ШУЛЬЦ. Извините, любезный сосед, что я вам помешал… Я желал поскорее с вами познакомиться. Я сапожник, имя моё Готлиб Шульц. Живу от вас через улицу, в этом домике, что против ваших окошек.

АДРИЯН. Прошу, проходите. Будем знакомы. Я Адриян Прохоров. Гробовых дел мастер.

ШУЛЬЦ. Очень приятно, дорогой Адриян. Очень приятно. Завтра я праздную мою серебряную свадьбу, и прошу вас отобедать у меня по-приятельски.

АДРИЯН. Благодарствую, ваша милость. Приду всенепременно. А покуда, вот, присаживайтесь, чайку откушать.

ШУЛЬЦ. О, нет, прошу вас, Адриян, не извольте беспокоиться. Мне теперь недосуг – много забот по приготовлению праздника.

АДРИЯН. Да. Это я понимаю. Верно, нынче такие дела недёшевы? (Смотрит на шкатулку.)

ШУЛЬЦ. Э-хе-хе… недёшевы, что и говорить, любезный.

АДРИЯН. Да… А каково торгует ваша милость?

ШУЛЬЦ. И так и сяк. Пожаловаться не могу. Хоть, конечно, мой товар не то, что ваш: живой без сапог обойдётся, а мёртвый без гроба не живёт.

АДРИЯН. Сущая правда! Однако ж, если живому не на что купить сапог, то, не прогневайся, ходит он и босой; а вот нищий мертвец и даром берёт себе гроб.

ШУЛЬЦ. О! Даром? Я того не знал… у вас очень непростое ремесло, любезный сосед… Да… Непростое… Нынче стало так много нищих…

АДРИЯН. Э-э. Не то слово! Каждый так и норовит… Ну вы, я вижу, человек понимающий. Чего вам объяснять.

ШУЛЬЦ. Да… Я понимаю… Я… я-я… Так вы уж приходите, не забудьте.

АДРИЯН. Всенепременно, дорогой Шульц.

ШУЛЬЦ. В таком случае, до завтра, дорогой Адриян.

Адриян провожает Шульца до двери.

АДРИЯН. До завтра, дорогой Шульц. Премного благодарен вашей милости.

Шульц уходит.

АДРИЯН. Вот те и «я-я»… Но это, верно, полезное знакомство. Дарья! Акулина! Что вы там копаетесь? Быстро идите сюда!

Являются дочери Адрияна Дарья и Акулина. С ними и Аксинья.

Дочки словно художницы в фартуках, измазаны красками.

АДРИЯН. Ну что, живописецы, готово?

АКУЛИНА. Там, батюшка, на табличке места маловато. Может, мы не будем про старые гробы-то писать?

ДАРЬЯ. Табличка такая красивая вышла. Куда ж ещё больше?

АДРИЯН. Ой, ой… развели тут художества… Это всё ваш глупый Амурчик место занял. Распустили мне нюни вместо объявления. Коли доска мала, берите, вон, хоть это (Стучит по крышке гроба). Всё одно брак – по размеру не подошёл.

АКСИНЬЯ. Господь с тобой! Неужто целый гроб у ворот повесишь? Ополоумел совсем?

АДРИЯН. О! Аксинья! Да ты молодец! Дура-дурой, а как славно придумала! Целый гроб! Ей-богу, славно! Для такого дела не жалко! На нём всё и напишем. А что? Такого ещё ни у кого не бывало, верно? Сразу заметят! А? Чего молчите?

ДАРЬЯ. Я, вот, думаю, поместится и на табличке. Акулина, скажи. Чего нам заново-то писать? Там уж всё почти готово.

АКУЛИНА. А я-то что? Я как раз и говорю, что поместится, только места, говорю, маловато, а так поместится, конечно! Чего там!

АДРИЯН. Не-е… Мне теперь на гро́бе больше нравится… Вот, ежели, скажем, кто читать не умеет – что ему ваша табличка? Плюнет, да мимо пройдёт.

АКСИНЬЯ. А так все прям и побегут к тебе, коли гроб повесишь! Совсем батюшка сбрендил на старости лет.

