Глава 2 Пилтор

Последующие два дня прошли за приготовлениями к предстоящей поездке, и утром 29 мая друзья вылетели из Надыма в Салехард. Вещей у путешественников было не очень много, но в аэропорт пришлось ехать пораньше, чтобы было время оформить бумаги на провоз трёх единиц оружия. Да Сергею пришлось доставать и показывать из сумки запчасти для лодочного мотора, которые он вёз деду Василию. Но всё прошло хорошо.

Прилетев в Салехард, друзья получили свой багаж и оружие и, взяв такси, приехали в речной порт. Рейсовый теплоход до Берёзова, проходящий через Пилтор, отходил только в восемь вечера, и друзей это вполне устраивало. Они купили билеты, выкупив весь кубрик, рассчитанный на четырёх пассажиров, и, оставив Костю с вещами на лавочке в речпорту, Сергей с Дмитрием отправились по делам. Взяв такси, они заехали в городскую администрацию, где Сергей должен был передать какие-то документы, заехали в окружной музей имени Шемановского, заглянули в охотничий магазин за кое-какой мелочовкой и, закупившись продуктами, вернулись в порт.

В половине восьмого погрузились на теплоход и удобно расположились в своём кубрике. Спать ложиться было рано, и путешественники, перекусив бутербродами, вышли на палубу подышать перед сном свежим воздухом.

Солнце низко стояло над горизонтом, заливая красными закатными лучами широкий простор Оби и играя миллионами искр в волнах этой великой северной реки. Обь в этом месте разливалась широко, и лес, росший по берегам реки, сливался в вечернем свете в две тёмные полосы, тянущиеся по обоим берегам. Дул тёплый южный ветер.

Друзья некоторое время молча стояли, облокотившись на перила, и любовались закатом. Пассажиров на теплоходе было не много. Кроме друзей, на нижней палубе сейчас находилось только три человека: молодая пара, по всей видимости, молодожёны, они стояли в обнимку у другого борта, чуть поодаль, и, кроме друг друга, никого больше не замечали, да пожилой хант или ненец, спокойно куривший неподалёку. Подышав воздухом около часа, друзья уже начали подмерзать и решили спуститься в кубрик, но тут из моторного отсека вышел матрос и неуверенной походкой направился к лестнице, ведущей на верхнюю палубу.

– Уважаемый, скажите, пожалуйста, – обратился к нему Сергей, когда тот проходил мимо, – во сколько завтра мы будем в Пилторе?

Матрос остановился и, подняв голову, посмотрел на друзей мутными, сильно нетрезвыми глазами.

– Завтра! В одиннадцать! В двенадцать! – громко, словно они были в моторном отделении, проорал матрос, выдохнув на друзей такой волной перегара, что всем троим захотелось закусить.

– Спасибо, – поблагодарил Сергей, и друзья направились к себе в кубрик.

– Да, парень горит на работе…. – улыбнулся Дмитрий.

– А не пора ли нам, друзья, выпить по рюмочке и хорошенько поужинать? – предложил Сергей. – Мы с Дёмой такую аппетитную курочку гриль в лаваше купили…

Возражений не последовало.

Как и сказал матрос, теплоход прибыл в Пилтор на следующий день в начале двенадцатого. Друзья заранее поднялись с вещами из своего кубрика и стояли теперь у борта, любуясь красивыми пейзажами за бортом.

– Нас кто-нибудь будет встречать? – спросил Дмитрий.

Сергей пожал плечами.

– Не знаю. Я деду Василию позавчера звонил. Он в курсе, что мы приедем. Где старик живёт, я знаю, так что не беда, если и не встретят.

Катер медленно подходил к широкой бревенчатой пристани, построенной, судя по её виду, ещё до того самого восстания 1926 года. Несколько собак мирно лежали на почерневших от времени брёвнах пристани, греясь на солнце. Здесь же стояли какие-то ящики, несколько бочек и громоздкая железная конструкция непонятного назначения. Катер встречали пять человек: три пожилые женщины с сумками и коробками, молодой парень лет двадцати с двухколёсной садовой тачкой да средних лет мужчина в тельняшке и кепке, по всей видимости, работник пристани.

Самого посёлка видно не было. У пристани стояли два старых больших бревенчатых дома с пристроенными к ним сарайчиками и целый ряд прицепов с моторными лодками. Берег в этом месте был высокий и укреплённый плотной стеной старых, сильно проржавевших железных свай. Очевидно, лодки рыбаки на воду спускали где-то в другом месте. За домами и большой, желтеющей прошлогодней травой площадкой виднелся лес, через который в посёлок вела широкая дорога с остатками сгнившего деревянного настила.

Костя показал на несколько строений и высокие антенны, стоящие на высокой горе за лесом.

– Это метеостанция?

Сергей кивнул.

– Да. Кстати, у нас всегда будет точная информация о погоде.

Теплоход мягко ткнулся в привязанные цепями к брёвнам пристани автомобильные покрышки, и мужчина в тельняшке стал быстро накручивать швартовый на кнехт. Через пять минут друзья спустились с сумками и рюкзаками по трапу и огляделись по сторонам.

– Вы археологи из Надыма? – спросил вдруг стоящий на пристани парень с тележкой, обращаясь к друзьям.

– Да, – повернувшись на голос, ответил Сергей. – Ты нас встречаешь?

– Я внук деда Василия. Он попросил меня встретить вас. Меня Андрей зовут, – приветливо улыбнувшись, представился парень и протянул руку.

Познакомившись с Андреем, друзья погрузили на тележку самые тяжёлые сумки и направились к посёлку.

– Да, тут действительно время остановилось! – удивлённо покачал головой Дмитрий, когда они прошли неширокий лес и Пилтор открылся перед ними во всей красе. – Исторические фильмы снимать можно!

Дорога, по которой шли друзья, проходила посередине посёлка. От неё то здесь, то там в стороны расходились улочки поуже. Вокруг стояли большие добротные деревянные дома в один, максимум два этажа, судя по почти чёрной древесине, преимущественно довоенной постройки. Большинство дворов было устроено по сибирскому типу – всё под одной крышей, рядом же с другими отдельно стояли какие-то сарайчики, дровяники и бани. Невысокие заборы огораживали просторные дворы, и между домами было довольно приличное расстояние, что было весьма разумно, учитывая такое количество деревянных строений. Во дворах виднелись большие поленницы дров, а на сплошь грунтовых дорогах ямки были засыпаны золой из печей и угольным шлаком.

– Андрей, а в посёлке нет центрального отопления? – глядя по сторонам, спросил Дмитрий.

– Нет, дровами и углём топим. Больше дровами, уголь дорогой.

– А где уголь берёте?

– Выше по реке грузовой причал, там угольный склад и лесопилка. Я на лесопилке работаю.

– Не скучно здесь жить?

Андрей усмехнулся и пожал плечами.

– Привыкли. Но молодёжь старается в город переехать, а старики умирают. Домов много брошенных уже. А мне здесь нравится, никуда не хочу уезжать.

– А сколько дворов в посёлке?

– Двести, может, чуть больше.

Пройдя десяток дворов, они дошли до маленького, сваренного из листового железа торгового ларька, обклеенного яркими наклейками «Спрайт», «Фанта», «Кока-Кола», и остановились передохнуть. Мимо проходящие жители посёлка здоровались и с любопытством смотрели на незнакомцев. Пока они шли, мимо проехал старенький трактор «Беларусь», тарахтящий на весь посёлок мотоцикл ИЖ с коляской да трое мальчишек на велосипедах. Легковых автомобилей видно не было. Только у ворот одного из дворов стоял Газ-66 с будкой.

