– Это было как-то спонтанно. Мне после этого досталось. У нас не приветствуются открытые встречи с вами.
– Интересно, а какие приветствуются? – перебил Лотар, и тут же извинился за бестактность.
– У нас не везде есть уши, и мы находим людей, которые могут добыть для нас что-нибудь интересное. Ты не представляешь, на какую низость способны многие из вас за пригоршню золотых монет. А у нас этого добра – горы. Вот с ними мы и встречаемся в темных, глухих места. Лотар, я уже сказал, мы следим за вами.
– А если я, когда выберусь отсюда, расскажу о своей встрече и разговоре с тобой? – неуверенно спросил Логдэ, – вы сделаете, так, что я пропаду без вести?
– Ты не тот случай, потому что тебе никто не поверит. Все спишут на шок и галлюцинации. Я уверен, ты даже сейчас не до конца веришь в происходящее. Вы не можете полностью принимать информацию без визуального контакта, а он как раз сейчас отсутствует.
И действительно Лотар поймал себя на мысли, что может это просто игра его пассивного воображения. “Шутка”, “Каприс”, “В пещере горного короля”, конечно, он знал все эти произведения, и мозг мог их достать у себя на полке, но “Победа во тьме” Лагерквиста была необъяснима. Мало того он не знал такой пьесы, но Лотар и не слышал такого автора. Ему рассказывали, что достаточно беглого взгляда на предмет и это навсегда останется в памяти. Может эту пьесу он видел на одной из многочисленных афиш в Берлине. Может быть. Но были сомнения. Лотар обладал хорошей зрительной памятью и считал, что однозначно запомнил бы эту фамилию. Он не знал о запрете изданий и постановок пьес этого шведа из-за его отрицательного отношения к Германии после Первой мировой войны. На афишах Берлина в то время Лагерквиста никогда не было. Также Руво сказал, как называлась спецоперация. “Ганнерсайд”. Лотар точно не слышал этого слово. Значит это не галлюцинации и напротив него в этой тьме действительно находится существо, зовущее себя Руво. Математический склад холодного ума и сильное логическое мышление мешали Лотару принять данную ситуацию, как вполне реальную. Но Логдэ мог рассмотреть происходящее и с другой стороны. Будучи физико-химиком, в отличие от математиков, Лотар отлично знал, что два плюс два не всегда будет четыре. Все зависит от условий, в которых происходит сложение. В итоге может быть и ноль, а может быть и десять. Если в науке для него с условиями было все понятно (изменения температуры, давления) и их влияние на происходящие процессы, то здесь он не мог определиться. Но это не было причиной отрицать существование таких, как Руво. В конце концов, ему было приятно это общение, хоть иногда оно его и злило. Но интереса было больше, и Логдэ задал следующий вопрос.
– Как я понял, вы не любите нашу науку, но цените наше искусство. А еще мы делаем что-нибудь прекрасное в вашем понимание?
– Лотар, нет разницы между наукой и искусством. Это все ваша активность, а вот она уже различается. Либо созидание, либо уничтожение, ну и вспоминая о дураках, просто бессмысленная. И здесь появляются, как ты видишь, между мной и тобой разногласия. То, что ты считаешь творением, я считаю разрушением. Задайся вопросом, что ты делаешь в Веморке? Я знаю, ты ответишь, что человечество стоит на пороге открытия великой энергии, а ты в этом процессе далеко не последнее звено и вероятно войдешь в историю.
– Ты прав, я именно так и ответил бы, но добавлю еще, понимая, к чему ты клонишь. Да, атомная энергия может принести смерти и разгром. И скорей всего принесет. Но сколько с ее помощью можно будет сделать хорошего. Гораздо больше, чем плохого.
– Смотря, в чьи руки вы ее отдадите. Но дело не в этом. Зачем расщеплять атом, когда вокруг вас один сплошной клубок энергии. Солнце, ветер, вода и в конце концов ее величество гравитация. Но нет, вам надо разрушить атом. А могли бы просто поймать за хвост молнию и оседлать ее. И хватило бы на все и всех. Толька та энергия может быть чистой, которую дает природа вам просто так. Но чувствую, я тебя все равно не переубедил.