АДРИЯН. Побегут – не побегут, а заприметят сразу. И, как времечко придёт, так наш гроб и вспомнится. Ко мне пойдут, а не к кому другому… Да и что тебе объяснять – ты баба тёмная, а тут наука сурьёзная… Всё, дочки, бросайте это дело. Пустое. После гроб распишем.

АКУЛИНА. Да как же, батюшка!..

ДАРЬЯ. Мы же столько старалися…

АДРИЯН. Цыц! После, я сказал! Покуда – готовьте наряды. Завтра к соседу идём. На приём.

АКСИНЬЯ. Это к немцу, что ли?

АДРИЯН. К нему. На серебряную свадьбу пригласить изволил.

Дочки визжат в диком восторге. Убегают.

АКСИНЬЯ. Немец, вон, твой, хоть и сапожник, да сапоги на воротах не вешает.

АДРИЯН. По́лно, Аксинья. Сама ж первая придумала, а теперь и недовольна.

АКСИНЬЯ. Дак я ж наоборот! Господи, угораздило же сказать такое…

АДРИЯН. И славно, что сказала! Всё. Об этом после.

Сейчас я еду к купчихе Трюхиной. Верно, к вечеру обернусь. Так ты это – помоги пока дочкам собраться. Что б всё по высшему чину смотрелось. Поняла? Дело важное.

АКСИНЬЯ. Дак, поняла… А чего ж это, к Трюхиной-то?

АДРИЯН. Значит так надо. Дело есть… А ты не стой, не стой. Иди дочками занимайся.

Уходит.

АКСИНЬЯ. Нет, ты глянь, что творится! Только новый дом купил, сразу по бабам пошёл. Право слово, седина в бороду, бес в ребро… Трюхина! Это ж надо? Тьфу… Да, вишь, другие хоть гробы на воротах не вешают! Этот же совсем уже, прости господи. Надо ж такое удумать… Ещё говорит, я у него молодец! Тьфу!

Уходит, причитая.

У купчихи Трюхиной

Купчиха не старая, но измождена долгой болезнью. Разговор часто прерывается её кашлем и пожеланием здоровья со стороны Адрияна.

КУПЧИХА. Адриян? Здравствуй, голубчик. Слыхала, ты переехал? Далеко ли?

АДРИЯН. На Никитскую.

КУПЧИХА. О! Это хорошо. И как дом? Большой? Новоселье, верно, справлять будете?

АДРИЯН. Куда там, справлять! Уж больно велики расходы, матушка. Дом, хоть и не большой, да денег стоит. И место, вроде, хорошее, да клиентов мало.

КУПЧИХА. Это ничего. Обустроишься. А чего пришёл-то, коли на праздник не зовёшь?

АДРИЯН. Так, вот, справиться о здоровье.

КУПЧИХА. Здоровье? Сам видишь, какое здоровье. Чахотка проклятая замучила. Наши лекари только обирают как липку, а пользы никакой… Тут, кстати, один известный француз на три дня приехал. У него, говорят, хорошее средство есть, да только у меня сейчас нет таких денег.

АДРИЯН. Что ж, так дорого?

КУПЧИХА. Дорого-недорого, да не хватает малости. У меня ж как раз всё на товар ушло. Может, ты, Адриян, чего купишь? Или взаймы дашь? Веришь ли, я как заболела, так все друзья словно испарились. Даже занять не у кого.

АДРИЯН. Дак, откуда же деньги взять, матушка! У тебя чахотка, у меня переезд. Заказов нету. Если б мог, то помог бы, чего там! Здоровье, оно, конечно, дороже.

КУПЧИХА. Это похвально, Адриян, что ты о здоровье моём печёшься. Похвально… Но ежели ты думаешь, что ткань у меня подешевеет, то не надейся. И с меня, голубчик, мануфактура дерёт в три дорога. Никакой жалости к больному человеку. Ты уж там своим клиентам объясни. Пущай понимают. Дело, мол, у тебя такое, что экономить грех… Это ж не каждый день бывает!

АДРИЯН. Твоя правда, матушка.

КУПЧИХА. Ты сам, Адриян, верно, дела не смыслишь, от того и дело стои́т. Я б на твоём месте уж давно не сатином, а бархатом гробы обивала. Глядишь, и клиент бы серьёзней пошёл.

А бархат, к слову, у меня нынче роскошный. Тебе, голубчик, по старому знакомству могла б и уступить в цене-то.

АДРИЯН. Премного благодарен. Только теперь не могу. Заказов-то нету. Да и народ, матушка, неразумный пошёл. Все в последний момент спохватываются, когда уж и спохватываться поздно. Я, признаюсь, даже задумываться стал о странностях человеческой породы.

КУПЧИХА. Да бог с тобой, голубчик. Об чём же таком ты задумался?

АДРИЯН. Да вот, скажем, люди на чёрный день откладывают деньги, не жалеют. Стало быть, заранее допускают, что такой день может случиться. А ведь это ещё неизвестно как сложится! Ведь бывает, живёт себе человек, а с ним ничего и не случается. Верно же?

Но странное дело – предложи только кому заранее гроб заказать, так ведь ни за что не соглашаются! Как на злодея смотрят! Хотя здесь-то уж точно известно, что гроб обязательно потом пригодится. Разве не так?

КУПЧИХА. Так-то оно так… Но… Кому ж охота…

АДРИЯН. А я ж не злодей какой. Я ж, матушка, предлагаю как лучше. Чтобы потом родственники часом не обманули. Чтобы уже человек спокоен был. Опять же, и платить всё сразу не обязательно! Сегодня денег нет, завтра будут. Я ж понимаю… Чем, вон, на неизвестные лекарства тратиться, лучше бы уж на то, что завсегда потом пригодится…

КУПЧИХА. Погоди… Ты о чём это?..

АДРИЯН. Я это… я ж могу и с бархатом сделать. Заранее-то можно как угодно договариваться. Зато гроб лучше всех будет, право слово! А? И в цене могу уступить…

КУПЧИХА. А ну вон! Вон отсюда! Мерзавец! А я ему ещё скидки делала!.. И чтобы духу твоего здесь не было! Слышишь?!

АДРИЯН. За что же, матушка! Уж ты-то деловой человек, а понять не можешь…

КУПЧИХА. Вон, я сказала! И слушать не желаю!..

АДРИЯН. Что ж… прощевайте, коли так.

Адриян уходит. Купчиха кашляет.

КУПЧИХА. Каков подлец!..

На серебряной свадьбе у Шульца

«Тесная квартирка Шульца наполнена гостями, большей частью немцами-ремесленниками, с их жёнами и подмастерьями».

Хозяева: Шульц, его жена Луиза, их дочь Лотхен,

Из гостей один русский – Юрко (будочник-охранник у Никитских ворот).

Праздник в формате фуршета. Стулья отсутствуют. Стол немного в глубине. Возле него, или за ним, возможно некое возвышение, с которого будут объявляться тосты.

Общий гомон преимущественно на немецком языке. Отдельные диалоги происходят на переднем плане, в стороне от стола.

Луиза и Лотхен в дальнейшем дежурят у стола по очереди, либо одновременно.

Шульц и Луиза приглашают шумную компанию к столу. Лотхен у стола разливает вино по бокалам.

ШУЛЬЦ. Willkommen! Willkommen, teuere Gaste! Проходите, гости дорогие! Проходите, не стесняйтесь.

Гости направляются к столу. Юрко немного в стороне ото всех.

Входит Булочник Иоган.

БУЛОЧНИК. Meine Achtung! Guten Tag!

ШУЛЬЦ. Guten Tag, Johann!

ЛУИЗА. Guten Tag! Sie gehen, bitte. (Зи гейн битте.)

Шульц и Луиза отходят к столу.

ЮРКО. О-о, Ёхан! Здорова, брат! Давненько тебя не видел!

БУЛОЧНИК. Ja! Много дела стало! Время совсем нету.

ЮРКО. А меня, вишь, тоже позвали. Очень приятно, знаешь ли. Только вот хожу теперь средь вашего брата и ни черта не понимаю…

ЛОТХЕН (подходит к ним). Ich bitte zum Tisch.

ЮРКО. Ага…

БУЛОЧНИК. Danke!

ЮРКО. Что говорит? Пора, что ль? Это гуд!.. А дочка-то у них подросла! Смотрю, невеста уже!

БУЛОЧНИК. Да, так. Верно, скоро так будет. Ja.

Отходят к столу.

Входит гробовщик с дочерьми Дарьей и Акулиной. Дочери Адрияна наряжены в «европейские наряды», в жёлтых шляпках и красных башмаках. Сам Адриян в русском кафтане.

Шульц и Луиза устремляются навстречу.

ШУЛЬЦ. О! Любезный сосед! Добро пожаловать!.. Дамы, прошу… Моё имя Готлиб Шульц. Это моя супруга Луиза. Прошу, знакомиться.

Дамы делают книксены.

АДРИЯН. Адриян Прохоров. Это мои дочери – Дарья и Акулина.

ЛУИЗА. Очень приятно. Ви будете хороший компания нашей Лотхен.

ШУЛЬЦ (громко). Господа, позвольте представить. Это Адриян, наш новый сосед. Гробовой мастер. Sehr nõ̃tiger Mensch! (Адрияну.) Прошу! Willkommen!

Адриян с Шульцем идут к столу.

Луиза и Дарья с Акулиной остаются в стороне. К ним подходит Лотхен, повинуясь жесту Луизы.

ЛУИЗА. Позвольте представлять. Майн дочь Лотхен.

АКУЛИНА. Акулина.

ДАРЬЯ. Дарья.

ЛОТХЕН. Es ist sehr angenehm!

Луиза отходит к столу.

ДАРЬЯ. Сегодня замечательная погода, не правда ли?

ЛОТХЕН. Ohh, ja! Naturlich! Осень – это хорошо! Я есть большой любитель!

АКУЛИНА. О, я тоже люблю поесть! Иногда, знаете, так тянет на сладкое…

ШУЛЬЦ. Дамы и господа! Прошу внимания! Предлагаю тост за здоровье моей доброй Луизы!

Шульц целует Луизу. Все шумно аплодируют и выпивают.

ЛОТХЕН. Хм… Сладкое… Что есть «сладкое»?

АКУЛИНА. А чего его не есть-то, ежли вкусно!

ДАРЬЯ. Акулина, помолчи. Лотхен, моя сестра хочет сказать, что у вас очень мило. Хорошо!

ЛОТХЕН. Ohh, хорошо! Danke! Хорошо! Я прошу проходить угощаться!

Дамы идут к столу.

ШУЛЬЦ. А теперь – За здоровье любезных гостей моих!

Адриян отходит от стола. В одной руке у него графинчик с водкой, в другой рюмка.

К нему подходит Юрко с рюмкой.

В процессе разговора, графинчик нещадно опустошается независимо от тостов.

Позже к ним ненадолго присоединяется Булочник.

ЮРКО. Адриян? Их, это, бин Юрко.

АДРИЯН. А… Гуд… Юрко, ага. А я, это… Адриян я.

ЮРКО. Я-а-а! Я понял! Ты это… как его… (Изображает руками прямоугольник и крестится.)

АДРИЯН. Чего? Не… я – это… (Изображает, что держит тяжесть на плече.) …гробовщик.

ЮРКО. Да ты русский, что ли?

АДРИЯН. Да.

ЮРКО. Тьфу! То-то я смотрю, вроде, одет по-нашему! А я – Юрко, будочник. У Никитских ворот в будке охраняю. Может, видал?..

О, а это мой приятель – Ёхан. Знакомься. Ёхан – легко запомнить. У него булочная тут на Никитской.

АДРИЯН. О! Булочная? Рад познакомиться!

БУЛОЧНИК. Иоган.

АДРИЯН. Очень приятно, господин Ёхан. Адриян.

БУЛОЧНИК. До́ннэр вэ́ттэр…

АДРИЯН. Чего?

БУЛОЧНИК. И-о-ганн!

АДРИЯН. Ну да, Ё-ханн. А я – А-дри-янн.

БУЛОЧНИК. Доннэр вэттэр.

Булочник, недовольно кивнув, отходит.

ЮРКО. Не обращай внимания – ворчит чего-то, да и пусть его ворчит. Ты, Адриян, когда будешь проходить у Никитских ворот, так заглядывай теперь. По-приятельски. Поболтаем.

АДРИЯН. Всенепременно! Только, ежли с похоронами мимо пойду, дак не обессудь – уж останавливаться не буду. Работа.

ЮРКО. Понимаю, брат.

ОДИН ИЗ ГОСТЕЙ. Дамы и господа! Я поднимаю этот бокал за здоровье всей Москвы! Ура!

Все кричат «ура». Адриян и Юрко идут к столу.

Их место занимают Булочник и Дарья.

БУЛОЧНИК. У вас чудесное платье, фройляйн!

ДАРЬЯ. Благодарю.

БУЛОЧНИК. Я могу просить мой друг-портной. Он сделает вам ещё лучше! Он очень хороший портной.

ДАРЬЯ. Я, право, не знаю. Мне надо посоветоваться с батюшкой.

БУЛОЧНИК. Я могу просить мой друг шить бесплатно. Это я хочу дарить вам.

ДАРЬЯ. Вот ещё! С чего вдруг? Я бесплатно не возьму!

БУЛОЧНИК. Почему? У вас так много денег?

ДАРЬЯ. Да. Много… Акулина! Акулина, поди сюда! Это моя сестра, Акулина.

АКУЛИНА (подходит). Что?

ДАРЬЯ. Ничего. Сколько можно есть?.. Вот, знакомься. Это булочник.

АКУЛИНА. Ой! Булочник! Как я рада!

БУЛОЧНИК. И-о-ганн.

АКУЛИНА (протягивая руку). И-о… как?

ДАРЬЯ. Иоган!

БУЛОЧНИК. Очень приятно! (Целует руку Дарье.) Данке! Так вы подумайте о платье, фройляйн Дарья. Подумайте.

Отходит.

Акулина остаётся с протянутой рукой для поцелуя.

АКУЛИНА. Странный какой-то. Он с кем знакомился-то?

ДАРЬЯ. Да что с них взять… Иностранцы…

АДРИЯН. Господа! Предлагаю выпить за здоровье всех мастеров!

Все радостно принимают тост и начинают друг другу клянятся, чокаясь.

ДАРЬЯ. Вот! Видала? Экий тост батюшка высказал – знай наших!

АКУЛИНА. Да. Видать, всем понравилось. Только, не много ли батюшка водочки принял? Боюсь, как бы не разбушевался.

ДАРЬЯ. Это верно. За вами обоими глаз да глаз нужен.

АКУЛИНА. А я-то причём?

ДАРЬЯ. Да тебе только дай волю – будешь есть, покуда не лопнешь… Ладно, идём. Попробуем его от стола отвести.

Идут к столу. На место объявления тостов тем временем взбирается булочник.

БУЛОЧНИК. Господа мастера и подмастерья! Хочу поднимать бокал за здоровье тех, на кого мы работаем, unserer Kundleute!

Очередной тост воспринимается публикой также радостно, как и все предыдущие.

От стола дочери отводят уже довольно выпившего Адрияна. С ними, держась за Адрияна, такой же Юрко. Оба с рюмками.

ЮРКО. Адриян, ты слыхал, что Ёхан сказал? За здоровье наших клиентов!

АДРИЯН (повторяет с готовностью, не задумываясь). За здоровье наших клиентов!

Чокаются. Юрко вдруг начинает давиться от смеха. Сперва его поддерживают и Адриян с дочерьми, не понимая причину смеха.

ЮРКО (сквозь смех). Ёханный… Ёхан…

(Громко всем.) Господа! Однако премилый анекдот вышел! Наш Адриян-то пьёт за здоровье своих мертвецов! А?

Ну, что же ты, батюшка, стал? Пей!!!

Все весело смеются. Кроме Адрияна и его дочерей. Юрко чокается с неподвижным Адрияном, весело выпивает, запрокинув голову, отчего тут же теряет равновесие и падает на руки подоспевших гостей. Юрко окружают, поднимают, ведут под руки к столу. В этой суете никто не замечает Адрияна, абсолютно застывшего с грустной миной на лице и с рюмкой в руке.

Дочери также стоят парочкой отдельно, со страхом глазея то на Адрияна, то на всех остальных.

Адриян начинает говорить. В процессе его монолога картина меняется, гости исчезают.

В финале монолога Адриян оказывается у себя дома. Аксинья помогает ему снять праздничный кафтан, сапоги и проч. (Возможно, Адриян пару раз неожиданно прерывается и засыпает на несколько секунд в разных местах и позах, затем резко приходит в себя и продолжает говорить порой даже чересчур бодро, до следующей неожиданной остановки на короткий сон.)

АДРИЯН.

...

6 7 8

...

Стандарт

(3 оценки)