Крытый экипаж, в котором княгиня Голицына направлялась в Дерпт, энергично катил по дороге, когда послышался исполненный на трубе сигнал. Возница сразу же свернул на обочину и остановился.
– Что случилось? – спросила Голицына.
– Фельдъегерь скачет, – ответил возница. – Дороги требует.
Вскоре мимо экипажа княгини стремглав пронеслись сани. Наступила тишина.
– Вот и нам дорожка открылась! – сказал возница и покатил дальше.
По приказу генерал-губернатора Лифляндии восьмидесятитрёхлетнего графа Юрия Юрьевича Броуна в ратуше Дерпта собрались городские чиновники.
Вошёл губернатор. Собравшиеся тотчас встали, приветствуя его.
– С добрым утром, господа! – с лёгким ирландским акцентом сказал граф.
– С добрым утром, ваше высокопревосходительство! – нестройно ответили чиновники.
Юрий Броун сел и произнёс:
– Прошу садиться, господа!
Приветствовавшие сели.
Губернатор достал из кармана кисет, заложил в нос щепоть табака и громко чихнул.
– Будьте здоровы, ваше высокопревосходительство! – нестройным хором откликнулись чиновники.
– Спасибо, господа! – ответил Броун. – Большое спасибо! Постараюсь исполнить ваши пожелания и быть здоровым, поскольку дел предстоит очень и очень много! Ведь скоро, я бы даже сказал, очень скоро в вашем городе откроется ежегодная святочная ярмарка. Чтобы она, как любят говорить в таких случаях, прошла без сучка и без задоринки, наша императрица Екатерина Алексеевна послала к нам Каргапольский карабинерный полк. Он прибудет в Дерпт со дня на день. Надо торжественно его встретить. В Санкт-Петербурге готовятся открыть монумент императору Петру на гром-камне, установленном на столичной площади. Поэтому, как мне кажется, карабинеров лучше всего встретить тоже на площади, но уже на нашей.
Юрий Броун кивнул в сторону окон. Чиновники ответили возгласами:
– Мудрое решение! Встретим!
– А в котором часу прибудут карабинеры, уже известно? – спросил полицмейстер.
– По предварительной договорённости, – ответил губернатор, – полк сначала остановится в Пскове, там передохнёт и направится к нам. Так что прибудут они, надо полагать, днём.
– Какого числа? – спросил один из чиновников.
– Уточним позднее. А сейчас надо договориться, чем встречать их будем.
– Оркестр сыграет встречный марш! – предложил градоначальник.
– Великолепно! – согласился Юрий Броун. – Вот только музыкой карабинеров не удивишь! У них свои полковые музыканты весьма отменные.
– Балами их встретим! – сказал пожилой мужчина, сидевший неподалёку от губернатора. – Торжественными обедами и спектаклями!
– Балы, обеды и спектакли будут потом, господин Липхарт! – с улыбкой сказал губернатор и, вновь кивнув на окна, добавил. – После встречи на площади.
– Была бы где-нибудь неподалёку православная церковь, можно было бы в колокола ударить, – высказался другой чиновник.
– Если бы да кабы! – ехидно подковырнули его.
– Да, господа, – откликнулся Юрий Броун, – чтобы ошеломить карабинеров, необходимо что-то особенное. – Громыхнуть надо так, чтобы у всех в памяти эта встреча осталась! У встречаемых и встречающих.
– А что может быть фееричнее фейерверка? – спросил тот, кого губернатор назвал господином Липхартом. – Давайте устроим фейерверк!
– Правильно! Прекрасная идея! Фейерверк – это великолепно! – раздались голоса со всех сторон.
– Согласен! – воскликнул Броун. – Предложение замечательное! Фейерверк – это то, что может восхитить и запомниться! У вас есть, кто мог бы его устроить?
– Есть! – ответил Липхарт. – Мориц фон Поссе, мой зять. Бывший ротмистр кавалерии. Он этим делом в полку занимался.
– Барон фон Поссе? – переспросил губернатор и обвёл взглядом присутствующих. – Я не вижу его.
– Супруга у него заболела, – сказал Липхарт.
– А сам он здоров?
– Здоров.
– Пусть возглавит это дело! – тоном приказа произнёс Броун. – Организовать гром может далеко не каждый. Поэтому мне необходимо срочно встретиться с господином Поссе.
– Сегодня он к вам приедет, – пообещал Липхарт.
– Жду его! А вы, господа, свободны! Займитесь подготовкой к встрече с карабинерами с двойным усердием!
Под звуки военного марша, который исполняли полковые музыканты, на территорию псковской казармы вступил полк карабинеров. Прозвучали последние звуки музыки, колонна всадников остановилась, и командир полка громко произнёс:
– Всё, господа карабинеры, прибыли! Псков – это, конечно, не цель нашего похода, но город, в котором ждёт нас святочная ярмарка, уже неподалёку. Немного передохнём здесь и отправимся на встречу с городом Дерптом. А сейчас я выражаю вам благодарность за успешное завершение основной части нашего перехода!
– Рады стараться, ваше высокоблагородие! – дружно ответил полк.
Полковник Загряжский спешился, вслед за ним спешились все остальные. Только поручик Стрешнев остался на коне. Он поднял руку и сказал:
– Вечером повторяем приветствие! – и тоже спрыгнул с коня.
Карабинеры отправились в конюшни, и площадь опустела.
Но тут подъехали сани, в которых сидел генерал-губернатор Псковского наместничества Николай Васильевич Репнин и его адъютант прапорщик Лев Кауров.
– Сходи-ка, разузнай! – сказал губернатор.
Прапорщик вышел с саней и направился в сторону конюшен, от которых доносились людские голоса.
На площади появились карабинеры. Один из них нёс трубу.
– Эй, трубач! – окликнул его из саней губернатор.
Тот остановился и произнёс:
– Слушаю вас, ваше высокоблагородие!
Шедшие с трубачом карабинеры тоже остановились.
– Сыграй побудку! – приказным тоном сказал Репнин.
– По чьему приказу?
– По моему, губернатора Пскова!
– Сей момент, ваше высокопревосходительство! – ответил трубач, вскинул трубу и заиграл.
Со стороны конюшни появились Загряжский и Кауров. Услышав побудку, полковник остановился, дослушал трубача и спросил:
– Что с тобой, Кулешов? Кого посреди дня будить собираешься?
– Я, ваше высокоблагородие, приказ исполнял.
– Чей?
– Мой! – ответил сидевший в санях Репнин. – Чтобы командира полка быстрее отыскать.
Загряжский вытянулся и произнёс:
– Командир полка перед Вами! Здравия желаю, ваше высокопревосходительство!
– И вам желаю здравия, господин полковник! – ответил губернатор. – Меня предупредили о вашем прибытии. Навестить вас собирался завтра. Но как услышал военный марш, взыграло моё армейское прошлое, и прикатил.
– К нашей великой радости! – сказал Загряжский.
– О радостях поговорим завтра! – ответил Репнин. – А пока располагайтесь!
– Нам Дерпт предстоит очаровать, – заявил полковник. – Будем готовиться.
– Готовьтесь! Ярмарка завершится, опять к нам прискачете?
– Непременно, ваше высокопревосходительство! И пробудем здесь ещё какое-то время.
– Вот тогда и потолкуем основательно! Особенно про монумент «Петро прима Катарина секунда».
– Расскажем обо всём, что знаем! – заверил Загряжский.
– Вот и отлично! – сказал Репнин. – А пока желаю вам очаровать псковских красавиц!
– Будем стараться, ваше высокопревосходительство! – ответил полковник.
– Садись, Кауров! – произнёс губернатор.
Адъютант сел в сани.
– Трогай! – крикнул Репнин.
И сани укатили.
В одну из комнат Зимнего дворца, которую занимал Иван Иванович Бецкой, вошёл его помощник с несколькими конвертами в руках, положил их на стол перед своим начальником и сказал:
– Новые вести!
– Откуда? – спросил Бецкой.
– Из Пскова и Лифляндии.
Бецкой взял конверты и принялся вскрывать одни за другим, пробегая написанное глазами, а затем негромко произнёс:
– Так! – встал, собрал конверты, вышел из комнаты, прошёл по коридору, открыл дверь и оказался в покоях императрицы.
Екатерина стояла у окна и курила сигару.
– Первые вести из Псковщины и Лифляндии! – произнёс Бецкой и потряс конвертами.
– Что пишут?
– Карабинеры прибыли в Псков. Их встретил губернатор Репнин. А генерал-губернатор Броун приказал встречать прибывающий полк фейерверком.
– Всё разворачивается так, как и должно было развернуться! – сказала императрица. – Будем с нетерпением ждать продолжения!
Ранним утром следующего дня к придорожному трактиру, стоявшему на пути из Пскова в Дерпт, прискакали офицеры карабинерного полка.
Полковник Иван Загряжский бросил взгляд на вывеску трактира и прочёл:
– «Милости просим. Фитингоф и Липхарт»! Приглашают посетить?
– Не только посетить, но и перекусить! – заявил ротмистр Фёдор Шальнов.
– Тогда стоит заглянуть! – сказал корнет Михаил Киселёв.
– А ждёт ли нас там удача? – спросил поручик Сергей Стрешнев.
Загряжский, кивнув на стоявшие неподалёку сани, воскликнул:
– Ждёт, ждёт! И наверняка там есть те, кого мы должны очаровать!
Командир полка спешился, привязал своего коня к ограде и направился в трактир. Его соратники последовали вслед за ним.
Посетителей в трактире было немного: семейство, состоявшее из родителей и трёх взрослых дочерей, и одиноко сидевший мужчина лет тридцати в партикулярном платье. Все завершали трапезу.
Загряжский сразу воскликнул:
– Приятного аппетита, господа!
– Спасибо! – ответил глава семейства.
– С благодарностью принимаю! – добавил одинокий партикулярный посетитель.
– Разрешите представиться! – произнёс полковник. – Загряжский Иван сын Александров, командир полка карабинеров, направляющегося в город Дерпт на зимнюю ярмарку.
– Очень приятно! – ответил глава семейства. – А мы Волковы: Михаил сын Прохоров, моя супруга Аглая Тихоновна и наши дочери: Вера, Надежда, Любовь. Тоже на ярмарку едем.
Загряжский в ответ поклонился.
– В Дерпте на ярмарке, надо полагать, и встретимся! – сказал Михаил Волков.
– А мы, – заявил Загряжский, – приглашаем ваших дочерей на самый первый танец на первом же балу! Пусть будут готовы!
– Будем ждать! – ответила Вера.
– Непременно станцуем! – продолжила Надежда.
– Готовьтесь и вы! – завершила Любовь.
– Офицеры всегда готовы! – ответил полковник и повернулся к молодому человеку в партикулярном платье.
– Добрый день, господин Загряжский! – сказал тот. – Добрый день, господа офицеры!
– День добрый, господин партикуляр! – весело ответил Загряжский.
– Моя фамилия Фомин. Василий, сын Сергеев.
– День добрый, Василий Сергеевич! – повторил приветствие полковник и подал офицерам знак, вскинув руку с поднятым вверх указательным пальцем.
– День добрый, Василий Сергеевич! – произнесли офицеры негромким, но дружным хором.
– Здорово у вас получается! – сказал Фомин и улыбнулся. – Как там на дворе? Мороз крепчает?
– Морозец есть, но и солнышко светит изо всех сил! – ответил Загряжский и вновь вскинул руку с двумя поднятыми пальцами.
Офицеры дружно произнесли:
– Светило гордое, всего питатель мира,
блистающее к нам с небесной высоты.
– Ещё здоровее! – воскликнул Фомин. – Но для чего такое стихотворное великолепие?
– Для встречи с городом Дерптом, – ответил полковник.
– И я туда еду, – сказал Фомин. – И тоже на ярмарку. Дерпт городок великолепный: приветливый, ухоженный, гостеприимный!
– Дерпт далече, а здесь-то как угощают? – спросил Стрешнев.
– Фирменное блюдо весьма замечательное, пальчики оближешь! Рекомендую попробовать! – сказал Фомин и принялся завершать свою трапезу.
В зале появился трактирщик и произнёс офицерам:
– Милости просим, господа! Милости просим! Садитесь, куда пожелаете! И делайте заказ! В момент приготовим!
– Кто приготовит? – спросил Загряжский. – Ваши повара? Фитингоф и Липхарт?
– Барон фон Фитингоф и барон фон Липхарт – хозяева этого трактира, – пояснил трактирщик.
– И это один из них? – Шальнов кивнул на портрет, висевший на стене.
– Нет, нет! Это портрет графа Броуна, генерал-губернатора Лифляндии. Он всякий раз посещает нас, когда едет в Санкт-Петербург.
– Свой портрет он сам вам подарил? – спросил полковник.
– Для такого ответственного дела у нас специальный умелец заведён. Если потребуется, постояльцев может запечатлеть. Вон там! – и трактирщик кивнул в сторону мольберта, располагавшегося неподалёку от стола.
Загряжский сразу воскликнул:
– Вот она – удача! Та самая, что мне просто необходима! Позарез!
– Что именно вам нужно? – спросил трактирщик.
– Чтоб меня изобразили! Труд вашего мастера будет оплачен незамедлительно!
– Филипп! – крикнул трактирщик.
Тотчас появился мужчина, вытиравший руки салфеткой. Подошёл к мольберту и, внимательно посмотрев на Загряжского, спросил:
– Портрет?
– С улыбкой! – ответил Загряжский, приветливо улыбнулся и добавил. – И такой, чтобы моё колечко было видно!
– Попробуем! – ответил Филипп.
– И чтобы любая мадемуазель, взглянув на моё изображение, втюрилась бы в меня по уши!
– Постараемся! – сказал художник и приступил к зарисовке.
Загряжский кивнул на портрет генерал-губернатора:
– Это тоже ваша работа?
– В трактире я единственный художник, – ответил Филипп.
– Точно схвачено! Очень похож! – похвалил полковник.
– Стараюсь! – сказал художник и улыбнулся.
– А я, как ни стараюсь, запечатлеть никого не могу. Не зря сказано:
Я знаю опытом: кисти тяжеле камень,
и льда не вспламенит и жесточайший пламень.
– Сумароков? – спросил Филипп.
– Он самый!
– Но он другое занятие имел в виду.
– Да, – согласился Завадский, – речь шла о пере. Но ведь художник и пиит творят по одним законам.
И полковник обернулся к офицерам, сказав:
– Господа, господа! Ознакомьтесь с картиной, которую создал мастер живописных портретов по имени Филипп! И постарайтесь запомнить черты того, кто управляет краем, в который мы направляемся!
Офицеры принялись внимательно рассматривать портрет генерал-губернатора.
Завершившее трапезу семейство Волковых, а вслед за ними и партикулярный Фомин встали из-за столов.
– Прощаемся, но ненадолго! – сказал Михаил Прохорович.
– В Дерпте встретимся! – добавил Василий Сергеевич.
– Если не затеряемся в незнакомом городке! – предположил корнет Киселёв.
– В Дерпте затеряться невозможно! – ответил Волков. – Там все на виду!
– До встречи, господа! – крикнул Фомин. – До весьма замечательной встречи!
Загряжский поднял руку, и офицеры дружно произнесли:
– До встречи!
Волковы и Фомин, откланявшись, удалились.
Командир полка, бегло взглянув на поданный трактирщиком перечень блюд, произнёс. – Неси ваше фирменное блюдо, любезный!
– Айн момент! – сказал трактирщик.
– Горчицы и хрена не забудь положить! – добавил полковник.
– Положим непременно!
– И варенье чтоб было! На закуску.
– Будет сделано! – ответил трактирщик и удалился.
Офицеры стали рассаживаться за столом, за которым уже сидел Иван Загряжский. Он бросил взгляд на поручика Стрешнева и сказал:
– О горчице с вареньем тоже неплохо бы вирши сложить. Очень нужны!
– Вирши о чём? – спросил Стрешнев.
– О том, что с удовольствием употребляем хрен и горчицу вместе со сладким вареньем.
– Мысль неплохая, – согласился поручик. – Будем размышлять.
– О жёсткости подумать тоже было бы неплохо, – заметил ротмистр Шальнов.
– О какой жёсткости? – спросил Загряжский.
– О той самой, что может встретить нас в Дерпте, – ответил Шальнов.
– Для того и приветствия учим, – сказал полковник. – Чтобы всех, кто живёт в Дерпте, ошеломить! Жест помните?
– Этот? – спросил корнет Киселёв, вскидывая руку.
– Он самый! – ответил Загряжский и вскинул вверх руку с поднятыми вверх тремя пальцами.
Офицеры дружно произнесли:
О проекте
О подписке