Держа на руках поднос с вареной головой барана и бараньими яйцами, Махмуд поднялся в ходовую рубку «Антея» и протянул поднос капитану. Казин посмотрел на него с недоумением.
– Голова барана и бараньи яйца! – с торжественной улыбкой на своем черно-шоколадном лице сказал Махмуд. – За то, что ты меня вылечил! По нашему обычаю – самый большой знак уважения! Кушай!
– Спасибо, рахмат, – ответил Казин. – Ты правда хочешь отблагодарить за то, что я тебя вылечил?
– Конечно! Проси что хочешь! Только не проси, чтоб я вас отпустил.
– Понимаю. Верни нам икону.
Махмуд с секунду пристально смотрел ему в глаза, затем повернулся к одному из постовых охранников, что-то резко сказал ему по-сомалийски, и охранник выбежал из ходовой рубки.
А Казин взял у Махмуда поднос с головой барана, положил на стол.
– Как это едят?
– Очень просто, смотри… – Махмуд достал финский нож и одним ударом вспорол баранью голову, вывалил на блюдо мозги.
Тут прибежал запыхавшийся охранник с иконой Николая Чудотворца в руках. Махмуд кивком показал, чтобы он отдал ее капитану.
Взяв икону, Казин осторожно обтер ее рукавом и вместе со старпомом повесил в угол, на место. А повесив, оба – и Казин, и старпом – перекрестились и поклонились Святителю.
– Спаси и сохрани…
И в тот же миг по динамику УКВ прозвучал голос радиста фрегата:
– Капитан «Антея»! Капитан «Антея»! Фрегат Евросоюза вызывает капитана «Антея». Прием.
Казин вопросительно посмотрел на Махмуда.
– Можешь ответить, – щедрым жестом отмахнулся тот.
Казин взял микрофон УКВ.
– Фрегат Евросоюза! Я капитан «Антея». Прием.
– Капитан «Антея», вас вызывают Афины, Греция, – сказал радист «Сириуса». – Соединяю.
Вслед за этим послышался другой мужской голос:
– Алло! Алло?!
– Слушаю вас. Говорите, – сказал Казин.
И в далекой Греции Жора Степанюк-Стефандополус, лежа в шезлонге у своего плавательного бассейна, сказал в телефонную трубку:
– Слухай, мужик! Ты капитан?
– Да, – удивился Казин. – Слушаю вас.
– Скажи этим макакам, блин, шо пятьдесят лимонов не катит! Не катит, бабэнэ?
– А кто это говорит?
– Это я говорю, я! Жора Степанюк. Ну, Георгий Стефандополус. Короче, хозяин груза.
– Одну минуту! – быстро сказал Казин и повернулся к Махмуду, пояснил по-английски: – Это поставщик оружия, хозяин груза. – И снова в микрофон: – Мистер Стефандополус, тут рядом со мной сомалийский командир, будете с ним говорить?
– Да на хрен он мне нужен?! – отозвался Жора. – Просто скажи ему: пусть передаст своим козлам, хто там над ним, шо пятьдесят лимонов не катят! И усё, понял?
– А сколько вы готовы заплатить?
– Да ни хрена! – Жора, распаляясь, встал и пошел вокруг бассейна с трубкой в руке. Но сказал приватно, понизив голос: – Слушай, капитан! Имей у виду: сомалийцы – это фуфло, просто быки. А усем пиратством там белые заправляют, у том числе наши. Они при эсэ-сэ-сэр братску помош оказували, шось-то строили там. А когда эта сэ-сэрия накрылась, они там зостались и усэ, шо построили, захапали. А зараз и пиратство крышуют, догоняеш? Но мы им ничого платить не будэм – у мэнэ весь груз застрахован на десять лимонов. Капито? Так шо выгрузи оте сраные танки, и хай воны катаются у них по своей Сомалии. А мы получим страховку, и ты у доли. Усек?
Казин посмотрел на Махмуда.
– Господин Стефандополус, – сказал он в микрофон, – нас патрулирует фрегат Евросоюза, они не дадут выгрузить даже зажигалку. Вам придется заплатить выкуп, иначе сомалийцы утопят судно, а нас расстреляют.
– Да гонят они! – усмехнулся Жора. – «Расстреляют»! Ты им скажи, кто я такой! И пусть приезжают в Афины, я им такую поляну накрою и таких телок подгоню…
Конечно, Жора Стефандополус обязан был если не знать, то предположить, что его слышит не только капитан «Антея». Но даже если он знал это, то по свойственной таким бизнесменам привычке он на это «забил». Между тем в ходовой рубке «Сириуса» его слышал не только радист фрегата, который помог этому разговору состояться, но и русско-английский переводчик, который переводил этот разговор командиру «Сириуса».
А в ходовой рубке «Антея» Махмуд, вслушиваясь в эту беседу, даже повернулся к старпому:
– Что он говорит?
Старпом усмехнулся:
– Мистер Стефандополус приглашает вас в гости, в Грецию.
– Слышь, капитан? – продолжал Жора. – Эта твоя дочка, вона тут була у мэнэ. Короче, ты можешь дать мне ее телефон?
– Оля?! – изумился Казин. – Она была у вас?! Когда?
– Ну, «когда», «когда»! Сёдня! Клевая деваха! У ней мои фотки. Короче, она меня клацнула, и я хочу те фотки выкупить. Скажи ей. Скажи, шо Жора Стефандопулос хоче бачить ее на нейтралке. Любое мисто – Париж, Лондон, Монте-Карло…
– Георгий, – остановил его Казин, – вы не понимаете ситуацию. Мы в плену, у нас отняли все мобильные телефоны, отключили связь и компьютеры…
– Иди ты! – удивился Жора. – В натуре? Вот козлы!
