Настроение бойцам было испорчено, но надо было идти в батальон. Боец раненый в плечо шёл, стиснув зубы, превозмогая боль, сам, а второго раненого бойцы вчетвером по очереди тащили на самодельных носилках, сделанных из сосновых веток и трофейной плащ-палатки.

Трофеи поделили по справедливости. Кинжал снайпера старший сержант Сбитнев оставил себе. Новенькие ботинки большого размера подошли одному из рослых бойцов, а пистолет и полевой бинокль бойцы решили передать комбату Давлетбаеву – ему они были нужнее.  Да и по штату бойцам не полагались ни пистолеты, ни бинокли. Снайперскую винтовку передали трофейщикам.

Когда бойцы возвращались в полк, то по пути неторопливо обсуждали безрассудность немецкого снайпера, который забрался к ним в тыл, да ещё нагло белым днём вёл по ним огонь. На что он рассчитывал, обстреливая целый взвод солдат, было непонятно. Почему он стрелял по рядовым, а не по офицерам, как пробрался в тыл и почему рискнул играть со смертью – это, так и осталось загадкой. Может быть, ему затмила разум пропаганда, утверждающая превосходство арийской расы над отсталыми славянами, или он не мог поверить, что русские тоже умеют воевать? Неужели он решил, что русские после 2-х его выстрелов разбегутся как зайцы?

Он сделал ошибку. Последнюю. И остался лежать в чужом краю под высокой сосной. В этом и была вся суть случившегося. Суть одного маленького эпизода из сотен тысяч маленьких и больших эпизодов долгой и тяжёлой войны.

10. Короткая схватка

(Из рассказов сержанта Агапова Алексея Ивановича)

Впереди на пути батальона оказался небольшой белорусский хутор, которого не было ни на одной из имевшихся карт. Хутор состоял из 15-20 крестьянских хат. Командиру взвода разведки старшему сержанту Сбитневу было поручено проверить, нет ли в хуторе немецкой засады и если нет, то узнать у жителей хутора что-либо о немцах. В разведку Сбитнев взял с собой как обычно отделение своего заместителя и кровного воронежского земляка Агапова Алексея.

Сбитнев и Алексей выдвинули отделение к опушке леса и некоторое время наблюдали за хутором. Никакого движения, ни людей, ни животных.  Сбитнев расположил бойцов в лесу на окраине вдоль всего хутора для прикрытия, а сам вместе с Алексеем, держа ППШ наготове начал осторожно пробираться по хутору от одной хаты к другой. Сбитнев всегда брал опасные дела на себя или поручал их Алексею, в котором он был всегда уверен, как в самом себе.

Первая хата была пуста. Алексей взобрался по лестнице в сенях на сеновал. Никого. Посмотрел с сеновала на хутор. Пусто. Так со Сбитневым они обыскали три хаты. Вошли в четвёртую. Едва Сбитнев взялся за ручку двери, ведущей из сеней в жилое помещение, как на него и Алексея обрушились сверху с сеновала два немца и сбили обоих с ног.

Немец навалился массой тела на Алексея с ног и попытался схватить за горло. Алексей, лёжа под немцем, схватил немца руками за кисти рук. Немец пытался их вырвать, но Алексей не зря занимался до армии штангой и борьбой – он вцепился в руки немца мёртвой хваткой. Ни немец, ни Алексей не могли ничего сделать друг другу, потому что их руки были заняты руками друг друга.  Внезапно что-то хрястнуло, руки немца ослабли, немец навалился на Алексея всем телом.  Алексей рванулся и ужом выскользнул из-под немца в сторону.  «Живой, Лёня?» – сержант Сбитнев стоял над немцем с автоматом в руках. Это он финским ножом зарезал напавшего на него немца и ударом приклада своего ППШ раздробил череп противнику Алексея.

– «Живой. Ну, спасибо, друг, выручил».

– «Магарыч, Лёня с тебя».

– «Ладно, сочтёмся.  Вот гады, думали нас придушить втихаря».

-«Ладно, Лёня, давай на сеновал, посмотри там, только осторожно.  Чёрт их знает, сколько их всего тут засело».

Алексей выставил вперёд ППШ, потихоньку поднялся по лестнице и заглянул на сеновал. Там было пусто. На сеновале Алексей обнаружил два новеньких немецких автомата и несколько факелов.

Прочесав весь хутор, Алексей и Сбитнев позвали в хутор бойцов прикрытия. Больше немцев в хуторе не было. Немцы покинули хутор, угнав всех жителей и оставив двух факельщиков, чтобы ничего, кроме выжженной земли, не оставлять после себя русским. Но факельщики не успели поджечь хутор. Они увидели Сбитнева и Алексея, подходивших к хате. Не зная, сколько красноармейцев вошло в хутор, немцы из осторожности решили не стрелять, а расправиться с двумя бойцами тихо, используя фактор внезапности. Они спрятались на сеновале и спрыгнули сверху на головы двух советских солдат, чтобы без шума задушить. Подвела излишняя уверенность. Они не рассчитали своих сил. Русские оказались крепче. Немецким факельщикам пришлось проститься с жизнью. За сохранённый хутор и факельщиков Сбитневу и Алексею объявили благодарность. Так старший сержант Сбитнев спас жизнь своему воронежскому земляку и сократил гитлеровскую армию ещё на две единицы.

11. Ночной бой

(Из рассказов сержанта Агапова А. А.)

Старший сержант Сбитнев был в очередной раз ранен и валялся в медсанбате. Алексею, как его заместителю, было приказано возглавить взвод разведки. Должность была лейтенантская, но лейтенантов немцы в бою выбивали в первую очередь, лейтенанты в пехоте долго не жили, и в результате на должностях командиров взводов и заместителей командиров взводов продолжительное время приходилось служить старшим сержантам и сержантам.  За несколько месяцев службы в полковой разведке Алексею несколько раз приходилось успешно ходить за линию фронта за языками, и ему присвоили звание сержанта. Батальон скрытно по ночам шёл к линии фронта.  Днём батальон отлёживался в лесу. Фронт был уже рядом.  Судя по карте, где-то впереди находилось большое белорусское село, но было ли оно занято немцами или нет, никаких разведданных не было. Батальон расположился в лесу, ожидая подхода обещанных в помощь самоходок. Было запрещено курить и разводить костры, но это было излишней предосторожностью – после долгого ночного перехода бойцы так устали, что попадали на хвою и заснули, подложив под голову вещмешки.  Днём горячую пищу не готовили, обедали и ужинали бойцы сухим пайком.

Едва стемнело, Алексея с отделением бойцов отправили в ночную разведку. Луна была почти скрыта облаками, и дорога в темноте была едва различима. Не сбиться с дороги помогало только то, что дорога была накатана в две колеи и от её обочин в обе стороны расстилались засеянные поля. Бойцы прошли с километр, но внезапно дорога разделилась на две одинаковые части. Алексей достал карту, лёг у развилки дороги за обочиной в густую рожь и, прикрыв электрический фонарик сверху пилоткой, осторожно посветил на карту. На карте была одна дорога, ведущая к селу.  А на деле дорога разветвлялась в две стороны. Какая из них вела в село, было непонятно. «Если на карте одна дорога, а на деле 2 дороги, то одна из дорог должна быть новой, недавно проложенной» – так рассуждал Алексей, обдумывая ситуацию. Он достал из-за правого голенища сапога финский нож, который всегда носил при себе на случай рукопашного боя. Это был новый финский нож. Старый финский нож с наборной рукояткой, которым он пользовался раньше, Алексей поменял на другой. После того как он финским ножом убил немца в траншее, пользоваться этим ножом было неприятно. Противно было даже подумать, что этим испоганенным ножом придётся резать хлеб, сало или открывать консервы.  И Алексей поменялся ножами с ничего не подозревающим воронежским земляком. Алексей несколько раз воткнул финку в землю то на одной, то на другой дороге. Грунт одной дороги оказался несколько твёрже, чем грунт другой. «Значит нам сюда, здесь земля накатанная – она твёрже, значит это – старая дорога на село» – шепнул Алексей бойцам. Через несколько минут бойцы вошли в небольшой лесок, и ночь вокруг сгустилась. За леском дорога стала шире и по её сторонам появились кюветы. Бойцы прошли ещё метров 150 и увидели едва различимые очертания белорусских хат. Дорога на село была выбрана точно. Бойцов Алексей разделил по двое и поручил каждой двойке скрытно подползти к своей отведённой хате и полчаса молча слушать и наблюдать, а через полчаса ползти обратно за околицу и собраться в том месте, откуда начали свой путь. При обнаружении немцев огня не открывать. В случае обнаружения немедленно отходить назад. Нескольких бойцов Алексей оставил и расположил в линию напротив села на случай, если в селе бойцы наткнутся на немцев и придётся прикрывать их отход. Через час бойцы вернулись и доложили, что в селе полная тишина, ни звука, ни огонька, ни лая собак.  В селе нет ни жителей, село брошено. Вернувшись в батальон, Алексей доложил результаты разведки и уже, было, прилёг и задремал, как его опять вызвали к комбату. Командование отдало приказ батальону Давлетбаева вместе с вновь прибывшими самоходчиками занять покинутое жителями и немцами село. Отделение бойцов под командой Алексея было прикреплено к самоходчикам, которыми командовал маленького роста шустрый и решительный капитан. Разведчики должны были показать дорогу в село.

Как это иногда бывает на войне, произошёл досадный случай, за один час ситуация изменилась. Пока разведка возвращалась в место расположения батальона, пока начальство принимало решение, пока батальон и самоходчики выстраивались в походное положение и выдвигались в село, немцы обнаружили, что село всеми покинуто и заняли его. Алексей, ничего не подозревая, шёл впереди первой самоходки и показывал ей светом фонарика дорогу. Едва голова колонны вышла из леска, как по ней из села был открыт плотный огонь. Алексей крикнул своим бойцам: «Ложись!», и сам бросился в придорожный кювет. Бойцы, шедшие по правую сторону от самоходок, попадали в правый кювет дороги вместе с Алексеем. Автоматный и пулемётный огонь с немецкой стороны всё усиливался.

В темноте непроглядной ночи со стороны села сверкали десятки огоньков от шквального немецкого огня.  Некоторые из бойцов стреляли по селу одиночными выстрелами, а некоторые прижались плотно ко дну кювета. «Агапова к капитану!» – передали бойцы по цепочке, и Алексей пополз по кювету к командирской самоходке, прижимаясь к земле и про себя ругая шустрого капитана. Едва Алексей взобрался на борт самоходки, как попал под ругань капитана: «Вы что там, заснули, пехота? Немедленно выдвигай своё отделение вперёд на 100 метров?»

– «Как вперёд, с какой целью?» – Алексей так опешил от неожиданности, что переспросил капитана, недоумевая, не оговорился ли капитан?  Под таким шквальным огнём выдвигать бойцов впереди самоходок означало верную и бессмысленную смерть всего отделения. «Самоходки будете охранять. Ты что, хочешь, чтобы мне немцы все самоходки пожгли? Выполнять!» – прокричал капитан.  Возражать было нельзя, но бес правды уже заговорил в Алексее: «Товарищ капитан, зря в одну минуту всех людей положим, немец шквальным огнём бьёт, головы не поднять, вы только посмотрите».

«Чего там смотреть?!» – капитан хотел выглянуть из самоходки, схватился рукой за верхний край передней брони и тут же дико закричал, скатился на дно самоходки и начал кататься от боли, громко во всё горло матерясь. Очередь немецкого пулемёта так плотно прошла по верхнему краю брони, что как бритвой срезала капитану четыре пальца правой руки. Пока самоходчики в свете фонарика отрезали капитану пальцы, болтавшиеся на коже, и перебинтовывали руку, Алексей пополз по кювету к своему отделению. Он ползал от одного бойца к другому и говорил каждому: «Видишь, вон там слева пулемётчик бьёт?  Давай по нему короткими очередями, как учили, пока не замолчит».  Через несколько минут всё отделение стреляло по одной немецкой огневой точке. Как только огонёк выстрелов, выбранной Алексеем цели на немецкой стороне, пропадал, Алексей полз снова от бойца к бойцу и наводил их огонь на новую огневую точку. При таком массовом обстреле целым роем пуль одной огневой вражеской точки у немецких пулемётчиков и автоматчиков не оставалось шансов на жизнь.  Самоходчики берегли снаряды для какого-то важного случая, но через полчаса боя, наконец, разродились и дали несколько залпов осколочными снарядами по селу. Это отрезвило обороняющихся немцев.  Огонь с немецкой стороны прекратился, и с рассветом самоходки и пехота вошли в село. Утро подтвердило правильность тактики ночного боя. Почувствовав превосходящие силы противника, немцы отступили так быстро, что вопреки своим незыблемым правилам оставили в селе своих убитых с оружием.

Убитые немецкие автоматчики и пулемётчики лежали всюду, где их застала смерть – почти за каждым углом.  Их было немало.

Алексей ожидал больших неприятностей со стороны капитана.  Ведь он не бросил своих ребят под пулемётный огонь.  Не выполнил приказ.  Попахивало трибуналом. Но победителей не судят. Ночной бой оказался удачным. Убитых в отделении не было, было несколько легко раненых. Самоходки не пострадали, если не считать множественных следов на краске брони от немецких пуль.  Да и капитану было уже не до Алексея. Его сразу же после потери пальцев во время боя из-за большой потери крови отправили в медсанбат, и война для него закончилась.  Без пальцев не воюют.

Алексей за этот бой получил благодарность комбата, но, если бы не ранение капитана, не избежать бы Алексею трибунала. Алексей никому не рассказывал, какой приказ от капитана он получил в том ночном бою, и что очередь немецкого пулемёта спасла жизнь ему и целому отделению молодых ребят.  Не было бы счастья, да несчастье помогло.

12. Последний бой

Последний свой бой Алексей не забудет никогда. Операция «Багратион» по освобождению Белоруссии готовилась долго, тщательно и очень скрытно.

