Цитаты из книг автора «Эдвард Радзинский»

Как презирает она этих людишек, которые смеют сторожить Помазанников Божьих! Но охранники ее уважают и даже боятся. «Царь – он был простой… И на царя-то он не очень был похож. А Александра Федоровна – строгая дама и как есть чистая царица!» (Так будут рассказывать потом их охранники.)

доровна, злобная, вечно страдавшая мигренью и несварением желудка, не удостоила меня взглядом. Она полулежала на кушетке с завязанной компрессом головой.

Аликс не понимает причины этого обыска. Она нервничает, возмущается: «Истефательство!» Ее акцент вызывает улыбки обыскивающих: смешон бессильный гнев бывшей императрицы. А она продолжает гневный монолог, она вспоминает даже «хосподина Керенского». Она приводит в пример этого революционера, который, тем не менее, был джентльмен. Слово «джентльмен» очень веселит бывшего слесаря Авдеева… И, наконец, не выдержал Николай. Он заявил: «До сих пор мы имели дело с порядочными людьми!» Это было высшее проявление гнева воспитаннейшего из монархов.

Войдя в комнату, Аликс подошла к правому окну, на косяке начертила карандашом свой любимый знак – «свастику» и число прибытия: 17(30). Другую «свастику», как заклинание, она начертила прямо на обоях над кроватью, где должен был спать Бэби. 17(30) апреля – так, сама того не зная, она обозначила начало последней Игры с последним царем.

Они шли вдоль вагона и разговаривали. О чем? О власти? О толпе? О революции? Или на любимую тему Николая: ссорятся люди, досаждают друг другу, а вокруг прекрасная мудрая жизнь деревьев, зеленого простора и вечного неба с вечными облаками.

Ибо «плохой» Железняков-старший с «плохими» матросами с корабля «Республика» был родным братом того «хорошего» Железнякова-младшего, который с «хорошими» матросами с того же корабля «Республика» разгонит Учредительное собрание – первый и последний свободный русский парламент. Только История может такое придумать! «Сме-е-рть… сме-е-рть… сме-е-рть…»

воспоминаниям моего знакомого Владимира Дмитриевича… Когда вы будете ужасаться расстрелу Царской Семьи или расстрелу Михаила Романова – вспомните этот пустырь, где как собак пристрелили офицеров. Не забудьте Железнякова-старшего, крестившего воздух и приговаривавшего: «Смерть… Смерть… Смерть…» Кстати, Железняков – фамилия знаменитейшая в истории Октябрьской революции

Такова проза жизни: «за всеми идеями всегда стоит бифштекс» – как гова

На обложке она вышила «свастику», любимый знак матери.

Существует рассказ-легенда. В конце 1904 года, во время поражений в японской войне, у Николая появилась удивительная идея. Тогда в Синоде возник вопрос о восстановлении на Руси древнего патриаршества. После долгих размышлений и бесед с императрицей Николай решил отречься от престола, принять монашеский сан – и стать Патриархом! Как когда-то в дни Смутного времени был Патриархом его предок Филарет. Но Синод холодно отнесся к этой идее… И сейчас, в дни торжества нового Смутного времени, как он мечтал жить в монастыре!