– Бывало и лучше, – наконец выдавил либер. – Свезло нам с тобой, ничего не скажешь. Сам-то в порядке?

– В порядке. Тут вот еще…

Эрик оглянулся, желая указать на странную девочку, но никого не увидел. Осекшись на полуслове, помотал головой. Пусто. Ни между камней полуразвалившегося фундамента, ни у домов в отдалении, ни под стеной Башни никого не было.

***

– Вот уж везение, так везение, – усмехнулся Луций, поднимаясь на ноги. – Побывать у Башни второй раз в жизни и попасть на ее дрожь. Каково, а? Эрик, ты везунчик! – Он рассмеялся, стряхивая с себя пыль. – Сначала удивляешь своими странными камнями моего садовника, теперь меня – этим невероятным совпадением. Башня «чихает» от силы пару раз в год и всегда это заканчивается очень быстро. Мы могли сидеть здесь день за днем и так ничего не дождаться. А тут на тебе. Повинуясь неясному внутреннему порыву, к Башне приходит гуддар, ждет от нее каких-то знаков, и она, как по волшебству, являет ему их. Чудно, да и только.

Эрик задумался. А ведь правда. Если посмотреть на все произошедшее с этой стороны, он стал свидетелем удивительного события. Отец рассказывал, что кое-где в горах за чашей, там, где начинаются холодные земли Вольных гуддарских княжеств, тоже иногда трясло, но трясло совершенно иначе, в разных местах, на большой территории. Здесь же, в центре Патеры, дрожь происходила всегда в одном и том же месте, на небольшом участке земли, ровно вокруг Башни, а постройкам в какой-то сотне шагов от основания ничего не угрожало. Но и около самой Башни, если верить книгам Луция, когда-то стояли дома. Что же произошло? И что происходит все это время?

– Как ты думаешь, почему? – спросил он Луция вслух. – Почему ее трясет?

– Кто ж знает? Думаю, так она устроена.

– Но ведь так было не всегда. Что-то изменилось.

– Ну, это если доверять древней гравюре из древнющей книги, в которой неизвестно еще сколько правды. Я бы относился к этому очень скептически… Хотя… – Луций заходил взад-вперед, потирая подбородок. – Вообще-то, это интересный вопрос. Завтра у меня урок истории, и я, пожалуй, задам его. Мне даже любопытно как будет выпутываться этот прохвост Ра́стус.

Луций остановился и взглянул на небо. Светила начали Третий Оборот и постепенно клонились к закату. Эрик знал, что либеры зовут их Ма́гна и Мо́ди, и у него в голове никак не укладывалось, почему те считали большое Светило – женщиной, а малое – мужчиной. Теперь, после истории Вена и Солы, это казалось ему еще более нелепым.

– Наверное, на сегодня стоит закончить наше увлекательное исследование, – сказал либер. – Считаю, что экспедиция уже добилась многого. Мы можем продолжить изыскания в другой день, если мой высокочтимый компаньон не возражает.

Луций театрально поклонился Эрику и, увидев удивление в его глазах, расхохотался.

– Да, мой дорогой друг, иногда я вспоминаю о своих манерах. Я все-таки сын префекта.

– Подожди, дай мне пять минут.

– Как вам будет угодно, – с этими словами Луций резко развернулся на пятках, но, по-видимому, ушибы давали о себе знать. Либер охнул и опустился на землю. – А знаешь, я, пожалуй, пока посижу. Созерцание – благороднейшее из занятий.

Мальчишки рассмеялись. Эрик попробовал повторить поклон либера, но получилось неловко. Впрочем, Луций дружелюбно улыбнулся в ответ и махнул рукой:

– Давай, за дело мой юный друг. Какое бы оно там у тебя ни было.

***

Сначала Эрик попытался найти свои камушки. В его глазах они приобрели еще большее значение, потому что где это видано, чтобы камни самопроизвольно нагревались в кармане? Впрочем, хождения взад-вперед ничего не дали. Камней и след простыл. Верней вокруг их было полно и в целом они не сильно отличались от тех, что валялись на рыночной площади. Но особенных камней, его камней, он не находил. Может быть их забрала с собой та странная девчонка? Они определенно ее заинтересовали. Эрик вспомнил, что незнакомка просила принести еще. Да, наверняка именно она забрала их. От этой мысли Эрик расстроился и перевел взгляд на Башню.

Черная монолитная стена безмолвно возвышалась над ним. Казалось вся она, ну или по крайней мере обозримая часть, вырублена из единого исполинского камня. Возможно, этот камень был древнее всего, что знал Эрик. Разве что Светила могли сравниться с ним возрастом.

Мальчик подошел к стене, прижался к ней всем телом, ладонями, животом, щекой. Сможет ли он снова услышать ее гул? Башня молчала. Или ему просто не хватало внимания, чтобы расслышать ее тихий, глубокий рокот? Он простоял так несколько минут. Собственное дыхание и биение сердца мешали, словно гомон толпы в праздничный день. В ушах начало ощутимо звенеть.

