– Да, Лотар, неприятная ситуация. Кстати, меня зовут Руво.

Первая половина фразы показалось Лотару разговором с самим собой, но вторая привела его в оцепенение. Еще не успев до конца понять, что произошло и сколько он был без сознания, этот необычный голос (какой-то детский, с легкой хрипотой, но в то же время по-взрослому спокойный) заставил его пропотеть полностью в доли секунды, так, что испарина со лба залила широко открытые глаза и вызвала небольшую резкую боль.

Память довольно резво начала возвращать последние события. Суббота, 27 февраля 1943 года, ночь на воскресение, коридор второго подземного этажа, едва слышный скрежет около двери складского помещения, вокруг ни души, приглушенный свет. Открыв дверь склада, Лотар не сделал и трех шагов, как произошел взрыв. Затем тяжелый удар и потеря сознания.

– Сколько я без сознания и где?

– Лотар, ты там, куда пришел. На складе. После взрыва выход засыпало камнями, досталось и тебе. А без сознания, по-вашему, часов пять.

Вторая волна страха, к которому невозможно привыкнуть снова сковала все тело Лотара. Кромешная тьма, странный голос и это «по-вашему» кроме ужаса его психическому состоянию не приносило ничего. ” Наверно, в свои 26 лет я сошел с ума. Черт, как рано”.

– Лотар, повторяю, меня зовут Руво и с тобой все хорошо.

– Черт побери, ты кто?

Ужас Лотара начал переходить в ярость, которую по своей душевной доброте он пытался всегда избегать, но только не в этот момент.

– Черт побери, я повторяю, ты кто и откуда ты меня знаешь?

– Во-первых, успокойся, и я отвечу на все твои вопросы или почти на все. Поверь, времени хватит. Здесь в Норвегии нас называют ”потерявшиеся дети”, но чтобы тебе было понятно, мы подземные люди и заметь, ты ко мне спустился, а не я к тебе. Ладно, Лотар, не будем выяснять отношения. Это ни к чему, потому что некоторое время мы проведем здесь вместе, пока нас не освободят из этой ловушки, каждого со своей стороны. Я уверен в детстве тебе читали сказки про нас, и ты верил. Так что поверь и сейчас.

И абсолютно ровным голосом, без всяких эмоций, Руво начал рассказ о своем народе и Лотару ничего не оставалось, как действительно это все принять.

– Несколько веков назад мы жили вместе с вами, так сказать по соседству. Вы в своих шумных селениях, а мы под покровом природы, и ваши короли часто обращались к нам узнать, что их ждет в будущем, называя нас провидцами. Сотни лет продолжалось это сотрудничество, пока у ваших королей не появился страх, что они никак не могут влиять на будущее, а мы единственные кто это знали и сразу стали для них врагами. Поэтому от нас решили избавиться. Нам не нужна была эта война, и мы ушли под землю, где нас не могли достать, и уже тысячу лет наш народ находится здесь. И в этом есть большой плюс. Вы нас не видите, а мы о вас знаем все.

– Руво, как можно видеть будущее? Это обман, – с большим сомнением спросил Лотар.

– А я не сказал, что мы его видим, мы его чувствуем, как волк чувствует опасность. Звериный инстинкт у нас остался до сих пор и поэтому мы еще существуем. Бывает, ошибаемся, но очень редко. Смотри, Лотар, если сейчас услышишь мурлыкание, ты будешь уверен, что это кошка. И в большинстве случаев будешь прав, но возможно совершишь ошибку, так как это может оказаться и белка, и кролик. Вот так можем заблуждаться и мы, что касается будущего, но это очень малая доля. Я думаю, что для первого нашего общения тебе хватит той информации, что я сказал. Обдумай услышанное и свыкнись с мыслью, что все это происходит действительно с тобой в твоей жизни. Мне надо отдохнуть и я хочу спать, так что времени подумать у тебя будет предостаточно. Прошу не мешай мне и не делай глупости.

– Спокойной ночи, Руво,– пожелал Лотар голосом, состоящим из букета смятения, усталости и отрешенности.

И хоть глаза так и не привыкли к этой непроглядной тьме, но Лотар почувствовал, как у стены напротив это «потерявшиеся дитя» слегка улыбнулось. Прикрыв глаза, хоть это ничего не изменило визуально, просто, так гораздо легче было погрузиться в библиотеку своей памяти, из которой Лотар начал доставать письмена воспоминаний.

Глава 2. Весна в Берлине

В 1940 году апрель полностью оправдывал свое название «согреваемый солнцем». Весь Берлин напоминал немецкого рекса пригревшегося под теплотой лучей, а шум города был его урчанием. Война казалось где-то далеко и берлинцы свято верили в легкую победу на всех фронтах и полностью поддерживали Гитлера в его стремлении вернуть Германии свое величие после «версальского» унижения.

Лотар Логдэ в черной, как северный ворон с синим отливом, мантии стоял на пороге церемониального зала Берлинской высшей технической школы. Радость вместе с волнением, казалось, охватывало каждую клетку его тела. Он просто смотрел на происходящее вокруг, не думая ни о чем.

– Прошу всех занять свои места, – командный голос ректора Эрнста Сторма сбил с Лотара всю эйфорию и как первокурсник он послушно двинулся в зал с небольшой дрожью в коленях. Через несколько минут, когда все присели, и воцарилась тишина, Эрнст Сторм тихим голосом начал поздравительную речь.

– Я не хочу вас поздравлять, потому что вы еще ничего не сделали. Скорей я поздравлю нашу профессуру с таким талантливым выпуском, как вы. Им есть, чем гордиться. Делиться знаниями очень приятно, но в то же время больно если они уходят в пустоту. Здесь я благодарю вас. Не один из присутствующих в этом зале не сделал нам больно, и я верю, что вы оставите след не только в истории нашей школы, но и в истории великой Германии. Именно в этот момент она нуждается в вас как никто. Мы сделали настоящее, а ваша цель сделать грандиозное будущее и пусть каждый отдаст все силы для покорения этой цели, чтобы потомки навсегда вписали ваши имена в манускрипты истории.

Сейчас я смотрю на вас, и мое сердце может сгореть от огня, который вижу в ваших глазах. Умоляю, не тушите его. Этот огонь – жизнь. Если он потухнет, останется лишь оболочка, пустая сущность из клеток, как обычное бревно, которое лежит годами у дороги без движения поедаемое термитами.

Да, в моих словах нет радости, потому что мне действительно очень печально прощаться с вами. И хоть я делаю это каждый год, привыкнуть к этому невозможно. Но эта печаль прекрасна.

Вы все видите, что наш фюрер сделал для вас. Вспомните свое детство и оглянитесь вокруг. Германия преобразилась из гадкого утенка в прекрасного лебедя. И это сотворил не волшебник, это сотворил Адольф Гитлер. Помните это и отдайте всё ничего не жалея ради Великой Германии. Один народ, одна страна, один вождь! Да здравствует Гитлер!

Зал взорвался аплодисментами и все выпускники, как по команде, поднялись со своих мест. Речь ректора произвела глубокое впечатление, и овации продолжались несколько минут, постепенно утихая. Жестом руки Эрнст Сторм попросил тишину и продолжил:

– А сейчас мы перейдем к тому, за чем вы сюда пришли. Плоды вашего труда за годы учебы в стенах нашей Высшей школы уже созрели и с огромным удовольствием я готов их раздать.

Началось вручение дипломов и Лотара опять охватило сильное волнение, что он даже не услышал, как Эрнст Сторм назвал его имя и фамилию.

– Лотар Логдэ! – ректор чуть резче повторил приглашение. Сосед слева толкнул Лотара в плечо и взглядом показал в сторону трибуны. Быстро поднявшись и направившись в сторону сцены, Лотара не покидала мысль, что он что-то забыл. Приближаясь к трибуне, он увидел, как за спиной ректора его секретарь фрау Штерн правой рукой над головой показывает жестом, что он запамятовал сделать. Это была старая традиция, при которой выпускник, если он бакалавр, должен был перекинуть лирипип (кисточка на квадратной академической шапочке) с правой стороны на левую, что означало об окончание учебы. ”Фрау Штерн, чтоб я без вас делал. Большое спасибо”, – мысленно поблагодарил Лотар и на ходу перебросил кисточку практически перед самой трибуной. Глаза Эрнста Сторма улыбнулись, видя это секундное замешательство, но в остальном он не подал и вида.

– Лотар Логдэ, я поздравляю вас с получением ученой степени бакалавра. Желаю всего наилучшего,– и тихим голосом, который слышал только Лотар, добавил,– я думаю, мы скоро встретимся. Будьте в Берлине.

Сдав мантию и шапочку (их выдавали в школе непосредственно на церемонию) Логдэ еще раз полюбовался дипломом и аккуратно положил его в папку. Во дворе технической школы ему казалось, что даже солнце улыбается, как на поздравительных открытках, которые дарили в детстве на дни рождения. Выйдя на Шарлоттенбургское шоссе, названное в честь супруги короля Пруссии Фридриха I Софии Шарлотты Ганноверской, правда, в 1935 году переименованное в Восточно-западную ось, Лотар продолжил путь в сторону излюбленного места всех берлинцев – парка Тиргартен. Через несколько десятков метров он вышел на мост через канал Ландвер и остановился полюбоваться красотой каменного величия этого сооружения. Несмотря, как для моста, на небольшие размеры, создавалось впечатление, что вокруг тебя площадь, так как ширина моста была больше его длины. Пройдя мимо колонн, Лотар направился к Шарлоттенбургским воротам, которые были жемчужиной одноименного моста и составляли с ним единое целое. Построенные в 1908 году в стиле необарокко они противопоставляли себя более знаменитым Бранденбургским воротам, которые находились с восточной стороны Тиргартенского парка. Каждый раз, когда Логдэ проходил под ними, он чувствовал в себе прилив сил, энергии и вдохновения. Создавалось ощущение, что ты переходишь какую-то непонятную грань, которая заставляет творить.

Парк Тиргартен встретил его легким шелестом молодой листвы, а в спину бронзовым взглядом провожали пятиметровые статуи Фридриха I и Софии Шарлотты. Не преувеличивая, это был настоящий лес в центре города, и жители называли этот парк “легкими” Берлина. Какой город еще мог похвастаться таким зеленым островом? Свернув на одну из лесистых аллей, Лотар направился к озеру Нойер. Там, на берегу, находилось его излюбленное место, где он постоянно проводил свободное время наслаждаясь чистотой живой природы вокруг, а внутри себя освежающим вкусом шипучего пива Berliner Weisse (Берлинская белизна). Это место носило очень простое название – “ Кафе у озера Нойер”. Но больше всего Лотару нравилось то, что за одним из столов в этом пивном саду, когда-то, как он сейчас, отдыхал за широким стаканом эля сам Вернер фон Браун. Человек, которого он не знал лично, но уважение к нему не имело границ.

В 1934 году Вернер фон Браун стал самым молодым доктором технических наук в Германии: ему было всего 22 года и в столь юном, как для ученого возрасте, он получил то, к чему многие научные головы идут всю жизнь. Эта была тщательно охраняемая лаборатория в 30 километрах к югу от Берлина под названием “ Испытательная станция Вест”, расположенная между двумя артиллерийскими полигонами Куммерсдорфа в редком сосновом бору провинции Брандебург. Фюрер не оставлял без внимания и высоко ценил тех, кто мог создать оружие будущего, поэтому Вернеру фон Брауну был выдан патент на все ракетные разработки. Чем на данный момент занимался фон Браун, Лотар знал только по слухам, но прекрасно понимал, что однозначно это нечто великое, которое заставит весь мир смотреть на Германию с почтением. Как же Логдэ хотел делать историю, как ее делает Вернер фон Браун!