Очевидно было, что подобное собеседование вошедшая уже проводила не одну сотню раз. Несмотря на профессионально сконструированную мину заинтересованности и участия, в глазах читалась скука. Поразмышляв секунду и сопоставив факты, я сделал предположения о происхождении этой скуки. Первое, что пришло в голову, так это то, что сидящий передо мной человек недостаточно глубоко разбирался в том, о чем спрашивал. Оно и понятно, откуда сотруднику кадровой службы глубоко знать работу отдела продаж? Соответственно, оценить мой опыт и компетенции она не могла. Конечно, она, возможно, была в состоянии проанализировать меня с психологической точки зрения, используя некие методики оценки персонала. Но подобные процедуры, скорее всего, присущи продвинутым эффективным компаниям, сущность которых никак не совместима с государственным нефтяным монстром. То есть никакой методической психологической оценкой она сейчас тоже не занималась. Это факт номер два. В общем-то, уже этих двух фактов было достаточно, чтобы прийти к выводу, что ее часть работы носит формальный характер и если и имеет какой-то практический смысл, то он следующий. Первое: создать у соискателя ощущение значительности процесса за счет наличия нескольких этапов в собеседовании, что, мол, не все проходят и первый этап. И второе: отсечь сильно неадекватных людей на пути к решающей встрече с руководством.

Основываясь на таком анализе, я и построил свою линию поведения. Я был милым, позитивным, немногословным, но при этом весьма конкретным и исчерпывающим в своих монологах. Уже на первых десяти минутах Алла поплыла от моего обаяния, спустя пятнадцать минут она была уверена, что я просто находка и за то, что она пригласила на собеседование такой самородок, ей положена премия, а может, и почетная грамота.

Поэтому, руководствуясь заведенным порядком, она принялась рассказывать о компании и позиции. Поскольку девушка, разумеется, прониклась ко мне искренним расположением, то несколько отошла от своей отработанной формы информационно-хвалебной речи со стандартными фразами вроде «крупнейшая компания на рынке», «самый широкий ассортимент», «производственные площадки расположены по всей России и за рубежом» и тому подобной ни к чему не применимой информации, которую можно было бы прочитать на официальном сайте, если по трудно представимым причинам она бы кому-то понадобилась. Так вот, кроме этой чепухи, в рассказе Аллы проскакивали участки сочувственной откровенности. Из них я узнал, что компания «достаточно тяжелая», «с высокой конкуренцией внутри коллектива», «негибкая» и «сильно забюрократизирована». Я решил, что подобные осторожные характеристики означают, что место, куда я собираюсь попасть, скорее всего, большой совковый гадюшник с нулевой эффективностью, который держится на плаву только благодаря своему сырьевому фундаменту. Меня это вполне устраивало.

В ответ на ее исповедь я толкнул короткую, но вдохновенную речь про то, что я все понимаю, что такая солидная компания не может не иметь некоторые сложности, связанные с масштабами бюрократии, что конкуренция внутри коллектива – это даже хорошо, поскольку заставляет становиться лучше, и вообще, трудностей я не боюсь.

Женщина посмотрела на меня с сожалением, но спорить не стала. Вместо этого, пообещав пригласить следующего собеседника, она удалилась.

На этот раз ждать мне пришлось минут двадцать. Видимо, предстоящий мне визави был человеком сильно занятым или просто старался это демонстрировать. Точку в этом вопросе поставила внешность вошедшего. Лицо его выражало вселенскую скорбь человека, на котором все ездят. Поэтому, а также на основании тех инсайдерских сведений о компании, которые мне достались от предыдущего оратора, я сделал вывод, что мой новый собеседник слишком мягкий и порядочный для здешней конкурентной среды, но по причине то ли ума, то ли удобства его наличия, по мнению более сильных местных акул, кое-какого положения здесь достиг. Теперь его беда была в том, что это достигнутое положение удерживает его от увольнения по собственному, несмотря на то что нахождение здесь причиняет ему бесконечный стресс.

Честно говоря, к этому моменту мое восприятие данной конторы как сосредоточения самых лучших менеджеров на рынке серьезно пошатнулось. Оба наблюдаемые мной персонажа скорее были похожи на измученных рутиной сотрудников ЖЭКа, чем на менеджеров международного уровня.

