– Э нет, Айенга, ты не можешь против правды Хранителей идти, – ухмыльнулся Вильманг. – Ведь такие правила для всех. А значит – нам нужно договорить и помириться окончательно. Я прошу тебя – не отвергай мою дружбу, я-то перед тобой ни в чем не виновен! Мне, скажешь, легко было? Сразу без обоих друзей…

– Все, все, хватит, Вильманг.

– Идем, Айенга, – Йэстен плохо понимал, о чем говорят эти двое, но понял, что светлобородый здоровяк почему-то очень дорог Айенге. А она – ему. Вывод он, конечно, сделал поспешный – но не настолько неверный, чтоб принять неверное же решение. – Ты же сама говорила – важнее всего храбрость!

– Мужу севера, – огрызнулась Айенга. – А я волк!

– Храбрость всем к лицу, – вмешался Скай – он успел понять, о чем думает его всадник, и поддержал того.

Вильманг поднялся на ноги и озадаченно поскреб макушку, сбив мало что не на глаза круглую простую шапку:

– Ох, Отцовы ботинки! Эге, драконы, видать, не только в сказочных висах речью владеют!

– Не только, – Йэстен учтиво улыбнулся. – Меня зовут Йэтен, и мы со Скаем прибыли сюда издалека, но по крови мой дракон все же – северный. Мы будем рады быть гостями этой земли. Проводишь ли нас, Вильманг сын Снёфрид, в Скарбор?

Горскунец по имени Вильманг только расхохотался, согнувшись пополам:

– По имени моей матери меня только Айенга зовет… Зови просто Вильмангом лучше уж! Идемте же! И снова я – да из разведки с дивными гостями!

Айенга недовольно фыркнула… думала просочиться меж ног беседующих мужчин, да только вот Вильманг ловко ухватил ее за шерсть «воротника», точно человека – за плечо:

– Обещаю, все будет хорошо.

Клокочуще, громко выдохнув, она передумала выдираться – и пошла вместе со всеми по тропе вниз – к городу. До него оставалось едва ли больше лиги.

– Вот же дивные дела творятся – Айенга учит путника с юга! Путник не один, да с драконом, и я, снова веду необычных гостей в город, – рассуждал Вильманг, покуда они шли. Потом кивнул на Айенгу: – Я почти так с нею и познакомился несколько лет назад, только тогда без драконов и гостей вроде тебя обошлось. Ох, скажи мне кто тогда, что за гости придут к нам – нипочем не поверил бы….

– У вас нет всадников?

– Шутишь, малец? – рассмеялся Вильманг. – У нас и в драконов-то верят… ну так. Как в сказку про попрыгушек.

– Я их видел… попрыгушек, – возразил Йэстен.

– Я тоже, – серьезно кивнул Вильманг. – Да и добрая половина взрослых мужчин Скарбора, наверное, тоже видела: все знают, что они есть, а все равно болтать серьезно про такое не принято.

– И про драконов со всадниками тоже? – сообразил Йэстен.

– Да. Ух шуму будет, – Вильманг вдруг погасил веселье, точно свечу задул. – На роду мне, что ли, написано новости такие приносить… необычные?

– А ты совсем меня не боишься же, горскунец, – вдруг заметил Скай.

– Нет, не боюсь. И тебе, малец, склонен доверять и не бояться повернуться спиной, – Вильманг покосился на Йэстена, а потом остановился, и его спутники – тоже. – Только давайте-ка я, пока мы в город не пришли, поясню кое-что.

– Говори, – произнес Йэстен. Он заволновался, понимая, что все не может идти гладко, и чуть нахмурился.

– Ты, парень, видно, что чужак здесь – за лигу видно, что не нашем берегу вырос: черняв, солнцем зацелован… алуф¹¹, опять же. У нас твоя родня не живет, уж не знаю, ведаешь ли про то, нет ли – а дела таковы.

– Я знаю – элфрэ не забирались так далеко на север, – кивнул Йэстен.

– Как к нам добирался ты, я не ведаю…

– Через Краймор, – вставил юноша

– Воо-от, слышал в тамошнем порту что о нас?

– Недоверчивы, на расправу суровы, – хмыкнул Йэстен. – Но так ли это…

– Так, – отрезал Вильманг. – Смекаешь ли ты, парень, отчего я так радостно с тобой говорю?

– Из-за Айенги? – сообразил он.

– Да, – кивнул Вильманг. Когда он не смеялся и не балагурил, северянин – снеррг, напомнил себе драконий всадник – переставал казаться дурашливым увальнем. Да и не был увальнем, если смотреть в оба, не очаровываясь разухабистыми манерами: могучий, и широкий в плечах, но на диво гибкий в талии, с грубоватым, но правильным лицом, цепким холодным взглядом и тщательно скрываемой резкой порывистостью каждого движения, Вильманг ничуть не напоминал деревенщину из того же крайморского порта. Йэстен даже подумал – наверное, в юности старый Онгшальд выглядел ему родным братом бы.

– Да, из-за Айенги. Она – мой давний друг. Когда-то я встретил ее – почти так же – и привел в Скарбор, и не один годовой оборот она учила наших людей разным премудростям… Айенга – Хранительница. Мы ее почитали как знающую столь многое – да и сейчас не скажу, что что-то слишком поменялось… не морщись, Айенга, это так. И вот, подумай сам – ты идешь с моим другом. Друг с тобою говорит приветливо, и видно, что вы хорошо друг друга знаете. А друг моего друга – мне уж по крайней мере не враг. Друг моего друга заслужил приветливой речи, да. Только вот – думай дальше, парень, в городе не все настолько близко дружны с Айенгой, не смотря на все, что я сказал про почитание и все такое. Я-то знаю ее лучше остальных, это она для прочих – ну, пришла из Долины Рун, ну, учила всякому, да. Ну, в знаках смыслит. В твоем городе, или где ты там жил, Йэстен – много ли у тебя друзей было?

– Ну… с пятерик наберется.

– Ага.

– Ты хочешь сказать, что не все будут так уж рады нам?

– Точно не примут как своих сразу, этому не удивляйся, – отрезал Вильманг.

– Даже ко мне привыкли не сразу, – подтвердила Айенга.

– Но теперь тебя-то знают!

– Угу, – Айенга вздохнула. – Что Грамбольд скажет?

– Ну, тебе, Айенга, он будет точно рад… а с мальцом пусть сам говорит, – снова развеселился Вильманг. – Не дрейфь, парень – Грамбольд умный и справедливый человек. Если пришел с добром – вы с ним договоритесь.

– А остальные?

– А остальные… как себя покажешь, – Вильманг пожал плечами.

– Или как старики скажут? – поддела Айенга

– Видно будет, – беспечно махнул рукой Вильманг.

– Я хочу быть другом людям Скарбора, – отозвался Йэстен. – И худого я точно не мыслю.

– Это славно, – кивнул Вильманг. – Вон, гляди, город уже.

Город лежал среди зеленой вытянутой луговины, изумрудным языком тянущейся от гор к морю меж двух рек. Он не был так уж велик – для привыкшего к шумному, каменному лабиринту Эклиса Йэстена так особенно. Отсюда Скарбор показался и вовсе игрушкой, крепостью, построенной из ореховых прутиков – с его стеной из бревен и высокими воротами, с деревянными домами, людьми – не больше маковых зернышек для глядящего издали…

Они шли вперед, по утоптанной дороге, и город заметно увеличивался.

Вскоре всадник разглядел в подробностях и россыпь невысоких домов, чем-то похожих на тот, в онгшальдовой усадьбе, и крошечные хозяйственные постройки вокруг каждого, и заостренные бревна ограды, и даже башенку с навесом – прямо над воротами, явно дозорную. Там кто-то был, и их наверняка заметят задолго до того, как Вильманг постучит в ворота. Скорее всего, уже заметили.

У речных берегов близ города и у самой кромки моря, лениво плещущего о галечный серый берег, сушились лодки и снасти, дальше, у отвесных скал-стен фьорда, стояли большие корабли северян, ладьи с драконьими головами. У вытащенных на берег суденышек и рыбацкого скарба тоже были люди, занятые какими-то своими простыми делами – и они тоже потянулись к городу, оставив дела, когда увидели идущих. Может, без дракона они не привлекли бы столько внимания – но Скай был с ними, шел рядом со всадником, сложив крылья. Йэстену подумалось – лучше так, чем вызвать переполох, когда дракон с шумом приземлится на площади… ну или что там в городе под нее приспособлено.

Он понимал, что смотрят, скорее всего, на Ская – но казалось, взгляды незнакомцев липнут к одежде и коже, и чувствовал себя неуютно. Понял, что трусит – а вдруг прогонят? Или… впрочем, какое там «или»! Бояться какой-то опасности он и не думал – а вот выглядеть белой вороной оказалось неожиданно неприятно.

Повернулся к спутникам:

– Айенга… если нас примут охотно, пообещай научить меня рунному знанию по-настоящему, хорошо?

Волчица хохотнула, подумала… а потом сказала:

– Твоя просьба настолько же бредовая, как и предположение о теплой встрече, ты просто до конца не понимаешь этой бредовости… но хорошо, даю слово. Вильманг, ты слышал.

– Слышал, – кивнул он. – Но руны… да уж!

Айенга невнятно пробурчала что-то, и Йэстен не стал уточнять – понял, что волчица выбранилась, сетуя на то, что позволила втянуть себя в происходящее.