– Руво, давай каждый останется при своем мнение в этом вопросе, и поменяем тему. Мне так понравилась твоя история о театре, что очень хочется узнать, где ты еще был. Например, видел ли ты Эйфелеву башню? Я шучу.
– Видел, Лотар, и я не шучу.
– Но как ты попал в Париж?
– Вот это, кстати, вообще не проблема. Спрятаться в трюме корабля и доплыть, хоть до Америки, нет ничего проще. А потом залезть в почтовый вагон и доехать куда угодно, где есть рельсы.
– Всегда мечтал увидеть это творение Эйфеля не на картинках. Никогда не понимал людей, которые считают эту башня уродливой.
– В какой-то мере, Лотар, я с ними согласен. Я люблю сооружения из камня или дерева, потому что в них есть жизнь, а железо мертво и от него веет холодом, поэтому Эйфелева башня для меня – просто большая железяка. Простой одноэтажный каменный домик нравится мне больше, чем любая стальная конструкция. Согласись, железо не вписывается в картину рядом с морем, лесом или горами. Природа его как бы отторгает. Как прекрасна каравелла в лучах заката на волнах океана, и как уродлив танкер в том же свете.
Задумавшись, Лотар соглашался с доводами Руво. Может действительно Эйфелеву башню лучше смотреть на картинках. Он хотел возразить, что по свойствам железо намного практичнее камня и тем более дерева, но осекся, вспомнив пирамиды, Великую китайскую стену и амфитеатр, которые выдержали натиск тысячелетий. А вид железного хопеша (древнеегипетский ятаган), который он увидел в Новом музее, не производил впечатление хорошо сохранившегося, несмотря на весь уход за ним. Вода и воздух дарит человеку жизнь, а у железа – забирает. Интересно получается.
– Руво, а что ты думаешь насчет стекла?
– Стекло замечательный материал. И вы умеете с ним красиво работать. Чего стоят витражи Эмануэля Вигеланда здесь, в Осло, в Кафедральном соборе. Тончайшая работа со стеклом. А теперь вы из стекла делаете крышу для зимних садов, значит, в будущем будут и стеклянные дома, и стеклянные мосты. Ты только представь себе мост, но не из обычного бесцветного стекла, а из переливающегося всеми красками витража. Как он сказочно будет играть на солнце! Мне кажется, что наступив на такой мост в яркий день можно почувствовать себя в другом, очень прекрасном мире на пути в Асгард.
– Руво, а ты романтик!
– Нам не чуждо ничего человеческого, в конце концов, мы тоже люди, но только сильно отличаемся от вас.
Руво затих, немного расстроившись, что не получилось вывести Лотара на разговор о религии, несмотря на тонкий намек о Кафедральном соборе и Асгарде. Ему очень хотелось поговорить на эту тему. Лотар ему нравился, как нравится учителю, в хорошем смысле, дотошный ученик с пытливым умом.
– А что ты делал в соборе? Я уверен у вас другие боги, – Лотар не видел, как довольный собой, улыбнулся Руво.
– И какие они по твоему мнению?
– Но я не знаю, к какой религии близок ваш народ. Христианство? А может ислам? Или буддизм?
– Если, Лотар, это тебя так интересует я, конечно, отвечу, – слукавил Руво. Ему самому очень хотелось провести лекцию на эту тему.
– Занятно было бы узнать, каким богам вы молитесь.
– Я не заставлю тебя ждать. Смотри, до нашей эры вы уже знали, что есть Индийский океан. Спустя пятьсот лет – Атлантический. А через 15 веков были в курсе насчет Тихого океана. Но понять, что это одно целое, у вас ушло еще четыре века. И вот недавно в 1917 году русский географ Юлий Шокальский объединил их и назвал просто Мировой океан.
– Руво, я никогда об этом не слышал. Откуда ты все это знаешь? – искренне удивился Лотар.
