– Возможно, это действительно так.

– Возможно? Что вы имеете в виду? У вас есть сомнения? – искренне возмутился Ник.

– Сомневаться во всем – моя профессия. Сейчас я имею в виду случай, который произошел у вас неделю назад. Тогда Женева на несколько часов осталась без света, а над городом в атмосфере происходили непонятные явления.

– Это случается при экспериментах такого масштаба.

– Но ведь вы до сих пор не можете объяснить природу произошедшего. Это не было механическое повреждение, это не был всплеск напряжения в сети, не было это и электромагнитным импульсом. Энергия просто пропала, и, если помните, температура воздуха тоже упала на несколько градусов, – полицейский внимательно посмотрел в глаза Нику.

– Насчет температуры метеорологи тогда объяснили, что это были нисходящие потоки холодного воздуха с гор, а остальное… Мы обязательно разберемся с природой этого явления. Только для этого надо больше времени, – немного смутившись от пристального взгляда полицейского, сказал тот.

– Может быть, может быть… – как-то печально улыбнулся Картуш и достал из кармана вибрирующий смартфон. – Извините, это, по-видимому, срочно.

Кроме короткого «алло», полицейский во время разговора не проронил ни слова. Хмурясь и изредка бросая на ученого обеспокоенные взгляды, он внимательно слушал собеседника.

– Нам удалось идентифицировать нападавших, – сообщил он, аккуратно укладывая смартфон во внутренний карман пиджака. – Они особо и не скрывались. По предварительным данным, это ячейка международных экотеррористов из Латинской Америки, несколько лет назад примкнувшая к европейскому движению «зеленых». Они применяют радикальные методы борьбы со всем, что считают вредным для экологии. Если наши подозрения верны, это очень опасные ребята. Человеческих жертв стараются избегать, но вред инфраструктуре наносят серьезный. Их последняя акция – взрыв железнодорожных путей в Венгрии по ходу движения поезда с ядерными отходами для захоронения на Украине. Теперь вот они заинтересовались вами.

– Вы их поймали?

– Пока нет. Но теперь это дело времени. Как только они покажутся в общественном месте, их вычислят камеры по биометрическим параметрам. Но это теперь уже не моя забота. Дело передают в управление по борьбе с терроризмом, – инспектор, тяжело вздохнув, встал со стула. – В течение часа вас навестит пара следователей из антитеррора, а я пойду продолжать ловить мелких воришек, понаехавших к нам из Африки и Восточной Европы. До свидания, доктор Ривье.

Мысленно выругавшись, Ник откинулся на подушку и вспомнил направленный на него ствол дробовика. «Вот и до нас добрались», – подумал он и закрыл глаза, думая, ради чего люди пошли на такое преступление.

* * *

Развалившись в удобном кресле в фойе дорогой гостиницы, Агнежка довольно улыбалась, просматривая утренние женевские газеты. Акция прошла как нельзя лучше. Журналисты наперебой описывали странный инцидент с расстрелом краской двух ученых, работающих на женевском коллайдере. Количество материала, разные версии, эмоциональные показания свидетелей, скупое «мы пока не имеем права комментировать ход расследования» от комиссара полиции – все говорило о том, что акция прошла удачно. А главное – к коллайдеру снова привлечено внимание СМИ и теперь они будут держать это внимание под контролем и подогревать интерес, пока он не достигнет пика. И тогда…

Небрежно бросив газеты на столик, она, не стесняясь, потянулась, движением руки подозвала официанта и заказала кофе, коньяк и крем-брюле.

«Жизнь удалась», – Агнежка сделала глоток дорогого коньяка и с легкой грустью подумала о том, как все начиналось.

Она хорошо помнила свое детство. Большой ухоженный дом с участком земли в пригороде Гданьска. Аккуратный огородик, где мама растила овощи и зелень. Сад с яблонями и кустами малины и смородины, в которых она любила прятаться от старшего брата. Еще ей запомнился запах свежего хлеба, который мама пекла по выходным, и вкус яблочного варенья, и спелая клубника на взбитых домашних сливках. Она зажмурила глаза и провела языком по губам, снова отчетливо ощущая незабываемый вкус.

Их семья по меркам того времени жила богато. Свой дом, машина, отдых на Черном море. Отец работал мастером смены сварщиков на верфях, и его солидной зарплаты хватало, чтобы чувствовать себя вполне комфортно. Он не был коммунистом, но поддерживал официальную линию. А почему бы и нет? Ведь она давала ему и его рабочим возможность вполне достойно жить.

Потом пришла «Солидарность». Забастовки, митинги. Госпереворот. Демократия.

