Глава 4. Максим

Оказавшись на улице, я столкнулся с тривиальной дилеммой трехмерного игрового мира, а именно: куда переместить своего героя в рамках дальнейшего развития сюжета. В связи с тем, что город мне знаком не был, никаких традиционно сложившихся способов впустую потратить здесь время в моем арсенале не имелось. Да и как с пользой здесь его провести – я тоже не совсем себе представлял. Можно было, конечно, вернуться в съемную квартиру и провести вторую половину дня в одиночестве за благородным чтением книг, но такого времяпрепровождения у меня было с избытком в последние пару десятков месяцев. Поэтому я решил воспользоваться декорациями большого города и провести вечер где-нибудь в общественных местах.

Есть некоторое количество универсальных типов мероприятий, которые могут дать интересный досуг практически в любой заселенной точке планеты. К ним относятся, во-первых, осмотр достопримечательностей, или, проще говоря, интересных мест, которые раньше не видел, и, во-вторых, поглощение пищи, которую раньше не пробовал. Огромные массы людей перемещаются по планете в свободное от продуктивной деятельности время в рамках именно этих мероприятий. Видимо, одна из основных функций Большой Игры – получать новые впечатления в той или иной форме. Не желая спорить с ее закономерностями, этим я и решил заняться.

Город, в котором я собрался жить, по какому-то всеобщему установлению славился своей архитектурой. Архитектура эта была относительно молодая, по европейским меркам даже, можно сказать, современная. Сделанная за раз по проекту и, на мой неискушенный взгляд, достаточно однообразно. Но в нашей большой стране было общепринятой традицией, несмотря ни на что, архитектурой этой восхищаться, причем до такой степени, которая позволяла местным жителям пренебрежительно относиться ко всем остальным городам своей родины.

Всего лишь двухчасовая прогулка позволила мне настолько привыкнуть к местному характерному стилю, что повторяющиеся без конца виды перестали приносить радость получения новой информации, что с учетом потраченной на передвижение энергии неуклонно привело меня в заведение общественного питания. Им стал ресторан на центральной улице, выбор на который пал исключительно на основе презентабельности его внешнего вида, специализации на приготовлении стейков, которая следовала из его названия, и моей приверженности к поглощению такого рода блюд. Вечер только начинался, поэтому заведение было полупустым, а ассортимент свободных столиков широк. Я выбрал место в углу, лицом к залу. Подошедший официант, не успев даже всучить меню, получил от меня заказ на большой стейк и бокал виски.

В соответствии с моим пожеланием напиток мне принесли сразу, поэтому к тому моменту, когда передо мной оказалось мясо, я находился уже в настолько приподнятом настроении и с таким сильным чувством голода, что первые его куски показались мне самым вкусным яством из тех, что я пробовал за всю свою жизнь. Возможно, это было и предвзятое суждение, тем не менее стейк был и впрямь отличным.

Пока я наслаждался простыми аспектами своей реальности, заведение заполнялось, и вскоре почти все места были заняты.

За соседним от меня столиком оказался парень примерно моего возраста, который так же, как и я, коротал вечер в одиночестве. Кроме этого факта мое внимание привлек неожиданный мысленный затык, с которым я столкнулся, когда назвал его про себя словом «парень». Дело в том, что, поскольку данный персонаж совпадал со мной по полу и возрасту, он как бы входил в тот подвид, к которому причислял себя и я, а следовательно, его определение автоматически становилось и определением моим собственным. А я как-то внутренне не был согласен с тем, чтобы меня называли «парень». Поэтому я мысленно начал примерять к нему, а вместе с ним и к себе, различные возрастно-гендерные определения и с удивлением обнаружил, что не могу найти такое, которое меня бы полностью устраивало. Если «парень» звучало слишком фамильярно и, на мой взгляд, все-таки не совсем соответствовало нашему возрасту, то «молодой человек» не подходило, поскольку такое к нам обращение звучало гармонично только из уст женщины за сорок, «мужчина» отдавало очередью в ЖЭКе или паспортном столе, а «мужик» было слишком алкогольно-пролетарским.

Оставив тщетные попытки получить удовлетворительное определение, я зацепился за другую мысль, а именно: почему определение «молодой человек» в нашем языке однозначно относится к человеку мужского пола? Ведь строго говоря, женщина тоже человек и, несомненно, может быть человеком молодым.

Пока мои мысли, слегка спутанные к тому моменту уже двумя порциями виски, бестолково слонялись по закоулкам таких вот случайных тем, взгляд мой, также случайным образом, был направлен на того самого персонажа за соседним столиком, которому я так и не смог дать приемлемое определение. Когда я это понял, оказалось, что персонаж так же пристально смотрит на меня.

На его лице мелькало выражение неуверенного узнавания. «Не дай бог какой-нибудь одноклассник», – мелькнула мысль. Социальные нормы совершенно четко говорят нам о том, что встреча с одноклассником в таких обстоятельствах обязана обернуться попойкой с человеком, который тебе совершенно неинтересен. Ведь тот факт, что в течение многих лет ты ни разу не пожелал с ним встретиться, бесспорно, свидетельствует о том, что он тебе безразличен.

