Казалось, что офицер Службы Спокойствия и два его помощника заняли почти все свободное пространство лавки. Да так оно и было – помещение не отличалось просторностью. Да и к чему бы? Большинству самые простые робы выдаются там, где они работают, а «краткие номера» носят одежду по специальному заказу.
Впрочем, посетители здесь все же иногда бывали – из «средних номеров». Но сегодняшних ни Биру-Кеми, ни ее подруга Ллеа не ждали.
– Личный номер, – потребовал офицер.
Его помощники стояли рядом и чуть позади. Их взгляды были полностью стеклянными, они даже не пытались оглядеть помещение. И вообще, напоминали они больше не людей, а те жуткие изобретения, которыми пользуется враг, создавший искусственные подобия солдат.
Вытащить личный номер можно мгновенно, ибо ни один добропорядочный подданный с ним ни за что не расстанется. У девушек они висели на шее на цепочках – красные плоские кружки с нанесенными буквами и цифрами. Их значение понять было совершенно невозможно, но Биру, как и все, отлично знала: чем короче номер, тем ценнее человек для общества, а уж номер один без всяких букв…
Офицер даже не посмотрел на номер Ллеа, слегка отмахнувшись от девушки – мол, несущественно, этот приказ – вообще не для тебя.
У Биру слегка дрогнула рука, когда она расстегивала цепочку.
Но с чего ей волноваться? Такие проверки иногда устраиваются, ничего страшного. Отчего же сейчас так тревожно?
Офицер нетерпеливо протянул руку.
Ничего страшного. Сейчас он достанет такой специальный прибор (как он называется, Биру не знала), посветит на ее личный номер, сличит с данными на экранчике прибора, отдаст, повернется к выходу вместе со своими безжизненными помощниками. Может быть, даже кивнет и пожелает удачного дня. Честно говоря, этого ей не хотелось – лишь бы скорей он исчез отсюда.
Он и в самом деле вынул прибор – длинную черную трубку, похожую на фонарик, проверил номер.
Сердце Биру бешено заколотилось. Почему он медлит? Ведь она же ничего, ровным счетом ничего плохого не говорила. Никогда! И не думала! И потом, она же не может быть из мутантов? Всем известно, что они – невероятные чудовища, а она – вполне нормальная. Как все.
– «Ди – 245-67-89»? – зачем-то уточнил офицер, все еще держа номер в руке.
– Д-да. – Биру нерешительно кивнула.
– Хорошо.
Это слово офицер проговорил словно бы не для нее, а для себя. Или для своего прибора. Без удовлетворения или раздражения – просто он выполнял свою работу.
После чего личный номер Биру исчез в кармане серого комбинезона.
Ноги девушки сделались ватными.
Это означало задержание. Если бы офицер был просто стражником, все могло бы обернуться не так уж плохо. Но Биру не слышала, чтобы возвратился назад хоть кто-то, арестованный Службой Спокойствия. Они просто исчезали, и о них старались не вспоминать.
Краем глаза она заметила, как отодвинулась от нее Ллеа, буквально вжавшись в вешалки с праздничными брюками, – лишь бы оказаться подальше от бывшей подруги. Впрочем, на нее по-прежнему никто и не думал обращать внимание.
– Она? – глухо переспросил один из помощников.
– Да, – проговорил офицер. И повернулся к входу.
Никаких слов «следуй за мной» или «ты арестована» не прозвучало. В них просто не было нужды.
Биру сделала шаг, другой, споткнулась о скамейку, стоявшую около двери, но не упала – чья-то крепкая рука поддержала ее. Она затравленно посмотрела на одного из службистов, поддержавшего ее. Но тот сохранял полное равнодушие. Примерно так она сама брала в руки брюки или куртку.
Девушка не заметила, как оказалась на улице вместе со своими конвоирами. Последнее, что она заметила в лавке, – испуганные глаза Ллеа. Подруга была готова сделать что угодно, лишь бы никогда в жизни не встречаться с Биру-Кеми, а раз уж так не повезло, то хотя бы не появляться сегодня на работе. Она так и не отодвинулась от вешалок – просто стояла, тупо глядя на происходящее.