СССР, который на протяжении десятилетий почти бесплатно снабжал Польшу ресурсами и обеспечивал промышленность заказами, вдруг стал врагом. Верфи стали разваливаться. Рабочих, еще недавно топтавшихся на митингах за демократию, увольняли сотнями, и они спивались, постепенно продавая имущество, нажитое годами честной работы при «коммунистах».

Потом был Евросоюз, которому и вовсе стал не нужен конкурент в виде некогда мощной и современной судостроительной промышленности Польши. Верфи в Гданьске, одни из самых крупных в Европе, приватизировали, а точнее сказать, продали за бесценок и попросту разорили, превратив в десяток мелких предприятий по обслуживанию и ремонту небольших рыбацких судов и строительству дешевых прогулочных яхт.

С закрытием судостроительного производства рухнуло и благосостояние семьи Агнежки. Они продали дом и переселились в простенькую квартиру на окраине города. Денег хватило на несколько лет, а потом началась нищета. Мать устроилась работать посудомойкой, отец нещадно пил. Брат уехал на заработки в Ирландию и там пропал. Это окончательно подкосило здоровье родителей, и Агнежка осталась одна.

Девчонка она была симпатичная, и способ заработать себе на жизнь нашла довольно быстро, приноровившись обслуживать иностранных туристов и бизнесменов, приехавших в Польшу, чтобы отведать любви местных паненок. Несмотря на изматывающий физический труд и долгие ночные смены, жизнь была безбедной и вполне комфортной.

И все бы хорошо, но на одной из бурных вечеринок она познакомилась с молодым ученым из Англии. Звали его Нэш. На утро, щедро расплатившись с ней непривычными и такими странными на вид английскими фунтами, он попросил ее о небольшом одолжении. Он был экологом, активистом Гринпис⁵, и его интересовал мониторинг местных новостей, связанных с экологией. За шикарным завтраком в одном из лучших отелей Гданьска он долго рассказывал ей о тающих льдах Антарктиды, о вымирающих видах животных, о русских, собирающихся добывать нефть на арктическом шельфе, о китайцах, в чьих городах невозможно дышать от смога. И, конечно, всему этому ужасу, способному погубить планету, противостоял он и его организация. Но на севере Польши у них пока не было ячейки, и никто толком не знает, что тут происходит. Ему была нужна помощь в отслеживании через СМИ крупных экологических событий в регионе.

Нэш говорил просто, понятно, но чувствовалось, что он страстно верит в то, что делает. Агнежка внимательно слушала, кивала головой, думая о нескольких честно заработанных за ночь хрустящих банкнотах в ее сумочке и о том, что, если она согласится мониторить новости, он может пригласить ее в Англию на пару дней. Это было бы здорово.

И она согласилась. Работа, в конце концов, была непыльная – сидя в кресле где-нибудь в баре в ожидании очередного клиента, выуживать из местного Интернета материалы, связанные с экологией, переводить общий смысл на английский и отсылать на почтовый ящик, который указал Нэш. К тому же в конце месяца ее ждал приятный бонус в виде нескольких сотен долларов, упавших на ее электронный кошелек.

Через несколько месяцев Нэш вернулся и после ночи страстной и совсем не бесплатной любви пригласил Агнежку в Гамбург на семинар для активистов Гринпис. Она не считала себя активистом, но оплаченная организацией поездка в Германию, новые знакомые иностранцы, знаменитое немецкое пиво, сосиски и еще пара ночей с Нэшем, обещающие неплохой заработок, настойчиво подталкивали ее согласиться. Правда, среди девчонок ходили слухи о том, что таким образом можно попасть в сексуальное рабство и бесплатно годами обслуживать клиентов в дешевом борделе. Но то были рассказы о Восточной Европе, а здесь цивилизованная Германия. Гамбург…

Семинар оказался на удивление интересным, программа была выстроена доходчиво и понятно, с большим количеством видеоматериала, лишь изредка прерывающегося выступлением молодых ребят, которые сами участвовали в акциях Гринписа. А вечером в местных барах организовывались шумные вечеринки, на которых за бокалами пенного пива все дружно орали песни про бедных китов, нещадно уничтожаемых японцами, или про то, как жестокие лесорубы безжалостно вырубают девственные леса Амазонки.

За три дня она сумела перезнакомиться с кучей людей со всей Европы и даже выучила несколько фраз по-немецки. В общем, Агнежке понравилось. И не столько содержание семинара, хотя оно из-за своей эмоциональности тоже сильно цепляло. Ей понравилась веселая компания, дружелюбная атмосфера, в которой она почувствовала себя своей и кому-то нужной.

А еще ей все больше и больше нравился Нэш. Он не был галантен или обходителен, но проводил с ней много времени, и не только ночью. Рассказывал про рискованные экспедиции, про экзотические страны и диковинных зверюшек, которые вот-вот исчезнут с лица Земли из-за деятельности человека. Теперь Агнежка смотрела на него другими глазами, не как на источник заработка, хотя это тоже было важно, а, скорее, как на старого доброго друга, открывающего ей глаза на такой сложный и неоднозначный мир.

В родной Гданьск она вернулась почти счастливой, поправившись почти на килограмм от пива и сосисок, и с новым, более сложным планом работы. Теперь ей предстояло не только готовить краткие обзоры по экологической ситуации, но и самой искать факты нарушения экологического законодательства Евросоюза и сообщать о них ставшему ее куратором Нэшу.

А фактов в некогда промышленно развитом Гданьском воеводстве было превеликое множество, и касались они в основном заброшенных, тянущихся на многие километры вдоль побережья судостроительных верфей, на которых когда-то работал ее отец.

Несмотря на огороженную территорию и пусть полусонную, но все же охрану периметра, ей удалось накопать довольно много нарушений. Горы ржавеющего металла, десятки протекающих цистерн с какими-то техническими жидкостями, незарегистрированные мусорные свалки по всей территории, слив промышленных отходов без очистки прямо в акваторию верфей.

Перечитав свой первый отчет, Агнежка сама удивилась его стройности и логичности. Он изобиловал фотографиями, комментариями и даже содержал краткий анализ потенциального ущерба. Сказывалось высшее техническое образование, которому все-таки нашлось хоть какое-то применение.

Нэш был доволен, и его боссы тоже. Он сказал, что материалы будут переданы в экологическую комиссию Европарламента, контролируемую европейской партией «зеленых»⁶, а уж они во всем обязательно разберутся.

Между тем Агнежка, не особо скрываясь, продолжала свой тайный рейд по умирающим Гданьским верфям и однажды среди ржавеющих остовов сварочных цехов наткнулась на оцепленный колючей проволокой, увешанный камерами, хорошо охраняемый склад, куда рабочие в костюмах химзащиты сгружали какие-то бочки из тентованной фуры с немецкими номерами. Толком не понимая, что происходит, она включила на фотоаппарате цифровой зум и максимально приблизила изображение, чтобы рассмотреть маркировку на бочках. Тут ее заметил один из стоящих рядом с фурой охранников, и она поспешила скрыться.

Дома Агнежка скачала фотографии в компьютер и, увеличив изображение бочек, чтобы можно было прочитать маркировку, разочарованно вздохнула. Это были реагенты для снятия ржавчины с металла. Она все же прикрепила фотографии к очередному отчету и послала Нэшу. Все-таки реагенты рядом с акваторией. Может, тоже какое-то нарушение.

Она отослала материалы и уже собиралась прилечь вздремнуть перед очередной ночной сменой в баре местной гостиницы, но в дверь настойчиво забарабанили. Она подошла к домофону, чтобы взглянуть, не полиция ли это, но наружная камера была то ли закрыта, то ли заклеена чем-то.

– Открывай, сучка! Мы знаем, что ты здесь, – прорычали с лестничной площадки.

Тихо ойкнув от неожиданности, Агнежка отпрянула от двери.

– Открывай, курва! А то мы все здесь разнесем! – снаружи кто-то несколько раз сильно ударил ногой в дверь, но прочная стальная конструкция выдержала.

– Панове, вы к Агнежке? – раздался скрипучий голос пожилой соседки, которая вышла на шум. – Тогда я попрошу вас не шуметь.

– Заткнись, старая кляча, и ползи в свою конуру, – рявкнул на нее один из ломившихся в дверь.

– Ах вы, грубияны. Если будете еще шуметь, я вызову полицию, – возмутилась старушка и громко хлопнула дверью.

– Говорил тебе, надо было подловить ее на улице, – прошипел кто-то снаружи.

– Идиот, нам надо забрать камеру, которой она снимала, ее смарт и компьютер, – приглушенно ответил второй и тихо продолжил: – Слушай сюда, дешевая шлюха. Ты попала в очень хреновую историю. Если откроешь нам дверь по-хорошему, отделаешься легким испугом, да еще и удовольствие получишь. Мы просто заберем камеру, которой ты снимала на верфях и трахнем тебя по разу. Если нет, то выловим тебя на улице и порежем на куски.

Судорожно всхлипнув, Агнежка опустилась на стоящий в коридоре пуфик и закрыла рот руками. Она совершенно не понимала, что происходит, и не знала, как себя вести.

– Ну ладно, девка, ты нарвалась. Готовь свою задницу. Когда-нибудь ты все-таки выйдешь на улицу, – зло прорычали из-за двери, и на площадке послышались удаляющиеся шаги.