– Я прошу прощения, – обратился ко мне сосед. – Это не вас я сегодня видел в переговорной вместе с кадровиком?

«Не одноклассник», – облегченно подумал я и ответил утвердительно.

– Ага, понятно, – произнес сосед и откинулся на стуле, изобразив задумчивость.

Спустя некоторое время пребывания в такой позе, когда я уже было решил, что на этом наше общение окончено, он снова наклонился в мою сторону и спросил:

– А вы уверены, что вам это нужно? Хотите, отговорю?

Поскольку в этот вечер, судя по моим малофункциональным размышлениям, которые предшествовали этому разговору, от пребывания в одиночестве уже вряд ли могло получиться что-нибудь полезное, при том что, напротив, общение с сотрудником компании, в которой я собрался работать, накануне финального собеседования было весьма кстати, я ответил:

– Интересно послушать! Меня Андрей зовут.

– Максим.

– Если вы больше никого не ждете, то предлагаю пересесть ко мне, – предложил я Максиму.

Тот неопределенно махнул рукой, то ли показывая, что ждал, да не дождался, то ли выражая в принципе безразличие к такой постановке вопроса, и пересел.

– Предлагаю перейти на «ты» и в рамках этого перехода, для начала, взять еще по одной, – выдвинул я идею.

Мой новый собеседник подтвердил свое согласие уверенным кивком и призывно махнул официанту.

Сделав заказ, я вопросительно уставился на нового собеседника, подталкивая его тем самым к началу воспроизведения того монолога, ради которого он не смог удержаться даже от обращения к незнакомому человеку.

Максим не заставил себя уговаривать и начал незамедлительно:

– Дай угадаю, ты думаешь, что идешь на работу в суперкрупную, а значит суперкрутую компанию, в которой работают крутые профессионалы. Потому что только такая крупная компания может позволить их себе нанять. И поэтому там ты увидишь настоящий суперсложный и эффективный бизнес?

– Ну, может, без такого количества приставок «супер», но в целом да, так и думаю, – ответил я честно.

– Вынужден тебя разочаровать. Думать так ты будешь недолго, а именно до тех пор, пока не столкнешься с необходимостью что-нибудь сделать и в конце получить результат. И тогда ты поймешь, что приставка «супер» подходит только к размеру, а все остальное в вышеупомянутом списке находится на уровне первых месяцев после Великой Октябрьской революции, когда к власти пришел пролетариат, то есть, извините, работяги. Но твоя судьба сложилась иначе, и в силу стечения обстоятельств я могу предотвратить потерю нескольких месяцев, а может, и лет твоей жизни, в зависимости от усидчивости, и расскажу все как есть прямо сейчас, – огласил преамбулу к своему повествованию Максим.

– Интересно, – только и нашел я что ответить.

– Как я и говорил, компания действительно большая, просто огромная, и конца и края ей нет. Вот только величина эта рождена не эффективностью бизнеса, основанной на грамотности ее руководства, а усилиями государства и доступом к полезным ископаемым, тем же государством обеспеченным. То есть внизу – нефть, сверху – господдержка, а вот что посередине – это отдельная песня.

Посередине просто куча людей, разбитая в соответствии со случайным образом созданной штатной структурой на должности, отделы, управления, департаменты и так далее. Люди эти только догадываются о том, что должны делать, в основном по названию своих должностей и подразделений. Практически они бессистемно тушат пожары рутинной работы, которая позволяет превращать нефть в бабло. Но это происходит настолько произвольным образом, что половина этой толпы почти ничего не делает, а вторая половина вкалывает с утра до ночи и по выходным. При этом опять же половина той работы, которая с таким надрывом и самопожертвованиями все-таки совершается, вообще никому не нужна, потому как не приносит никаких материальных результатов, поскольку образовалась опять-таки стихийно, то есть случайно.

Так вот, а сверху над всем этим – некоторое количество топ-менеджеров, нанятых за большие деньги благодаря имеющимся у них серьезным связям. Большинство из них тоже так себе специалисты и всего вышеописанного не понимают, а те, кто понимает, внимание на этом не акцентируют, поскольку получают такие бабки, которые им платить больше нигде не будут. Все вместе они сильно заняты процессом оправдания своего наличия за эти самые бабки в компании, поэтому, во-первых, жестко контролируют абсолютно все в ней процессы путем личного согласования всего того треша, что творится внизу, а во-вторых, спускают туда свое мудрое видение, как это все надо делать. В результате описанным выше бедолагам, помимо тушения своих операционных пожаров, приходится тушить идеи, которые спускаются сверху, причем при этом все действия с этим же верхом согласовывать. Результатом становятся колоссальные беспорядочные и бестолковые информационные потоки, которые транслируются сверху вниз и снизу вверх.