Ночной ветерок приятно обдувал вспотевшее лицо. В комнату вошел невысокий пожилой человек. Он пощелкал пальцами по трубке капельницы, проверил какие-то показатели на небольшом приборе, стоящем на прикроватной тумбочке и взял меня за руку, прощупывая ее с тыльной стороны. В панике я попыталась вырвать ее, но сил не хватило.

– Тсс, – сказал он, – тебе ничего не угрожает. Я просто проверяю пульс.

Губы не слушались, отказываясь выдавать какую-либо членораздельную речь. Как ни пыталась, при малейшем движении внутри все переворачивалось, вызывая страшную тошноту. Стараясь сосредоточиться на воспоминаниях, я прокручивала их в голове, словно слайды. Сначала поехала на похороны, а что потом? Напрягая память, никак не удавалось восстановить всю хронологию событий, они ускользали, словно призраки. Помню сжимающий сердце поцелуй Александра, и девушку, одолжившую платок; помню пытавшуюся меня увести собаку, а дальше – только боль и кошмары.

Судя по тому, что нахожусь в кровати, меня все-таки достали. В голове возник образ: сильный грохот, а следом за ним – удивление и пустота. Я точно жива, но кто мне помог? Александр? Тем временем мужчина измерил температуру, приложил ладонь к моему лбу и покачал головой.

– Тебе лучше не двигаться. Конечно, организм быстро регенерирует, но пока еще слишком слаб.

Регенерация? Снова попыталась задать вопрос, но он застрял в горле. От досады из глаз брызнули слезы, что не укрылось от незнакомца.

– Ну полно тебе, – сказал он весьма дружелюбно, – главное, что жива. Сейчас нужно прийти в себя. Не каждый день тебя еле живую спасают из-под взорванного здания.

Кто-то взорвал храм? У кого же хватило злобы такое сотворить? Что ж, это многое объясняет. Но кто спас меня, ведь Алекса рядом не было? И что с остальными людьми, погребенными под завалами? Тем временем лысеющий мужчина взял мобильный телефон. Судя по поведению и речи, он был медиком.

– Да, Каин, она очнулась. Нет, пока еще даже говорить не может. Хорошо.

Каин? Каин Вуд? Я судорожно заметалась по кровати, понимая, в чьих руках оказалась, но тут же почувствовала боль вперемешку с тошнотой, которую больше не могла сдерживать. Ошалевший врач тут же подставил тазик. Какое унижение. Он аккуратно вытер мне губы салфеткой, затем помог лечь удобнее. Что ж, я в руках у самого страшного человека в мире. Поздравляю, Арефьева, ты попала.

– За…чем, – с трудом пробубнила я.

– Что? – не понял мужчина.

– За… чем?

– Зачем что?

Я умоляюще взглянула на него.

– Понимаю, что тяжело, – вздохнул он, – но ты очень серьезно пострадала. Лучше помолчи и еще поспи.

Сжала руки в надежде, что смогу показать ему неприличный жест, но пальцы не слушались. Я не могу здесь находиться, не в руках этого человека! Что Каин Вуд планирует сделать? Закрыла глаза в попытках собраться с духом. Где же ты, Алекс? Мне необходимо увидеть хоть одного близкого человека. Ну почему так все сложилось? Врач достал шприц и ампулу, затем аккуратно вколол в вену лекарство.

– Не бойся, это легкое снотворное. Тебе нужно больше спать.

***

Не знаю, сколько времени прошло, но, когда я проснулась, на улице уже стоял день. Несмотря на моросящий дождь, было довольно светло; снаружи шумели автомобили, город жил своей обычной жизнью. Только вот моя остановилась. Словно беспомощный инвалид, я лежала на кровати не в силах пошевелить даже кончиками пальцев. В комнате никого не было. Пока спала, врач убрал капельницу и забинтовал бледное запястье. На смену тошноте пришел зверский голод. Снаружи послышались голоса, затем дверь открылась и внутрь вошел Каин Вуд, а за ним – мой недавний знакомый.

Сразу узнала острый взгляд, четкие собранные движения и спокойный, пробирающий до самых костей, мелодичный голос. Рядом с Каином мужчина-врач казался нерешительным и испуганным, его глаза бегали, а голос уже не был таким уверенным. Вуд же, наоборот, выглядел отдохнувшим и вполне веселым. На нем были обычные синие джинсы, светло-голубая рубашка с закатанными по локоть рукавами. Я заметила, что всю правую руку от запястья до локтя покрывали рунические татуировки. Никогда бы не подумала, что такой серьезный человек увлекается тату. Его окружала аура решительности вперемешку с хищной властностью. Внезапно заметила, что испытываю неконтролируемое восхищение каждым движением этого человека.