Дрожа от испуга, она заставила себя встать, прошла на кухню, из которой был виден подъезд, и, осторожно отодвинув штору, глянула вниз. Там у небольшого внедорожника стояли трое мужчин и что-то оживленно обсуждали. Потом двое забрались в машину и уехали, а один, закурив сигарету, отошел подальше и устроился на скамейке, явно собираясь наблюдать за ее подъездом.

Стараясь успокоиться, Агнежка сделала несколько глотков воды. «Камера. Эти бандиты говорили про фотоаппарат, которым я сегодня снимала на верфях». Она набрала номер Нэша, но он не отвечал. Тогда она послала сообщение и, усевшись за компьютер, еще раз пересмотрела все сегодняшние снимки, уделив особое внимание тем, что были сделаны на складе, где разгружали бочки с реагентами. На последнем был запечатлен заметивший ее охранник, а над ним – направленная в ее сторону камера слежения. Она тихо выругалась. Если ее так быстро нашли, значит, у этих ребят очень серьезные возможности и, значит, на этом складе происходит что-то по-настоящему опасное.

Нэш позвонил сам через несколько минут. Он молча выслушал сбивчивый рассказ Агнежки, серьезным тоном приказал никуда не выходить из квартиры и ждать инструкций. Когда она снова выглянула в окно, небольшой внедорожник снова стоял недалеко от подъезда. В нем сидели двое мужчин. Она сфотографировала автомобиль, переслала снимок Нэшу и получила в ответ короткое сообщение: «К окну не подходи. Никому не звони. Полицию не вызывай».

Остаток дня, вечер и всю ночь она, боясь включить свет или телевизор, промаялась в квартире, ругая за себя за пустой холодильник, где из еды был только пакет молока и завернутый в фольгу кусочек вчерашней пиццы. Зато у нее была недопитая бутылка виски и несколько плиток шоколада, подаренных клиентами. Несколько глотков алкоголя и сладости помогли немного снять стресс и позволили пару часов поспать.

Утром она проснулась от шума снаружи и увидела на потолке красно-синие отблески. Не включая свет, она подошла к окну и, аккуратно сдвинув штору, выглянула наружу. У внедорожника, из которого наблюдали за ее подъездом, с включенными мигалками стояли полицейская машина и карета скорой помощи, куда пара санитаров грузила кого-то на носилках, пока полицейские осматривали машину и делали фотографии.

На столе тихо пискнул смарт. Стараясь не обращать внимание на бешено бьющееся сердце, она села на стул и прочитала сообщение от Нэша: «Не волнуйся. Собери все самое необходимое в небольшую сумку. Через десять минут за тобой приедет такси. У тебя через два часа рейс в Ригу. Смотри не опоздай». Она отложила смарт и растерянно осмотрелась. Какая Рига? Зачем? Что все это значит? Но потом вспомнила угрозы ломившихся в ее дверь бандитов и, решительно поднявшись, начала собираться.

Аккуратно прикрыв дверь, Агнежка вышла из подъезда и осмотрелась. Скорая помощь уже уехала. Один полицейский все еще копошился в машине бандитов, другой заполнял бланки протокола прямо на капоте. Еще один разговаривал с молодой парой, жившей в соседнем подъезде. Она направилась к ожидавшему такси, но полицейский отвлекся от разговора и быстрым шагом направился к ней.

– Пани живет здесь? – вежливо спросил он. – Может, у пани с собой есть документы?

– Конечно, пан офицер. Я живу здесь на третьем этаже. Я опаздываю на работу, – она протянула ему паспорт и, стараясь подавить волнение, улыбнулась самой очаровательной улыбкой, на которую была способна.

Полицейский с серьезным видом пролистал документ, отсканировал смартфоном идентификационный баркод и с благодарным кивком вернул его Агнежке.

– А что случилось? – невинным голосом спросила она.

– Да какие-то два типа отравились в машине. То ли обкурились чем-то, то ли нанюхались. Оба без сознания. Изо рта пена. И заблевали все вокруг. Но врачи говорят, вроде, живы. Сейчас будем разбираться. Хорошего дня вам, пани, – браво козырнув, полицейский направился к своим коллегам.

Облегченно выдохнув, Агнежка нырнула в такси и, увидев на заднем сидении незнакомца, замерла от неожиданности.

– Доброе утро. Я Збижек, из Варшавы, друг Нэша. Он просил передать вам вот это, – незнакомец достал из небольшой сумки конверт и, положив ей на колени, попросил таксиста ехать в аэропорт.

В конверте были билеты на ближайший рейс до Риги, распечатка подтверждения бронирования гостиницы и несколько купюр по сто евро.

В аэропорте Риги Агнежку встретил Нэш. Он был непривычно серьезен и немногословен и, быстро чмокнув в щеку, потащил ее к арендованной машине.

– Что происходит? – наконец, спросила она, устроившись на пассажирском сидении.