Вот идущие следом приблизились – северяне, люди снеррг, они были и похожи, и нет на то, что думал себе о них Йэстен. Что он слышал о горскунцах? Мужчин в крайморских землях звали пиратами и разбойниками. Экванские купцы в Эклисе порой рассказывали о горскунцах, как о нелюдимых и диковатых, верящих в странные вещи, одевающихся или с варварской роскошью, или простецки и некрасиво. О женщинах горскуна вообще никто ничего не знал – те не забирались так далеко от дома, чтоб купцы и моряки могли что-то о них рассказать. А учитель Силас и сам не был знаком с этим народом так уж близко. «Люди всегда люди… все живущие похожи в главном – хотят жить, любят своих и не верят чужим, Йэстен, вот что главное» – так говорил учитель, да.

Йэстен понимал, что россказни путешественников мало чем походили на правду – а слова учителя предстояло проверить. Вот и ворота, и Вильмангу даже не нужно стучать – отворяют и впускают, и народу становится сразу же больше. За воротами – площадь, но совсем небольшая. Дома и всякий скарб у их стен, и облепивших крыши детей, бродящих по улицам коз и рыжих лохматых свиней рассматривать некогда – Вильманг сказал идти сразу к Грамбольду, в Большой Дом. Да, тот самый чертог конунга, как и говорила Айенга.

– Откуда он знает, что к нему идут?

– О, не беспокойся, уже успели доложить, – усмехнулся Вильманг.

Люди снеррг шли рядом и чуть впереди. Люди снеррг догоняли гостей и шли сзади.

Мужчины и женщины вокруг были самые разные: молодые, старые, красивые и обычные, хмурые, любопытные… беловолосые, русые, рыжеватые, изредка – темно-пепельные. Одетые в лен и шерсть – большей частью серую, рыжую, крапивно-зеленую и тускло-синюю – несколько слоев одежды, на верхней – извилистая вышивка, у всех – бронзовые и серебряные пряжки; у женщин бусы и подвесы на груди, у мужчин – в косах и бородах темляки, и богато украшенные накладками ножны на поясах, и хитрые узорные пряжечки на полосах ткани, что обмотаны вокруг голеней – эти люди любили украшения и явно умели работать со стеклом и металлом ничуть не хуже, чем мастера Кортуанска или Краймора.

Их, высыпавших встречать гостей, было не так уж много – но они все то и дело посматривали на пришедших, обменивались фразами на своем языке… о, как был Йэстен рад тому, что хоть немного выучил его!

– Поглядите, поглядите… глазам не верю!

– Вильманг, ты снова нашел свою волчицу!

– О, Айенга! Приветствую тебя, белая!

– Что, наскучило просто так в разведку ходить – добыл себе приятелей?

– Да, Хельги, разумеется – с тобой пить скучно стало, каждый раз выдуешь бочку и спать, – то ли огрызнулся, то ли отшутился Вильманг.

– Смотрите, дракон… дракон-то какой! Наш, северный ведь?

– Наш… а может, и нет. Да полно, чудится поди… дракон-то!

Скай молчал – прекрасно понимал, как всколыхнет толпу его речь.

– Вильманг! Я скажу Грамбольду, чтоб не отправлял тебя дозорным, каждый раз какие-то новости!

– Иди ты в ботинок дырявый, Бран! – отмахивался Вильманг.

– Эй, а вы больше никого не собираетесь тут жечь?

– Заткните его кто-нибудь, а…

– Вильманг, тащи свою компанию обратно, у меня с прошлого раза куры нестись не начали еще.

Вильманг остановился так резко, что Йэстен налетел на него, как на внезапно выросшее посреди улицы дерево. Фыркнул, как рассерженный зверь, а потом широко улыбнулся и шагнул в толпу:

– Рагге! Какой ты весельчак с утра, я погляжу! А поди-ка сюда, и ты у меня живо и сам за кукарекаешь, и перьями обрастешь и нести начнешь – только, боюсь не яйца. Ну а если и их, то…

– Ээээ, стоя-ать! Вильманг, мне отвести гостей к конунгу?

– Да, Хакон, пожалуй… Эй, а куда этот Рагге делся?

По толпе прокатился короткий нервный смешок.

К компании присоединился рослый бородач – черноволосый, с выбритыми висками, могучий, как столетний кедр. Он примирительно пробасил, с легкостью перекрыв своим голосом шум собравшихся:

– Курями мериться только трус станет, мне думается… А гости это к новостям, новости – товар, что равен золоту, и разумный человек не станет пренебрегать ими, как и солнечной периной дракона¹²… Вот, кстати, и узнаем, спят ли драконы на злате.

Смешок из нервного превратился в веселый.

Йэстен украдкой перевел дух.

К нему из толпы тут же обратились, какой-то звонкий, не то юношеский, почти детский, не то девичий голос:

– Приветствую, чужестранец… Светлого неба!

Тут же вклинился еще один голос, такой же высокий и неопознаваемый:

– Солли, ты думаешь, он знает ли наш язык?

Йэстен учтиво склонил голову: