озарил их солнечным светом, постоянно жгущим нечестивую плоть. Стрибог выдохнул, выпуская стремительно пляшущий вокруг темницы колдуна ураган. Если даже Кощей смог бы сломать оковы, то режущий ветер разорвал бы его на мелкие кусочки. Каждый бог славянского Пантеона отдал частицу своей силы, чтобы запечатать злобного колдуна.

Александр тогда представлял себя в роли любимого бога, как он одним дыханием закрывает все двери и окна, навсегда лишая врага возможности покинуть свою тюрьму.

И вот, величественный, наполненный жизнью и силой терем превратился в темницу. По-прежнему уходящий в небеса и пронзающий призрачные облака, чертог богов выглядел, словно могильник. Некогда свежие, искусно покрытые яркими узорами деревянные стены почернели, словно их пожрал огонь. Всегда открытые для путников, ворота терема покосились и покрылись белой вязкой паутиной. Вокруг витал запах смерти, разложения и скорби. Александр ускорился и быстро оказался прямо перед вратами. Чувство одиночества, которое щемило его на тропе, переросло в панику, страх и пустоту. Он судорожно оглядывался, затем рискнул подать голос:

– Эй!

Ответом служило лишь голодное эхо, пожирающее голос в длинных пустых коридорах. Но пес схватил его за штанину и потащил вперед. Главный зал, также полностью покрытый паутиной, был практически лишен света. В центре пустовала большая круглая площадка, символизирующая солнце. Когда-то давно она была также наполнена светом и буквально сияла изнутри. Вырезанный прямо в полу огромный золотой коловорот, являвшийся источником силы для всей Прави, сейчас был покрыт сажей. Хорс больше не освещал величественный зал, позволив сумраку поселиться здесь. Вокруг на возвышении расположились семь тронов, которые в начале времен были вырезаны из великого Древа Рода. Их украшали элементы из кузни Сварога, выкованные богом-кузнецом и его духами огня. Каждый изображал стихию и силу бога Пантеона. Руны, плотно покрывавшие каждый трон, не сияли как прежде и выглядели тусклыми и безжизненными.

Внезапно воздух вокруг начал сгущаться, на трех из семи тронов появились полупрозрачные фигуры. Александр почувствовал укол знака на руке. Он не мог поверить своим глазам: боги сидели перед ним, однако их состояние вызывало у волхва панику и жалость одновременно. Лишь тени самих себя, они склонили головы словно во сне. Александр с трудом различал их: Стрибог, Перун и Семаргл. Еще одна призрачная фигура появилась сзади, собака подошла к ней и уткнулась носом в маленькую ладонь.

– Ты пришел, волхв, – произнесла она и Александр узнал давно забытый голос.

– Мокошь, – выдохнул он и глубоко поклонился.

– Зачем эти поклоны и церемонии? – прогремел глава пантеона, слегка касаясь густой бороды.

Александр не мог поверить: некогда гордые, свободные и ведущие за собой людей, славянские боги представляли собой лишь унылые привидения. Волхв взглянул в глаза Стрибога и снова ощутил мороз на коже. Где же Сварог, Хорс, Дажьбог и Чернобог? Неужели они все мертвы? От этого осознания у Алекса свело живот.

– Зачем вы позвали меня? – спросил он, – чтобы показать, как низко пали?

Волхв не мог больше держать себя в руках. Эти существа, сломленные и покинутые, вызывали в нем жалость и презрение, как и Совет волхвов, продолжавший верить в то, что по сути уже являлось ничем.

– Ты зол, – сказал Стрибог, шелестя порывами ветерка вокруг массивной ладони, – именно поэтому мы отдали последние силы, чтобы привести тебя сюда.

– Зачем? – громче повторил свой вопрос Александр.

Волхв чувствовал, как ломается стержень внутри него. Этим стержнем была вера, что где-то в лучшем мире их боги ждут момента, чтобы вернуться и спасти свой народ. Где-то в самой глубине он надеялся, что и Катя где-то здесь. Рухнув на колени, он уперся ладонями в покрытый черной грязью пол, а в горле застрял крик отчаяния.

– Ты нам нужен, – прогремел Перун, – только ты слышишь наш зов.

– Что я могу сделать? – обреченно произнес Алекс, смахивая едва проявившуюся слезинку, – ведь все кончено.

– Ничего не кончено, пока бьется твое сердце, – резко произнес Стрибог и ветерок в его руке стал расширяться, превращаясь в маленький ураган, – ты – мой сын и в тебе есть сила.

– Навь стала шириться, – прошелестела Мокошь, поглаживая уютно расположившуюся у ее ног собаку, – и поглощать Правь. А потом доберется и до вашего мира.

– Но почему? Мара ведь…

– Мара больше не может сдерживать тени, – подал голос Семаргл, – ее силы на исходе, а Чернобог исчез.

Что? Чернобог пропал?

– После того, как он в гневе покинул нас, – сказал Перун устало, – он исчез в мире мертвых. Но Навь требует постоянного контроля и без хозяина она стала поглощать саму себя, а затем принялась за другие миры. Вечно голодная всепожирающая пасть.

– Чернобог исчез, а голодные тени почувствовали вседозволенность, – сказал Стрибог, – после того, как мы запечатали вас, внутри Пантеона началась грызня. Сварог так и не смог простить нашим детям убийства своей ведьмы. Он и Хорс отправились в Явь, чтобы остановить крещение, но потерпели неудачу. Оставшихся волхвов либо казнили, либо они сами себя порешили. Удалось спасти только вас восьмерых.

– Мы пожертвовали своими телами, чтобы сдержать мир мертвых, но силы на исходе. Пришлось закрыть врата нашего мира и сосредоточиться только на его защите. – сказала Мокошь, – поэтому мы все еще живы. Но нужно найти нашего младшего брата, где бы он ни был.

– Где Сварог и Хорс? – Александр не мог поверить своим ушам.

– Где-то здесь, в Прави. Теперь мы отрезаны от мира живых и больше не можем черпать оттуда силы, да и взять-то больше нечего. Наши братья даже несмотря на давнюю ссору отдают все силы на защиту терема Рода.

– Чернобог мертв? – спросил волхв, но его начинали терзать неприятные догадки.

Перун усмехнулся.

– Нет, он жив. Но мы не знаем, где искать, так как заперты тут. Нам нужны глаза в Яви, чтобы вернуть его и остановить Хаос.

– Вы думаете, это он виноват в…

– Нет! – громко произнес бог грома, – Чернобог молод и своенравен, но он предан нашему отцу и Пантеону, как никто другой. Разногласия и ссоры между нами всегда были вызваны лишь разницей методов, но мы оба хотели лишь одного – защитить своих детей.

– Что я могу сделать? – спросил Александр.

Мокошь подошла к нему, касаясь лица теплой рукой. Раны от стычки с Ратибором стали стремительно зарастать, а внутри разлилось тепло, словно его касалась родная мать. Сердце Александра защемило. Почему же все сложилось так неудачно? Тем временем Стрибог тоже подошел к белому волхву и коснулся знака на запястье.

– Ты силен, мой сын, – сказал он ровным, почти прозрачным голосом, – но сломлен. Тебя гложет страшное горе, чувство вины.

Александр молчал. Богиня продолжала мягко касаться его лица.

– Мы знаем о твоей потере. Велес передал нам весточку, – она коснулась взглядом грызущего лапу Грома, – к сожалению, мы не могли помочь…

– Скажите хотя бы, чей на ней знак, – еле слышно прошептал Александр.

– Мы не знаем, – сказал Стрибог, и в голосе бога прозвучала едва уловимая досада, – сейчас мы не можем ничем помочь. Смерть ведьмы – это лишь роковая случайность.

– Поэтому не было знака, – прогремел Перун, – мы отрезаны от Яви и даже не знали о рождении особенного ребенка и не могли защитить ее. Но мы все еще можем вернуть часть своей силы, если ты нам поможешь.

Стрибог выдохнул, и полупрозрачная энергия вошла в знак на запястье Александра. Руку неприятно защипало, и волхв сморщился.

– Это вся оставшаяся сила, – сказал бог, – все, что у меня есть сейчас. Помни, что ветер может не только ласкать кожу в знойный день, но и резать плоть твоего врага не хуже меча или кинжала. Найди Чернобога, верни его в Пантеон и тогда мы сможем сохранить баланс Трех Миров.

Последняя фраза звучала жестко, Стрибог не принимал отказа. Александр поклонился.

– Хорошо.

– Есть еще кое-что, – сказала Мокошь, – волхвы ослабли, потеряли веру. Увы, но возлюбленный Ратибор не справился с возложенной ответственностью. Ты должен возглавить Совет. Ты сияешь ярче всех, Александр.

– Я не лидер, – сказал Алекс, – я не смогу удержать и тем более вселить в них веру.

– Загляни внутрь себя, – шелестела богиня, – и ты откроешь множество спрятанных талантов.

Ее голос, как и все вокруг стал резко удаляться, превращаясь на глазах из реального мира в акварельный рисунок. Затем последовала яркая вспышка. Нет, у него еще столько вопросов! Александр открыл глаза, лежа рядом со своей машиной. Он чувствовал, как влажный теплый язык касается его щеки. Гром? Пес приветливо вилял хвостом. Что же ему теперь делать? Волхв встал, отряхнулся и взглянул на руку. Знак Стрибога стал ярче, сильнее врезался в кожу и сильно болел. Мужчина с трудом сгибал и разгибал пальцы. Катя… он затушил нахлынувшую ярость. К скорби он вернется позже, а сейчас у белого волхва появилось важное дело.