– Тогда я вас оставлю, – сказал врач, нервно закрывая небольшую кожаную сумку, – продукты в холодильнике, ей нужно больше есть. В ящике я оставил снотворное в ампуле и успокоительное, вчера ночью она вела себя неспокойно. Следи, чтобы она себе не навредила.

– Хорошо, Лобанов, – сухо сказал Каин, переводя взгляд на меня, – если что, я с тобой свяжусь.

С ужасом смотрела, как пожилой врач покидает комнату, а я остаюсь наедине с монстром. Каин, не отводя взгляда, медленно подошел ближе. От него пахло дорогим табаком и мужским парфюмом. Мужчина присел на кровать.

– С днем рождения, щеночек, – сказал он.

Все, что мне оставалось, это наблюдать. Больше всего пугало то, что этот мужчина был очень доброжелателен. Это напрягало и вынуждало ждать удара с любой стороны. Его расслабленность наверняка была связана с моим положением. Я – жертва в его когтистых лапах и все, что остается, это ждать приговора. Каин улыбнулся еще шире и придвинулся ближе, настолько, что его лицо оказалось очень близко. Сердце ушло в пятки.

– Не пугай меня так больше, – прошептал он и коснулся губами моего лба.

Я ошалело посмотрела на него. Что он вообще творит? Мужчина встал и слегка размял шею.

– Из-за тебя разрушились все мои планы, Катюша, – сказал он, – теперь все идет наперекосяк. Твоя ценность возросла, и я больше не могу рисковать. Поиграли и хватит.

– За…чем, – сухими губами пролепетала я, – вам… это?

– Что именно? – спросил он, – я приехал проститься с безвременно почившими деловыми партнерами, а тут ты лежишь под грудой кирпичей. Пришлось спасать.

Это звучало так буднично, словно Вуд говорил о походе за хлебом в супермаркет. Значит, это его голос я слышала, когда отключалась. Понятно, Александр не пришел за мной. Досада легонько кольнула сердце, но я быстро взяла себя в руки. Никто не мог знать о нападении и винить некого, потому что сама решила поехать. Сделав очередную попытку согнуть пальцы, почувствовала, как у меня получается. Сердце радостно забилось.

– Где я?

Каждое слово давалось с трудом, но нужно было говорить. Слишком много вопросов накопилось, на которые только Каин Вуд мог дать ответы.

– В одной из моих квартир, – сказал он, – не думаю, что тебе что-то даст полный адрес. Ты голодная?

Как унизительно. Этот человек имеет сейчас надо мной неограниченную власть, а я даже руку поднять не могу. Со злости попыталась ударить кулаком по кровати, чем вызвала лишь сильную боль во всем теле. Захотелось отвернуться от него, спрятать испуганный и загнанный взгляд. Однако все, что мне оставалось – это беспомощно лежать и хлопать глазами, скрывая подступающие слезы.

– Не стоит так делать, щеночек, – сказал он, – тебе отсюда не уйти, по крайней мере пока. Сейчас приготовлю что-нибудь. И старайся не говорить пока, просто кивай.

Он ушел из спальни и в соседней комнате послышался звон посуды. Никогда бы не подумала, что этот человек умеет готовить. Не похоже, что он хочет мне навредить, но нужно быть начеку и как только окрепну – сразу бежать и найти Александра. Знаю, он меня ищет. А что, если не ищет? Прогоняя прочь темные мысли, я старалась сменить эмоциональный вектор. Зачем этому жестокому человеку меня спасать, рискуя своей жизнью? Он ведь тоже мог оказаться под завалами. Что же скрывается за маской жестокости и безразличия, Каин Вуд? А что, если Александр ошибается на его счет? Навряд ли. Вуд умеет добиться расположения к себе, именно поэтому так опасен.

Спустя полчаса мужчина вернулся с дымящимся подносом. В спальню проник сытный аромат овсяной каши. Он поставил его на тумбочку и повернулся ко мне.

– Время кормления, щеночек, – сказал он, слегка приподнимая мое беспомощное тело, – не напрягайся так, я тебя не съем.

Он уложил небольшую подушку поверх большой и помог мне сесть. Боль в позвоночнике усилилась, когда мужчина отпустил меня и позволил сесть самостоятельно. Я сжала зубы. Каждое касание этого человека было мягким и трепетным, что запутывало, заставляя снова вспоминать о симпатии, которую так отчаянно пыталась подавить. Он поставил поднос поверх колен так, чтобы пластик не давил на ноги, а сам сел рядом.

– Сама или помочь? – спросил Каин, наблюдая, как я корчусь, пытаясь устроиться поудобнее.