– Доброе утро, – поздоровался со мной вошедший, натянув на лицо улыбку. – Меня зовут Сергей. Расскажите о своем предыдущем опыте и начните с последнего места работы, – весьма предсказуемо продолжил он.

Я снова завел шарманку про свои воображаемые подвиги на ниве реализации нефтепродуктов. Сергей слушал меня гораздо более внимательно, чем Алла, по той простой причине, что разбирался в предмете, мною описываемом. Разумеется, это не помогло ему понять, что половина того, что я рассказываю, – это просто сочинение, а вторая половина, хоть и правда, но сильно заретушированная необходимым образом. Внешне все выглядело очень гладко и убедительно. Уж чего-чего, но убедительно говорить во время работы модератором в Агентстве я научился.

Пока я говорил, через маску унылости Сергея начинала проступать искренняя улыбка удовлетворения тем фактом, что хоть одну проблему в виде открытой вакансии на вверенном ему участке работы он того гляди с себя снимет. Тогда ему больше не придется тратить время на проведение собеседований, а тот кусок работы, который болтается бесхозным и периодически приплывает к нему (ведь вряд ли он умеет его спихнуть на других своих подчиненных), исчезнет.

Угадав в мыслях собеседника подобную логику, я составил второй, более расширенный, психологический портрет своего будущего начальника. Несмотря на то что человеком он был приятным и неглупым, ему не хватало смелости и харизмы для того, чтобы чувствовать себя комфортно в том месте, где он сейчас работал. С этим было связано постоянное чувство тревоги, которое являлось источником его каждодневного стресса. По-хорошему, ему здесь не место, но так сложилось, что в силу стечения обстоятельств, его покладистости и, вероятно, благодаря уму ему случайно удалось занять здесь некую более или менее приличную должность. И это удерживает его здесь мертвой хваткой. На должность ниже он уже не готов, а страх от мысли прийти на такую же позицию в другую компанию был сильней, чем каждодневный страх, который он испытывает здесь.

Что это означало для меня в практическом плане? Из этой характеристики мне всего лишь нужно было вывести образ идеального подчиненного и продемонстрировать максимальное этому образу соответствие.

Итак, Сергей испытывал постоянную тревогу на работе, связанную с выполнением его обязанностей. Он боялся сделать что-то не так и получить атаку со стороны более агрессивных коллег по цеху. Он уже давно признался себе, что чем меньше он принимает во всем участие, тем меньше вероятность накосячить и быть подвергнутым критике. Это с одной стороны, но, с другой стороны, если он не будет вообще ничего делать, он также будет атакован за безделье. И он метался в этом дуализме, разрываемый на части сомнениями. А это значило, что ему был нужен человек, который избавит его хотя бы частично от необходимости принимать решения и возьмет на себя хотя бы часть активности. Причем как можно больше. В идеале всю. И при этом должна быть исключена возможность быть подсиженным. Вот такой вот существующий в измученном тревогами мозгу Сергея был образ его идеального подчиненного. И этот образ и был моей дорожкой в большой бизнес.

Возможно, мой собеседник не имел такого четкого понимания своих целей, но подсознательно он к нему тянулся, поэтому, решив на основании моих басен, что с технической точки зрения я вполне способен выполнять предлагаемую работу, он решил выяснить, насколько я буду ему полезен с точки зрения утоления его тревог.

– Скажите, Андрей, а почему вы хотите работать в нашей компании? – спросил он.

Вопрос звучал более чем стандартно, но в данном случае я понимал, что на самом деле хочет узнать мой собеседник. Он просто жаждет услышать, что самая моя главная цель – это избавить его от опасностей, оградить от нападок врагов и охранять его покой в глубине его кабинета, в котором в идеале он, попав туда в девять часов утра, безмятежно и, наверное, даже вполне эффективно просидит до шести часов вечера, и никто не будет пытаться его оттуда вытащить.

Разумеется, если бы я ответил на его вопрос именно такими словами, то звучало бы это, мягко говоря, ненатурально, поэтому мне пришлось быть не настолько прямым в изложении предмета.

– Понимаете, – начал я, опустив задумчиво глаза, изображая таким образом якобы неконтролируемо возникший порыв откровенности, – мне хочется сделать нечто, как бы это сказать, масштабное, что ли. Полностью взять на себя какой-то кусок деятельности крупной компании, какой-то проект и довести его до результата. Чтобы этим результатом можно было гордиться. И чтобы ни у кого не было сомнений, в том числе и у меня самого, что это моя заслуга, ну или той команды, которую я возглавляю.