Дом Василия Немдаевича Куйбина находился на следующей улице за ларьком, в самом её конце. Из-за дощатого забора выглядывал высокий одноэтажный сруб с украшенной деревянным коньком крышей и резными наличниками на окнах. Едва друзья подошли к воротам, из-за забора послышался заливистый лай собаки. Андрей открыл калитку, прикрикнул на чёрного лохматого пса и, пропустив друзей вперёд, вкатил за ними тачку с сумками. Друзья вошли на широкий двор и остановились, увидев идущего к ним старика, которого видели на фотографии.

– Здравствуйте, здравствуйте! – радостно поприветствовал их дед Василий, крепко пожав каждому руку. – А я уж заждался вас! Ну, проходите, проходите в дом, будем обедать.

Старик отогнал собаку, продолжавшую заливисто лаять на чужаков, и повёл гостей в дом. Друзья оставили вещи в сенях и вошли в просторную комнату.

– Ух ты! – восхищённо выдохнул Костя, оказавшись внутри дома. – Это же настоящая русская печка! С лежанкой!

Посередине избы, занимая почти половину всего помещения, действительно стояла настоящая русская печь с просторной лежанкой и со всеми её атрибутами: ухватами, заслонками и чугунками.

– Точно! – изумлённо уставившись на печь, сказал Дмитрий. – Как в сказке!

– Проходите, проходите, – суетился дед Василий. – Сейчас Андрюшка баньку затопит, попаритесь с дороги!

– Ну что ты, Василий Немдаевич, не стоит беспокоиться… – начал было Сергей.

– Или вы не мои гости совсем? Зачем обижаешь старика, Сергей! – возмутился старик. – Что я за хозяин, если гостей принять не могу как положено.

– Прости нас, отец, просто не хотели тебе лишних хлопот доставлять, – смущённо улыбнулся Костя, пытаясь успокоить старика.

– Какие хлопоты, что вы! – всплеснул руками дед Василий. – Не обижайте старика! Как звать вас, ребятки?

– Это Костя, а это Дмитрий, – представил Сергей друзей.

– А я Куйбин Василий Немдаевич, – представился старик. – Отца моего Немда звали, вот и отчество Немдаевич, – пояснил дед Василий.

– Приятно познакомиться! – улыбнулся Дмитрий.

– Проходите, ребятки, садитесь. Я сейчас приду.

Старик ушел, а друзья прошли в избу, с любопытством осматриваясь вокруг. Вокруг царила атмосфера тёплого, приятного уюта русской старины. С одной стороны настоящей русской печи, аккуратно и ровно выбеленной, стоял у стенки большой старый шкаф тёмного дерева. Рядом с ним – старинная железная кровать с высокими спинками. Шкаф и кровать были отделены от остального помещения коричневыми, в золотистый рисунок занавесками. С другой стороны от печи находились небольшой кухонный стол, шкаф для посуды, старенький холодильник с надписью «Орск-4» и умывальник, именуемый в народе «Мойдодыр». Возле стола – красный газовый баллон, от которого тянулся шланг к маленькой двухконфорочной газовой плитке на столе. Напротив печи у стены с тремя небольшими окнами – широкий обеденный стол с двумя лавками и парой табуретов. Две широкие лавки стояли по обеим сторонам двери. Над одной – резная деревянная вешалка с множеством крючков для одежды и полкой для головных уборов, а над другой на гвозде висело ружьё и потёртый кожаный патронташ. На лавке под ружьём – видавшее виды синее эмалированное ведро с водой и пара таких же синих эмалированных кружек. На деревянном свежевыкрашенном коричневой краской полу расстелены старенькие полинялые дорожки в разноцветную полоску.

Дмитрий разглядывал обстановку, открыв от изумления рот, и только качал головой:

– Слушайте, я думал, что такое только в кино можно увидеть… Просто нет слов…

– Я же говорил, что тут время остановилось, – улыбнулся Сергей. – Нарочно не стал вам рассказывать про русскую печь, чтобы не испортить эффект.

– А дед Василий ещё молодцом, – заметил Костя. – Дай бог нам так в девяносто лет выглядеть.

– Да, старик ещё в форме. Всё сам ещё делает по дому. Дети помогают, конечно, но пока и сам вполне со всем справляется.

К вечеру, изрядно напарившись в настоящей русской бане, друзья сидели за накрытым столом, уставленным бутылками и закусками, в весёлой, интересной компании. Андрей, приготовив гостям баню, сразу ушёл на работу, а скоро пришёл его отец, Николай Куйбин, добродушный невысокий мужчина лет пятидесяти, очень похожий на своего отца. Кроме Николая и деда Василия за столом с друзьями сидели ещё два человека: Сергей, русский парень лет сорока, высокий и русоволосый, из Тюмени, работающий на метеорологической станции, и охотник-промысловик Колька, как он сам представился. Колька, щуплый, низенький хант лет пятидесяти, с реденькой бородкой и очень смуглой кожей, жил по соседству. Всю жизнь он занимался охотничьим промыслом и, по словам Куйбиных, был отменным чучельником. Своего будущего проводника Семёна друзья ещё не видели. Тот был чем-то занят и пообещал зайти, как только сможет.

Планы отправиться в экспедицию завтра были нарушены метеорологом Сергеем, который принёс последний прогноз погоды, обещавший сегодня вечером и весь завтрашний день сильный дождь. Хорошая погода должна была установиться только послезавтра к полудню. Друзья ещё раздумывали, стоит ли менять планы, но к вечеру действительно хлынул проливной дождь. Сергей и был тем метеорологом, который по просьбе своего надымского тёзки нашёл третий медальон.

– Правильно, мужики, – поднимая рюмку, сказал Сергей-метеоролог, – завтра отдохнёте, а послезавтра по хорошей погоде и двинете. Послезавтра утром приду вас проводить и принесу свежий прогноз. Ну, давайте ещё раз за вашу удачную экспедицию!

Все выпили, хорошо закусили и снова принялись обсуждать предстоящее путешествие.

– Вы на Сёмку особенно внимания-то не обращайте, – наставлял дед Василий, – он балагур, но парень ответственный. Леса все знает. И охотник хороший. С ним я за вас спокоен. А болтовню его не слушайте, пусть мелет себе, не обращайте внимание. Зато не скучно будет. Вам ведь долгонько идти.

Костя небрежно махнул рукой:

– Главное, чтобы проводник был толковый, а там возьмём хороший темп – и вперёд! И болтать меньше будет, и на место придём скорее.

Колька, после нескольких рюмок уже хорошо захмелевший, посмотрел на Костю и, рассмеявшись, что-то сказал по-хантыйски. Куйбины тоже улыбнулись, и Николай что-то ответил Кольке.

– Что его так рассмешило? – спросил Кот, глянув на Сергея, который прекрасно понимал и свободно говорил на хантыйском.

– Он просто пошутил. У хантов есть поговорка, что-то вроде нашего: поспешишь – людей насмешишь. В общем, кто всегда торопится, без добычи остаётся. У северных народов нетерпеливость и спешка считается большой глупостью. Во всех их сказках и легендах нетерпеливый человек или нетерпеливое животное попадают впросак и всегда получают в итоге неприятности.

Костя повернулся и хмуро посмотрел на Кольку.

– Ещё есть поговорка: спешить не спеши, а поторапливайся.

Колька улыбнулся и похлопал его по плечу:

– Ты большой, как медведь, а медведю медленно надо ходить. Вон и глаз у тебя с бельмом, как у старого медведя! – Колька показал на белое пятнышко в травмированном на войне левом глазу Кота.

Костя рассмеялся.

– Так медведь же вон как бегает быстро!

– Когда бегает, большие кучи за собой со страху делает! – расхохотался Колька.