Я собрала все силы в попытках коснуться ложки, но она показалась такой тяжелой, что не удалось ее даже приподнять. Все это время Каин Вуд молча наблюдал за мной. Меня пожирал стыд, нарастало желание убежать и спрятаться. Ну как я попала в такую ситуацию? Все, что оставалось, это оставить тщетные попытки и расплакаться.

– Ну ты чего, Катя? – спросил он, доставая чистый белый платок, – только соплей мне не хватало. Ты так сильно не хочешь принимать мою помощь?

Если бы он понимал, каково это – быть совершенно беспомощной, не в силах поднять жалкую ложку, почесать нос или сходить в туалет. Да мне даже плакать больно. Отвернулась, делая вид, что смотрю в окно. Мужчина аккуратно коснулся моей щеки, немного надавил, разворачивая к себе и вытер текущие из глаз слезы. Зачем ты это делаешь? Почему так внимателен ко мне? Это очень жестоко. Закончив вытирать мой красный нос, он сунул платок в карман и взял в ложку в руку.

– Давненько я не брал в руки кастрюлю, – сказал он, – повезло, что удалось избежать пожара. Овсянка придаст тебе сил. Может быть, хоть улыбнешься.

Зачерпнув немного каши, он подул на нее, затем протянул мне. Из-за нахлынувшего стыда снова чуть не разревелась, но под его настойчивым взглядом пришлось открыть рот. Овсянка оказалась вкусной и сладкой. Ложка, за ложкой, этот человек продолжал кормить меня, словно бездомного щенка, подобранного на улице. Поначалу было больно глотать, каждый раз я морщилась, но с каждой новой ложкой становилось легче. Раньше мне казалось, что нет ничего страшного в уходе за больным человеком, но я никогда не рассматривала ситуацию с позиции самого больного. Читая статьи, слушая рассказы коллег всегда удивлялась, почему лежачие больные такие строптивые и злые, ведь о них заботятся.

Лишь сейчас постепенно приходило понимание, как им на самом деле тяжело. Дело даже не в боли, а в полной беспомощности. Насколько же нужно доверять человеку, чтобы принимать такую откровенную заботу? Каин Вуд – мужчина, которого я боялась и которого никогда больше не хотела видеть, сейчас без тени раздражения проявляет ее, тем самым вызывая внутри целую бурю эмоций. Когда порция овсянки закончилась, я почувствовала приятное тепло в желудке.

– Я же говорил, что люблю кормить красивых девушек, – сказал он и вышел, оставив меня наедине со шквалом различных чувств.

Почти весь день Каин провел рядом, я даже начала привыкать к его обществу. В квартире было довольно прохладно, мужчина накрыл меня еще одним покрывалом, периодически помогал перевернуться, чтобы не отлежать себе бока. Я же пыталась заново научиться управлять телом, то и дело пытаясь сжать руки или подвигать ногами.

– Не нужно себя так мучить, – сказал мужчина, когда я в очередной раз, пыхтя, пыталась согнуть ноги в коленях, – ты хочешь все и сразу, но так не бывает, щеночек.

Ближе к вечеру страшно захотелось в туалет. И вот, настал тот самый момент, Арефьева. Стыд снова захлестнул с головой и я, кряхтя, попыталась забраться под одеяло. Вуд увидел мои тщетные попытки и удивленно спросил:

– Что там интересного?

Я густо покраснела и опустила глаза, беспомощно ковыряя ногтями простыню.

– Ты что-то хочешь? – спросил он, – есть? Пить? А, кажется, я понял.

Он опустился на колени и пошарил рукой под кроватью, затем достал пластиковую тару понятного назначения. Я с ужасом замотала головой. Только через мой труп, Каин Вуд! Он покрутил ее в руках и перевел взгляд на меня. Я с решимостью раненого бизона была готова сражаться за свою честь до последнего, чем вызывала искреннюю улыбку этого человека.

– Этим я задену твою гордость, да? – спросил он, еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть со смеху.

Я удивилась, насколько он может быть приятным. Почему больше не вижу в нем монстра, которого мне описывали Алекс и Чуку? Последние льдинки, все еще сковывающие сердце, предательски таяли. Но я просто не могла себе позволить так опозориться. Должна сама пойти в туалет, хоть и не знаю, каким образом. Каин бросил тару обратно под кровать и огляделся.

– Тогда, щеночек, нужно придумать что-то более изящное, – сказал он и быстрым шагом покинул спальню, а спустя пару минут вернулся и сел на кровать.

– У меня есть только одна идея, – сказал он задумчиво, – но придется потерпеть боль. Отнесу тебя в ванную, там все сделаешь, а заодно я тебя помою и переодену.

Он отнесет меня? На руках? Я в ужасе вылупилась на него, а Вуд лишь довольно улыбался.