– Ладно, наверное, и правда нам пора возвращаться, – отстранившись от Башни, сказал Эрик и оглядел свою одежду. Кое-где она подрастрепалась и была запачкана, а на коленке виднелась свежая дырка. – Будет мне, конечно, сегодня за то, что вернусь в таком виде.

– Где наша не пропадала! – подмигнул ему Луций. – Я дам тебе новую рубаху и штаны. Скажешь, что помогал чудаковатому сыну префекта ловить его непослушного кота и в благодарность получил новую одежду!

– Не думаю, что отец этому обрадуется.

– Не любит либеров?

– Говорит держаться от вас подальше.

– Но ты ведь не мог бы отказать, если бы кто-то из либеров приказал тебе. Поэтому ты всего лишь жертва обстоятельств.

Судя по всему, Луций был очень доволен той историей, которую он придумал для Эрика. Впрочем, и Эрику она показалась достаточно разумной. Зачем бы кому-то упрекать его за испорченные старые штаны и рубаху, если вернулся он в новых?

***

Обратной дорогой больше молчали. Эрик не стал рассказывать про странную девочку. Похоже, у него появилась своя Тайна, самая настоящая, и он не хотел никого к ней подпускать. Она согревала, как греет огонь, если протянуть к нему руку. Мальчик боялся, что, если выставит Тайну на всеобщее обозрение, поделится ей хотя бы с одним человеком, тепла станет меньше, поскольку оно сразу же разделится на двоих. Луций смотрел под ноги и, кажется, тоже был занят своими мыслями.

Так они, не мешая друг другу, довольно быстро вернулись в сад, из которого начался их совместный поход к Башне. Дети тихо проскочили между кустов к дому и через задний ход вошли в помещение для слуг. Луций уверенно распорядился выдать Эрику одежду, потом расспросил, не нужно ли что-то по хозяйству на рынке, и, услышав от экономки, немолодой и дородной женщины-либерки, положительный ответ, договорился не откладывать закупку на завтра, а отправить слуг прямо сейчас. Естественно, вместе с Эриком. Женщина смерила гуддара подозрительным взглядом, словно бы оценивая можно ли тому доверять, но возражать не стала.

Прощание вышло быстрым. Сговорились встретиться через два дня на третий на рыночной площади в конце Первого Оборота. В этот день у Луция не должно было быть занятий, а Эрик надеялся отпроситься у матери. Луций заверил, что попытается разузнать о Башне в книгах и у учителей, а Эрик обязался расспросить родителей. Он так и не сообщил либеру, что слышал от матери о строительстве Башен и о цвергах, и никак не мог решить, стоит ли об этом говорить. Однако ему не хотелось показаться бесполезным, тем более обещание постараться что-либо узнать ни к чему не обязывало. Вряд ли сын префекта рассчитывал, что сын мастерового, у которого не было ни книг, ни учителей, действительно сможет выяснить что-то ценное.

Так Эрик очень скоро оказался в компании пары слуг-кайанцев, отправленных на рынок за покупками в вечернее время. Те тихо переговаривались друг с другом и не особо обращали на него внимание, а он глазел по сторонам и старался запомнить дорогу. Через четверть Оборота они были на площади. Эрик поблагодарил кайянцев за сопровождение и побежал домой, стараясь успеть засветло.

Мать и сестра хлопотали на кухне. Увидев Эрика в новой одежде, Мия тут же начала расспрашивать. Мать не присоединилась к допросу, но внимательно слушала и изредка поглядывала в их сторону.

– Что-то не похоже на правду, – подвела итог Мия. – Зачем ты вообще связался с либерами? Не помнишь, что нам говорили родители?

– Помню, держаться подальше, – Эрик не чувствовал себя виноватым, но голос предательски дрогнул. – Да какое тебе вообще дело? Разве у меня был выбор? Что я должен был делать?

– Эрик, сестра задает правильные вопросы, – вмешалась, наконец, мать. – Тебя не было весь день, а история не так правдоподобна, как ты думаешь.

Мальчик насупился. Знали бы они настоящую историю, что бы сказали тогда?

– Но это правда, мама! Я не украл одежду, мне ее дали за дело!

Мать взглянула на него, и, по-видимому, что-то в словах или взгляде ее удовлетворило.

– Хорошо, оставим пока этот разговор. Сходи переоденься, скоро придет отец, не будем вываливать на него все это с порога.

Эрик поднялся наверх и переоделся. Похоже, расспросы на этом не закончились, и очень скоро к ним присоединится отец. По правде сказать, ничего приятного. И все-таки он не жалел о том, как провел сегодняшний день.

***

– Ты был там? – отец неопределенно махнул рукой в сторону окна. В вечерних сумерках на фоне домов уходила в небо одинокая Башня.

От неожиданности Эрик громко выдохнул. Как отец мог узнать? Мальчик не рассказывал ничего кроме той истории, которую придумал для него Луций.