В чем же дело?! Это, конечно, ошибка! Сейчас офицер отведет ее в управление или как оно у них там называется, а его начальник прикрикнет на подчиненных:
– Эй, вы кого это привели?! Я вас за кем посылал?! А ты, девушка, иди с глаз долой, вот твой номер!
Биру так живо представила себе эту сцену, что на ее лице даже промелькнула тень жалкой виноватой улыбки.
Но никакого начальника у офицера и помощников пока что не обнаружилось. Они шли по улице, застроенной желтовато-серыми низкими домиками со стенами, покрытыми разветвленной сетью трещинок. Наверное, сейчас кто-то из тех, кого Биру постоянно видела на здешних улицах, наблюдал из окон за этой сценой. Хотя вряд ли, конечно: в таких случаях люди чаще всего старались отвернуться и отойти подальше от окон – на всякий случай.
А впереди, в половине квартала от входа в лавку, маячил черный бронемобиль с эмблемой Службы Спокойствия – раскрытым Оком в обрамлении ветвей деревьев. Служба и в самом деле была оком Великого Никого, Тиада-Атум, которого не видел никто из простых обладателей длинных личных номеров.
Разве может Тиада-Атум хоть в чем-то ошибиться? Нет, такие сомнения уже могли считаться опасной ересью. Да и не было таких случаев, чтобы Служба Спокойствия отпустила бы хоть кого-то – по крайней мере, Биру о подобном никогда не слышала.
Один из помощников офицера молча открыл дверь, и Биру-Кеми пришлось проследовать внутрь. Когда девушка усаживалась в неудобное жесткое кресло, ее колени начали слегка подрагивать. Хотя под брюками это было не так заметно.
Офицер не издал ни единого звука, его помощник, усевшийся за пульт управления, – тоже. Бронемобиль медленно стронулся с места.
…Но в чем ее могут обвинить?! Разве она – мутант?! Хотя… ведь о происхождении отца Биру ничего не знала. Да и самого отца никогда в жизни не видела.
Но мутанты – они же все чудовищно уродливы, так их рисуют в книгах и учебниках, разве нет? Правда, встречаются мутанты другого вида, их порой сложно отличить от нормального человека. Но у каждого из них есть какие-то скрытые свойства. А разве она хоть чем-то отличается от Ллеа? Нет!
Тогда в чем же дело?
Водитель задраил пространство между своим сиденьем и креслами салона. Сразу стало мрачно, свет пробивался только сквозь узкие смотровые щели дверей. Биру хотела было посмотреть, куда движется бронемобиль, но первая же ее попытка была пресечена:
– Сидеть прямо. По сторонам не оборачиваться. Смотреть вперед.
Тяжелая ладонь офицера легла ей на затылок. Очень мягко и осторожно легла, но девушка почувствовала, что если эти пальцы сомкнутся у нее на шее, она немедленно начнет задыхаться. Если будет надо, если поступит такой приказ, они непременно сомкнутся – с точно такой же легкостью.
– Вопросов не задавать, – закончил офицер свой «инструктаж».
Да она и не собиралась! Всем же с детства известно: вопросы может задавать только Служба Спокойствия, и не иначе.
Теперь Биру не представляла, где проходит маршрут бронемобиля. Порой он начинал петлять по каким-то улицам, порой долго ехал по прямой. Понять, в каком они оказались квартале, было совершенно невозможно.
Биру уже начинала задыхаться от страха и неизвестности, когда машина остановилась – резко и внезапно.
Никаких приглашающих жестов, никаких «иди за мной!» не последовало и на сей раз. Офицер вышел, и Биру послушно вышла вслед за ним – за своим личным номером, который сейчас был в кармане у службиста.
Квартал был незнакомым для нее. Но вполне типичным – и она сама жила примерно в таком же месте: двух-трехэтажные дома, выкрашенные в серый цвет, кое-где – надписи на стенах. «Хати – мутантка и рогатая свинья!» – машинально прочла Биру синие каракули на грязном фоне.