– Ты согласна?

Прямой вопрос требует прямого ответа, да? Я кивнула, соглашаясь. Мужчина отбросил одеяло, тихонечко взял мои руки и положил на плечи, вынуждая обнять его, а затем аккуратно приподнял тело, прижимая к себе. Касания Каина оказались теплыми и приятными, не вызывания ни капли боли. Так, Арефьева, ты о чем думаешь вообще? Он с легкостью держал меня на руках, я же испытывала крайне противоречивые чувства.

– Ты легкая, как пушинка, – прошептал мне на ухо и отнес в ванную комнату.

Там уже наливалась теплая вода. Мужчина аккуратно положил меня в ванную, от прикосновения твердой поверхности вся боль разом вернулась. Я скорчилась, из глаз опять потекли слезы. Ну уж нет, я так просто не сдамся. Подавив плач, требовательно взглянула на него.

– Ладно, ладно, гордый щеночек – сказал Каин и отвернулся.

Кто бы знал, чего мне стоило расслабиться и сделать то, ради чего я тут оказалась. Спустя несколько секунд он развернулся и оперся на бортик ванной.

– Теперь нужно тебя помыть. Но сначала давай-ка снимем с тебя вот это.

Мужчина стал методично расстегивать мокрую рубашку, а я была готова провалиться сквозь землю. В тот момент пожалела, что он меня спас. И дело было даже не в том, что почти незнакомый мужчина раздевал меня против воли, а в том, что в глубине души я понимала, что мне это нравится. Прикосновения его рук – четкие, но мягкие; дыхание, опаляющее мою шею и цепкий сосредоточенный взгляд. Я была совсем рядом, без одежды, а он лишь ухаживал за мной.

Вуд нанес мыло на руки, затем принялся обмывать мою шею, плечи, затем ключицы и грудь. Заставляя нагнуться вперед, Каин прошелся ладонями по спине вдоль позвоночника, вызвав волну удовольствия вперемешку со стыдом. Я, сама того не желая, выгнула спину и ее сразу же пронзила острая боль.

– Потерпи, еще немного, – сказал он, касаясь губами моей макушки.

Эта фраза показалась на редкость двусмысленной. Внизу живота приятно тянуло, не покидало ощущение, что я хочу и дальше чувствовать эти руки. Но нельзя сдаваться, он ведь этого и добивается. Словно змей-искуситель, делает все, чтобы притупить бдительность, проникнуть внутрь, вывернуть наизнанку и уничтожить.

Каин быстро управился с остальными частями тела, аккуратно вытер меня мягким махровым полотенцем, затем укутал в шерстяной плед и отнес обратно. За все время – ни одного движения или жеста, хоть сколько-нибудь способного смутить или вызвать неприличные мысли. Его прикосновения не вызывали ни боли, ни желания оттолкнуть. С каждым касанием я будто вспоминала давно забытое чувство, которое испытала, впервые коснувшись его руки тогда, в «Венефике». А еще постоянно невольно сравнивала его прикосновения с касаниями Алекса.

После теплой ванны боль притупилась и удалось быстро заснуть. Посреди ночи меня разбудили тихие, но настойчивые голоса. Каин сидел в кресле, а рядом с ним в тени стояла знакомая фигура. Я узнала голос его помощника Николая. Голову мужчины покрывал капюшон, с которого на паркет стекала дождевая вода. На улице ливень?

– Удачно? – спросил Каин.

– Не очень, – выдохнул Николай, – где-то бродит еще один. Но дело плохо, Каин. Они знают, что ведьма жива.

– Откуда? – голос Вуда был очень напряжен.

– От некоего Алексея Муратова, – раздражённо процедил помощник, – это бывший твоей ведьмочки.

– Что о нем известно? – сказал Каин ледяным тоном, -

Николай положил стопку документов на колени Каина, тот небрежно раскрыл его и начал читать.

– Образцовый сотрудник, уважаем коллегами и любим начальством. Раскрываемость одна из самых высоких по городу. – отчеканил помощник Вуда, – говорят, что в последние дни ведет себя странно якобы из-за стресса и потери любимой женщины. Вчера не явился на опознание подброшенного нами трупа.

Что? Какого подброшенного трупа? Каин быстро пролистал бумагу и поднялся.

– Что ж, я сам займусь этим человеком, – сказал он, – останься здесь, Мухорт и следи, чтобы ее никто не тронул. Если они знают, то обязательно пришлют кого-нибудь, чтобы закончить начатое.

Мухорт? Он разве не Николаем его называл? Каин подошел к кровати и поправил сбившееся одеяло, затем тихонько прошептал:

– Спи, мой любопытный щеночек.