– Значит был…

Отец подскочил со стула и прошелся по комнате, словно на что-то решаясь. Мать сидела в стороне, опустив глаза. Странное, почти ощутимое напряжение повисло между ними, хотя они вовсе не смотрели друг на друга. Эрик не мог понять в чем дело. Не похоже на рядовой воспитательный разговор. Обычно родители вели себя по-другому.

– Ты встретил ее? – наконец, спросил отец. Голос был глухим, в нем ощущалась какая-то тоска и чуть уловимая надежда.

– Кого? – не понял Эрик.

– Девочку у Башни.

– Д-да… Откуда ты?..

Отец опустился на колени, схватившись за голову. Руки едва уловимо дрожали. Кажется, на его глазах проступили слезы, хотя в полумраке комнаты Эрик не был в этом уверен. Он никогда не видел отца таким. Внезапно в нем не осталось ничего от сильного, уверенного в себе мужчины, которым он всегда казался в глазах сына. Мать прикрыла лицо ладонью. В этом движении чувствовалось напряжение, понять причину которого Эрик не мог.

– Что?.. Что с вами?.. – проговорил он.

Отец сжал кулаки и с силой ударил ими об пол. Эрик подпрыгнул на стуле.

– Помолчи! – выкрикнул отец. Лицо исказила злая гримаса.

– Перестань, Герхард, не при сыне, – тихо сказала мать.

– Замолчите вы все! – еще громче заорал отец. – Ты, ты, А́нника, во всем виновата! Будь проклят тот день, когда я встретил тебя!

– Будь проклят тот день, когда ты встретил ее! – повышая голос, зло парировала мать.

Отец зарычал, словно огромный лесной зверь, которого Эрик когда-то видел на ярмарке у гуддарского купца. Кажется, его называли бьёрном. Поначалу он тихо сидел в клетке, но, когда вокруг собралась толпа, встал на задние лапы и оказался на несколько голов выше любого из присутствующих. Огромные клыки оголились, и он издал протяжный, раскатистый рев, от которого у Эрика заложило уши.

Мать поднялась с места и встала между мальчиком и отцом.

– Не при сыне, – медленно повторила она, делая ударение на каждом звуке.

Отец закрыл глаза. Простояв так мгновение, резко развернулся и вышел из дома.

Наступило тяжелое молчание. Мать опустилась на стул. Эрик был в полном замешательстве. Он не понимал, что произошло. Не понимал, чем вызвано странное поведение родителей. О ком они говорили? Почему отец злился на мать? Что его так расстроило? Наконец, как отец узнал, что он был у Башни? Что он видел там странную девочку, имени которой даже не знал?

Вопросы так бы и продолжали крутиться у Эрика в голове, если бы мать не заплакала. Ее слезы заставили мальчика встрепенуться. Он подошел к ней и обнял за плечи. Она взяла его руку и прижала к груди так, словно это было самое ценное в мире сокровище. Движение было знакомым, привычным. Очень правильным. Единственно правильным во всем том неправильном, что произошло за последние несколько минут. Эрик положил голову ей на плечо.

– Почему он так? – спросил мальчик тихо, хотя надо было бы помолчать.

– Потому что ему больно.

– Но от чего?

– Сегодня он потерял друга и нечто больше… – мать тяжело вздохнула, вытирая слезы с лица и пытаясь улыбнуться сыну. Голос был спокоен, но окончания слов трепетали, словно травинки на ветру. – Возможно, кое-что он получил взамен, но сам еще не знает об этом. Мир сложнее, чем мы хотели бы себе представлять. Человеческие чувства – не вода, которая течет туда, куда направят. Иногда они неподвластны, сильнее нас. Порой чувствовать что-то к кому-то великое счастье. Но, к сожалению, не всегда это так. Иногда чувства выедают изнутри, заставляют испытывать боль, сильнее которой не могут быть никакие физические страдания.

– Чувства? – не понял Эрик. – О чем ты говоришь?

– О любви, конечно. Не только о ней, но о ней в первую очередь, – мать замолчала, раздумывая над сказанным, но потом продолжила нараспев, так, как рассказывала сказки: – В давнюю пору Вен синеглазый в облике мужа на землю спустился. Был он глашатаем, странником-богом, волю он нес Наблюдателя миру. Славы не ждал, не искал восхваленья, был беспристрастным, невозмутимым. Сердце его, словно звездный осколок, тайной лучилось и дивной красою, но незнакома ему была радость, грусть незнакома и страсти томленье. Так по земле путешествовал странник и повстречал благородную деву, ликом нежнее рассветного неба, мудростью речи ни с кем не сравнимой. Солой представилась Вену та дева, Имя ее он навеки запомнил. Сердце, что раньше не ведало счастья, вспыхнуло ярко в то же мгновенье и засияло невиданным светом, пламенем страсти забушевало. Не было силы большей на свете, чем тяготение душ между ними.

– Я помню эти слова, – кивнул Эрик.