Войска к местам сосредоточения передвигались только ночью. Днём подразделения укрывались в лесах. Бойцам было запрещено разводить костры. Горячую пищу для солдат и офицеров не готовили.  Бойцы батальона 5 суток питались только сухими пайками.  За ночь батальон Алексея проходил по 40 километров. За 5 ночей батальон прошёл около 200 километров. Ночью во время марша было запрещено курить и разговаривать.  Идти с полной выкладкой было тяжело даже Алексею, который, несмотря на небольшой рост, был физически силён и вынослив. Некоторые бойцы не выдерживали и бросали отягощающую амуницию. На дороге иногда попадались под ноги брошенные бойцами противогазы, сапёрные лопатки, гранаты, пачки патронов и даже запасные диски.  Алексей подбирал брошенные гранаты и пачки патронов и складывал в свой вещмешок.  Так у него оказалось три запасных диска к ППШ, десяток гранат «лимонка» и большой запас патронов. Командир взвода сержант Сбитнев был снова ранен и лежал в госпитале, а Алексею пришлось его замещать. Так из командира отделения младший сержант Агапов стал командиром взвода. Ему не раз вместе с другими бойцами взвода разведки приходилось ходить в тыл к немцам за «языками». Так он получил несколько благодарностей от командования и был награждён медалью «За отвагу».

Всего за 2 месяца участия в боевых действиях он от звания рядового дослужился до звания младшего сержанта.

Чтобы в ночном изнурительном переходе облегчить путь двум ослабевшим бойцам, Алексей взял у них автоматы и повесил их себе на шею вдобавок к своему, Как только начинал брезжить рассвет, поступала команда, батальон сворачивал в лес, и бойцы падали вповалку и засыпали как убитые. Последнюю ночь пришлось идти по болотам и грязи, иногда по щиколотку, а то и по колено. На 6-е сутки батальон прибыл ночью на передовую и сменил находившийся там уставший и поредевший другой батальон. Для наступления должны были подойти и другие части, но они отстали. Батальон занял позиции в траншеях. Траншеи были неглубокие, не полного профиля, всего в пол роста, потому что глубже копать не было возможности – дно траншеи начинала заливать просачивающаяся вода. Чтобы не стоять в воде, солдаты выложили дно траншеи мостками из тонких длинных брёвнышек. За длительное время противостояния советских войск и вермахта позиции были оборудованы несколькими блиндажами и землянками в 2-3 наката. Было где укрыться от миномётного и артиллерийского обстрела. На рассвете Алексей расставил своих бойцов по ячейкам. На взвод пришёлся участок обороны метров в 200 – 250. Сам Алексей занял ячейку в центре позиции взвода и оборудовал её очень тщательно. Он прокопал ячейку вперёд, потом немного вбок и внизу у самого настила прокопал себе «лисью нору» на случай бомбёжки или артобстрела. Теперь его можно было накрыть только прямым попаданием снаряда. Мина ротного миномёта, даже упав сверху на «лисью нору», не смогла бы причинить ему никакого вреда.

Три дня было полное затишье. Полевые кухни отстали, застряли где-то в болотах, и бойцы трое суток кипятили в котелках и в касках болотную воду и пили это мутный напиток вместо еды. Сухой паёк закончился ещё на пятидневном марше. Немного выручил старшина, который верхом на лошади пробрался на передовую через полузатопленные болотные низины и привёз сорокалитровую флягу до краёв наполненную чистым медицинским спиртом. Бойцам налили каждому по фляжке из расчёта 100 граммов фронтовых на несколько дней.  На завтрак, обед и ужин вместо еды и чая бойцы трое суток пили спирт, разбавленный кипячёной болотной водой.

На 4-й день Алексею передали сообщение от комбата: на подходе подкрепление. В случае немецких атак не отступать. Держаться до подхода подкрепления. Вот тут наступление немцев и началось. Немцы сначала провели интенсивный миномётный обстрел, потом пошли в атаку. Алексей успешно отсиделся от миномётного обстрела в «лисьей норе». Немецкие мины хоть и попадали точно в траншею, но убежище Алексея не задели. Немцы шли в атаку в полный рост, а огонь с нашей стороны был очень слабым. Алексей побежал по траншее от ячейки к ячейке и увидел неприятную картину: большинство ячеек пустовали. Огонь по фрицам вело не больше полтора десятка бойцов. Алексей побежал по траншее от одной пустой ячейки к другой, давая из каждой ячейки короткую очередь по немцам. Пусть думают, что бойцов много. Немцы отошли. Огонь прекратился. И тут Алексей услышал какой-то странный разговор, который доносился из блиндажа. На каком языке говорили, сразу ясно не было, но явно не на русском.