– Это бесполезный разговор, – вдруг сказал переводчику командир фрегата. – И приказал радисту: – Отключайте.
Радист послушно отключил связь.
Но Жора продолжал в онемевшую трубку:
– Аллё! Аллё!! – и в досаде швырнул ее на лежак у бассейна. – Блин!
А на «Антее» Махмуд снова ткнул автомат под ребро капитану.
– Что он сказал? Он будет платить или нет?
– Конечно, будет. Куда денется… – устало ответил Казин.
– А когда? Сколько?
Казин пожал плечами:
– Переговоры начались – уже хорошо. А когда они кончатся…
Он развел руками и, подойдя к иконе, в пояс поклонился Николаю Чудотворцу, сказал негромко:
– Святитель Николай, спасибо за благую весть про дочку. Благодарствую…
«Тут вызвался он выучить меня играть на биллиарде. “Это, – говорил он, – необходимо для нашего брата служивого. В походе, например, придешь в местечко – чем прикажешь заняться? Ведь не всё же бить жидов. Поневоле пойдешь в трактир и станешь играть на биллиарде; а для того надобно уметь играть!”»
А.С. Пушкин. «Капитанская дочка»
– Они как-то странно играют, – сказал третий помощник, глядя через открытую дверь из каюты пленников в коридор, на своих охранников.
Действительно, сидя в коридоре у открытой двери каюты с захваченными моряками, сомалийцы, отложив рации и воки-токи, но не снимая с плеч «калашей», яростно сражались в домино. Спорили при каждом ходе, вскакивали, чуть ли не дрались. Но странность была не в этом. Просто играли они не по-русски.
– Против часовой, – уточнил электромеханик. – У нас по часовой, а у них…
– И «дупли» показывают, видишь? – сказал третий помощник.
– «Дупли», похоже, они отбивают и считают очки… – присмотрелся электромеханик.
Тут один из сомалийцев – тот самый Высокий Сахиб, который угощал пленных сигаретами, – пойманный на мухлевке, вскочил и ринулся бежать. Но Лысый Раис проворно дал ему подножку, а остальные тут же набросились, скрутили мухлевщику руки за спину, прижали животом к полу и привязали ноги к рукам. А потом продолжили игру как ни в чем не бывало, хотя Сахиб лежал на полу колесом и стонал явно от боли в вывернутых плечах.
Третий помощник и электромеханик переглянулись, решительно перешагнули через спавшего у двери моряка и подошли к открытой двери.
Сомалийцы испуганно схватились за автоматы, но электромеханик показал на костяшки домино, а третий помощник сказал:
– Can we play?
Сомалийцы посмотрели на Лысого Раиса.
– О’кей, sit down, – решился Раис.
Третий и электромеханик сели на пол, Раис сказал что-то по-сомалийски одному из пиратов, тот тут же встал и с автоматом на изготовку навис над новыми игроками.
Раис размешал домино.
Пленные моряки – кто оставив книгу, кто прекратив молиться – в роли болельщиков подтянулись из каюты к ее дверям.
– А на что играем? – спросил Лысого электромеханик.
– What? – не понял Раис.
Электромеханик кивнул на связанного Сахиба:
– Давай на его освобождение.
– If we win, you relies him, – перевел Раису третий помощник. – Okay?
– And if we win? – спросил тот.
– Скажи: если они выиграют, мы палубу вымоем, – сказал электромеханик. – Все равно от их дерьма дышать нечем.
– If we loose, we will wash the floor. Okay? – перевел третий помощник.
Раис и остальные сомалийцы восприняли это с большим энтузиазмом, а третий помощник показал им три пальца:
– Three games! Три игры!
– Okay, three games, – согласился Раис, еще раз энергично размешал костяшки на полу, и игра началась.
Пленные моряки-болельщики и свободные от игры сомалийцы напряженно следили за каждым ходом. А больше всех переживал связанный Сахиб.
И на его счастье, русские выиграли со счетом два-один.
Вернувшись из Греции в Москву, Ольга не могла найти себе места. Даже намаявшись днем на работе, а вечером со школьными уроками сына, его ужином, стиркой и прочими домашними делами, она не могла заснуть. Отец, который носил ее на руках и на плечах, отец, который горячим утюгом грел ей простыни, когда она болела, отец, который заплетал ей косы и называл «моя Оленька», отец, который лепил с ней снеговиков, научил ее ходить, читать, плавать, смеяться смешному, бегать на лыжах и коньках, любить жизнь, верить в Бога, надеяться на Него и самой пробивать стены головой, – этот отец в плену у каких-то сомалийских пиратов! Подумать только – в XXI веке пираты! И он может погибнуть, буквально умереть, если через несколько дней у него кончится инсулин!
Как она могла заснуть, когда где-то там, в Индийском океане с ним в любую минуту может случиться непоправимое?! И ведь всем плевать, всему миру буквально наплевать, никто и пальцем не шевелит – ни правительства, ни военно-морские флоты, ни даже хозяева корабля! Весь мир занят своими делами, словно две дюжины кораблей и четыреста моряков, которых захватили и держат сегодня в Сомали эти чертовы пираты, – это ничто, ерунда, мелочь.
Ольга даже по ночам сидела в Интернете, обзванивала всех, кого могла и не могла, – и знакомых, и правительственных чиновников, и пароходства, и руководителей Интерпола и ЮНЕСКО, – и всюду наталкивалась либо на унылое равнодушие, либо на ничего не значащие обещания…
А утром на ТВ – все те же светящиеся экраны мониторов, рутинный шквал телефонных звонков, рутинная нервотрепка и рутинный дым коромыслом в курилке. Но в кабинете главного редактора Ольга была предельно сдержанна:
О проекте
О подписке