Ей и самой как-то случалось гонять от стен лавки детей, уже приготовившихся «украсить» стену примерно такими же росписями.
Странно было бы предполагать, что где-то здесь находится отделение Службы Спокойствия. Неужели они не следят за порядком в квартале?
Но офицер и двое его подчиненных невозмутимо шагали около домов, совершенно не обращая внимания на окружающую местность. На конвоируемую – тоже. Не сбежит. Куда же она теперь денется? Легче было бы ей голой сбежать.
«Мутантка…» Одно дело – когда такие вещи пишут дети по поводу какой-нибудь ябеды в школе. Совсем другое – если кого-то берет по подозрению Служба Спокойствия. Что делают с мутантами, никто доподлинно не знал. Знали иное – никто из них не возвращался. Позже к хозяину предприятия придут офицеры Службы Спокойствия, запрутся с ним в кабинете, будут о чем-то долго говорить. А потом окажется, что мутант никогда не работал там. Да и по своему адресу он никогда не жил. Его просто не было, и будет лучше всего никогда не упоминать его имени…
– Во двор, – проговорил офицер, обращаясь не к помощникам и не к конвоируемой Биру, а к пространству.
Дворик с парой чахлых деревьев показался совершенно ничем не примечательным. Ни указателей, ни табличек Биру не увидела. С виду все это можно было принять за самый обыкновенный жилой дом. Правда, сам дворик был обнесен металлическим забором, и проникнуть туда можно было только через ворота – но их никто не охранял.
Офицер толкнул дверь, за которой был темный коридор. И опять же – никакой охраны, никаких сотрудников Службы. Куда они ее ведут?!
Видимо, Биру слегка замешкалась, потому что офицер буркнул:
– Вперед, вопросов не задавать!
В комнате без окон горел слабый свет – источником была тусклая лампочка. Пара скамеек и стол – больше никаких предметов в этом узком каменном мешке не было. И то, что в комнате есть кто-то еще, Биру, чьи глаза не привыкли к полутьме, заметила не сразу.
– Доставлена согласно вашему приказанию! – отрапортовал офицер.
– Можешь идти, – раздался голос откуда-то из угла комнаты. Оказывается, там имелось еще и кресло, и его занимал человек, которого в тусклом свете Биру рассмотреть не могла. Но голос показался ей смутно знакомым. Где-то она его слышала прежде – и совсем недавно.
Где же…
– Можешь идти, – повторил человек, сидящий в кресле в углу.
И повернулся к Биру.
Только теперь она смогла его узнать. Это же был тот старик, который зачем-то заходил к ним в лавку дня три назад. Смешной такой старик – в сандалиях на босу ногу, как носят их самые нищие жители города, но вполне еще сносном костюме. Сносном, если бы не был таким засаленным. Низенький, с огромной окладистой бородой.
Что-то выспрашивал, высматривал, ничего не купил. Потом они с Ллеа еще посмеивались: мол, это разведчик, теперь к ним в лавку хлынут толпы нищих…
– Сомневаешься, что тебя взяли не просто так? – На лице старика появилась усмешка – почти зловещая в тусклом свете.
Биру ошеломленно молчала. Она готова была увидеть тут кого угодно, но не этого нищего старика, по чьей бороде можно было судить, что он ел вчера – и позавчера тоже. Он нисколько не изменился с тех пор. Да какое он имеет отношение к Службе Спокойствия?! А если…
Если ее зачем-то схватили мутанты, лишь притворившиеся сотрудниками Службы?! Что тогда?
Поскольку Биру молчала, ему пришлось продолжить.
– Садись! Так что, сомневаешься? Запомни – это опасная ересь. Просто так не берут никого. А уж тебя – совсем не просто так.
Кем бы этот старик ни казался, он здесь точно был главным. И перечить ему уж точно не следовало.
– Но за что? – Биру все же не выдержала, задала вопрос, на что на самом деле наверняка не имела права. Но уж больно нелепым, неприятным и в то же время вполне безобидным казался ей этот старик.