– Чтобы перечитать небольшую городскую библиотеку у меня уйдет около года. Больше времени теряется, чтобы взять, а потом вернуть книгу на место. Как ты там сказал – “мелкие воришки”. Но по-другому не получается. Не сбивай меня. И вот вы, наконец, дошли до того, что прекрасно понимают акулы – вода одинаковая и океан один. Просто где-то теплее, а где-то холоднее. Развитие религий, я буду говорить о буддизме, христианстве и исламе, поскольку ты назвал их, началось просто с веры в себя, никаких богов. Ты понял, я говорю о буддизме. Но если каждый верит в себя, то этих людей практически нельзя подчинить, кроме как силой. И это порождает обратную реакцию, никто не знает, чем это столкновение закончится. Поэтому некто, больной властью, решил подчинить себе людей с помощью богов. Человек начинал верить в бога, а этот некто стал посредником и, соответственно обзавелся властью над верующими, говоря им, что только бог делает человека сильнее. Но как можно стать сильнее перестав верить в себя? Многие это начали понимать и решились на отречение. И вот тут становится интересно. В буддизме нет отречения от бога, поскольку он отсутствует, точнее оно носит другой характер – это уход от мирской суеты. В христианстве тебе скажут, что ты волен уйти, но это ничего не решает, так как на тебе стоит “ неизгладимая печать”. То есть мягко намекнули, что власть над тобой остается. А вот ислам, который моложе, пошел дальше христианства и за отречение тебя ждет смерть. Это апогей власти. Но теперь вернемся к акулам. Представь эти три религии, как три океана, а вода – это их устав, состоящий из заповедей и грехов, что в принципе одно и то же. Я не спорю, там написаны важные и мудрые вещи и, заметь, они одинаковы в самом основании, как вода у берегов Индии и Кубы. Ну что, Лотар, продолжишь мою мысль?
– Конечно, Руво, я понял, к чему ты ведешь. Создание единой мировой религии на базе основных заветов, без права властвовать над человеком. Твои суждения пересекаются с мыслями Ницше.
– В этом нет ничего удивительного. Фридрих был мудрый человек. Мой дедушка любил с ним общаться,– и, чувствуя, как напрягся Лотар, Руво с улыбкой добавил,– это была шутка, успокойся. И, теперь, вопрос. Через сколько веков вы дойдете до этого?
– А ты уверен, что это правильный путь?
– Я скажу больше, он единственный верный.
– И, наверно, Руво, ты уже знаешь, как она будет называться?
– Лотар, ты не поверишь. Но я об этом никогда не задумывался, а сейчас, как раз тот момент.
Наступила тишина, и Лотару было очень интересно, до чего же додумается Руво. Вдруг он обнаружил, что исчез скрежет за стеной. “Видно все ушли на сиесту. В конце концов, они тоже люди”, – про себя улыбнулся Лотар. В какой-то момент он подумал, что Руво уснул, но решил не окликать и самому немного поспать. Он даже не заметил, как забыл о ране и застывшей крови на волосах, после удара камня. Да, в этот день на голову была большая нагрузка, как извне, так и внутри. Глаза Лотара начали закрываться под тяжестью усталости и темноты.
– Не спать, Лотар! Я придумал!
– Ну, говори, потому что я уже очень хочу спать,– тихим голосом ответил Логдэ, скрывая зевоту.
– Потерпи еще немного, и ляжем спать. Время нашего общения подходит к концу, а ты еще не задал самый важный для тебя вопрос. А теперь о мировой религии. Вот, что я придумал. Пальцы рук, держащие хрустальный шар очень напоминают меридианы, обхватывающие землю. Длина меридиана везде одинакова, как и единая религия, для любой точки земли. Меридиан обозначает “полуденный”, то есть солнце в зените – высшая точка. Поэтому новая неделимая мировая религия вполне обоснованно может носить название – Меридианство. Как тебе, Лотар, такое имя?
– В принципе, я не вижу ни одного против,– произнес Логдэ, а сон побеждал, и он ничего не мог с этим сделать. – Руво, я буду спать. А тебе, наверное, не хочется? Ты же недавно спал.
– Из-за нехватки кислорода, здесь, под землей, мы спим очень часто, стараясь не тратить его попусту. Поэтому мы стали маленькими, чтобы организму его хватало. Но ты должен и сам это прекрасно знать.
– Руво, я физико-химик, а не биолог. Спокойной ночи.
– Лучше бы, ты был биологом, – ответил тихо, с грустью Руво, но Лотар уже отключился и не слышал его.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке