Цитаты из книги «Счастье по Аристотелю: Как античная философия может изменить вашу жизнь»

Но во времена Аристотеля epieikeia уже начинала обретать у греков другое значение, связанное с глаголом «подчиняться, уступать». То есть в общем и целом эпикея подразумевала гибкость, уступку смягчающим обстоятельствам.

Эпикея — непременная и неотъемлемая составляющая абсолютной справедливости.

Правосудие у древних обозначалось термином dike и

В качестве смягчающих обстоятельств могут рассматриваться бедность, старость, низкие умственные способности, недостаток образования, подверженность бурным эмоциям и страстям, состояние здоровья, учитывается также степень раскаяния и вероятность рецидива

например, человек по природе своей правдивый и честный в повседневной обстановке, скорее всего, не подведет и не обманет в критической ситуации. «Кто правдолюб и правдив, даже когда это не важно, будет тем более правдив, когда это важно, ведь обмана он будет заведомо остерегаться как позора, если уж он остерегается его как такового». Приучив себя к честности, вы с гораздо большей вероятностью скажете правду и там, где она будет принципиально важна для вас лично и для других. Репутация человека честного и правдивого со временем принесет плоды: в решающей ситуации все будут знать, что вашему слову можно верить.

Но считает ли Аристотель истину заведомым самоценным благом? Он не утверждает, что приверженцу принципов прекрасной жизни никогда и нигде не понадобится обманывать. Он мыслит практичнее: говорить правду выгоднее с точки зрения разумного эгоизма.

Дилемма между средством и целью почти каждый день встает перед каждым из нас, когда мы решаем, говорить ли правду.

Умение задуматься не только об участии, но и о безучастности позволяет составить более полное и объективное представление о человеке

Александр Македонский, если ему как правителю не удавалось совершить за день ничего полезного и конструктивного, горестно заявлял, что «сегодня он не правил». Наверное, о дилемме бездействия он узнал от своего наставника Аристотеля.

Аристотель был прав, приравнивая нравственное бездействие к соучастию и говоря, что на смертном одре мы будем сожалеть отнюдь не о сделанном.