– А за то, – он усмехнулся, – за что почти всех таких, как ты. Читай! – В его руках оказались какие-то записи, которые до сей поры лежали в ящике стола.
«Особая комиссия Службы Спокойствия по нейтрализации, рассмотрев дело № Ди – 245-67-89 (в обиходном общении – Биру-Кеми), признает наличие генетической мутации, выразившейся в…» Дальше шли какие-то научные термины, которые она совершенно не поняла. Зато последняя строчка была абсолютно четкой и ясной: «Объект № Ди – 245-67-89 нейтрализован».
А потом шли личные номера – короткие, вероятно, троих членов комиссии, а также их персональные коды.
Биру подняла глаза на старика. Он, прищурившись, глядел на арестованную.
– Прочла? Запомни: тебя не существует. Уже не существует.
– Как? – только и произнесла она.
– А очень просто. – Старик пока что не думал прибегать к старому как мир приему «здесь вопросы задаю я». Больше того, он становился все более и более словоохотливым. – Ты знаешь, что такое нейтрализация? Вообще-то, существует два варианта – милосердный и не очень. В документе ничего не оговорено, значит, милосердный. Стандартная процедура: выстрел из разрядника и крематорий. Пепел пропадать тоже не должен. Твой, например, уже высыпан на поля – документ позавчерашний.
Он улыбнулся в бороду – и улыбка могла получиться почти дружеской, если бы не тонкие черты лица и колючий взгляд.
– Теперь все поняла? – Старик потянулся за документом.
Биру не поняла ничего и лишь помотала головой.
– Я… Я не мутант!
– Ты – еретичка. Ты усомнилась в Службе Спокойствия Тиада-Атум, Великого Никого. – Старик проговорил это без всякой злости. – Но это сейчас совершенно не важно. А важно, девочка, – он привстал, его лицо оказалось совсем рядом с ее, – важно то, что тебя нет. Вообще нет. Запомни это.
– Но я… здесь…
– Это тебе кажется. К тому же ты действительно мутант. Была мутантом. А теперь, – он наконец-то дошел до ожидаемого, – советую тебе честно и кратко отвечать на вопросы. Не задавать, а отвечать. Итак, кто твоя мать, номер Ди – 245-67-89?
– Она… она умерла. Пять лет назад, – почти что выдохнула Биру, боявшаяся шевельнуться. Жуткий смысл документа, который только что она видела, все никак не мог добраться до ее сознания – но от того делалось еще страшнее.
Казалось, какая-то тень промелькнула по лицу старика. Но, быть может, он просто слегка отодвинулся от арестованной девушки.
– Нам это известно. Ро – 117-89-03 нет в живых.
Именно так он и произнес, назвав ее мать официально, по номеру, а не по имени.
– Продолжай. Кто твой отец?
– Я, – Биру покачала головой, – я его не знаю. Мать говорила, что он был из военных, что он…
– Погиб? – уточнил старик.
– Да. Я никогда его не видела.
– А вот это ложь!
Он рассмеялся хриплым каркающим смехом, но тут же закашлялся. Биру невольно отерла со щеки пару мелких капель слюны.
– Это ложь, – продолжал старик. – Ты видела своего отца три дня назад. Даже позволила себе смеяться над его непотребным видом и бедностью. За что, впрочем, осуждать тебя нельзя. Да-да, девочка, ты его и сейчас видишь. Но не знаешь, что означает наша встреча.
Какую-то секунду Биру молча сидела, уставившись на старика и пытаясь на сей раз переварить информацию, полученную ею.
– Ты… ты…
Девушке показалось, что она наконец-то поняла, что это значит. Ее захватили мутанты. Один из них, главный, говорит, что он – ее отец. Так это или нет – не важно. Хотя, если бы это оказалось так, его тоже следовало бы нейтрализовать. Но сейчас важней оказалось иное, то, что она усвоила с детства: мутанты – враги государства, порядка и спокойствия, либо действуют заодно с внешним врагом, поэтому при малейшем подозрении следовало вызывать Службу Спокойствия.
О проекте
О подписке