Судя по тому, что положительный настрой Сергея, я почувствовал, усилился, моя тактика оказалась успешной. Но судя по его следующему вопросу, я слегка коснулся области, которая его беспокоит.

– Кем вы себя видите: руководителем или самостоятельным менеджером? – спросил он, очевидно, пытаясь бесхитростно выяснить, какова вероятность того, что я его подсижу.

– Для меня это непринципиально. Работать одному, входить в команду или руководить ей – это всего лишь вопрос инструментария, который выбирается в зависимости от условий работы по принципу достижения наибольшей эффективности. У меня нет каких-то неконтролируемых амбиций, которые требуют во что бы то ни стало иметь подчиненных. При этом у меня есть некоторые навыки управления командой, которые могут быть полезны компании. Если в данном конкретном случае с точки зрения достижения результата будет необходимо их применить, я это сделаю. Если рядом окажется сотрудник, который по каким-то причинам может сделать это лучше меня, – я без колебания уступлю ему место.

Сергей откинулся на стуле, расплываясь в незаметной для него самого самодовольной улыбке. Мне стало совершенно ясно, что я надавил на правильные кнопки сидящего передо мной человека. Он задал еще несколько стандартных вопросов – про причины ухода с предыдущего места работы, мое видение себя через пять лет, достижения, которыми я горжусь, и тому подобную чепуху. Но у меня не было ни капли сомнений, что про себя решение он уже принял и теперь всего лишь соблюдает формальности.

Спустя тридцать минут мое собеседование было закончено, и я был снова оставлен в одиночестве. В таком состоянии я провел еще минут пятнадцать, спустя которые появилась Алла и сообщила мне, что была идея показать меня директору по продажам, но он сейчас встретиться никак не может, поэтому пока что на этом все и они со мной еще свяжутся. После этого меня проводили к лифту и там отпустили, предоставив возможность самостоятельно покинуть здание. Так закончилось мое первое прикосновение к большому нефтяному бизнесу.

Не спеша прогуливаясь в направлении от офиса, я размышлял на тему полученных впечатлений. Честно говоря, мои представления об игре под названием «большая нефтяная компания» уже претерпели первые изменения, и изменения эти были значительными. Первые два представителя этой игры разительно отличались от предварительно сформированного стереотипа. Я по своей наивности рассуждал следующим образом: чем круче менеджер, тем сложнее задачи он должен выполнять и тем больше денег должен получать. А где самые сложные задачи и возможность платить самые большие деньги? Ну, разумеется, в больших компаниях, там, где миллионные бюджеты и миллиардные доходы. Значит, все самые лучшие должны автоматически стекаться сюда, причем на всех уровнях. Не говоря уже о том, что в крупных компаниях иначе формируется отношение к деньгам и сама система обращения с ними. В маленьких фирмочках владелец – он же и директор, а следовательно, считает каждую копейку, потраченную внутри его собственности. В большой компании иерархия принятия решений настолько велика, что образуется большое количество людей, которые имеют возможность распределять огромные объемы не своих денег. Поэтому они могут быть распределены не исходя из максимизации собственного дохода, а на пользу компании в целом, как то: на зарплаты самым талантливым сотрудникам, на их поиск и развитие. А иначе и быть не может, ведь те, кто распределяет деньги по описанным выше причинам, – самые что ни на есть лучшие менеджеры на свете. Вот такой вот круговорот общего благоденствия родился в моей голове, но разбился о первый же опыт общения с представителями этого самого предполагаемого благоденствия.

Судя по всему, что-то в моем построении было изначально ошибочно, чего-то я не понимал, и это что-то было причиной рождения на свет вот таких вот недорослей корпоративного мира, с которыми мне пришлось сегодня столкнуться. О том, что я ошибся в определении характеристик моих собеседников, и речи быть не могло: прошлое модератора не давало мне такой возможности. Значит, система была не так идеальна, как я ее представлял, и процент гениальных менеджеров в нефтяных компаниях был слегка ниже ста. В любом случае я не собирался отступать при образовании первого же сомнения. Времени у меня было достаточно, а готового плана, на что его можно еще потратить, у меня пока не было.